Очнулась она на руках у Лома. Рядом стоял Доктор Добряк и Зулу.

— Что случилось? — встревоженно тряс её ракшас, — Ты из седла выпала, еле успел схватить. У тебя кровь из носа.

— У них всё получилось. Я их охраняю и обязательно верну. Я обещаю.

Этот путь был перекрыт. Равнина будет заполнена кипящим камнем ещё несколько месяцев, а о том, чтобы пройти через вершины гор не было и речи. Ледяные утёсы были населены страшными могучими чудовищами, основа жизни которых был жуткий холод и только тёплый климат низин не давал им спуститься вниз и уничтожить всё живое в округе, заставляя держаться высоко в горах. Через ледяные горы можно было пройти только по одиночке или небольшими группами, боясь зашуметь или слишком громко хрустнуть снегом. Те, кому это не удавалось, уже никогда не возвращались, а ближайший путь, который вёл через горы, лежал в месяце пути. Разумеется, о нём все знали и возможно через него уже идёт серая армия, но у каравана был по крайней мере месяц, чтобы добраться до горного храма и укрепиться в большой твердыне — последнем оплате из цепи могучих крепостей Рулза.

Через день караван снова вышел на плоские равнины предгорий, где было немало поселений и широких дорог.

Девчонки Елены и ракшасы решили заночевать, а заодно скупить припасы в одном из небольших нейтральных городков, разбросанных по фронтиру. Доктор и Лена шли по широкой базарной улице, где торговцы, увидевшие в своей глуше оптовых покупателей на всё и сразу «выпрыгивали из штанов», силясь продать свой товар, а оборванцы обрывали рукава, выпрашивая милостыню.

— Жрица! Жрица! Тётенька богатая госпожа! Купите у меня внутренности! Они хорошие! — подбежала девчонка, к ободранному мальчишке, который увязался за Еленой и доктором, предлагая свои органы на зелья.

— У меня купите, — и пацан попытался оттеснить конкурентку, слегка пихнув нищенку,

— У меня лучше, не верьте ей, она магии ещё не накопила, она вчера продавала, у неё ещё на целую неделю еды будет, а у нас в этом году неурожай был. Пожалуйста, ну купитееее! — продолжил клянчить худющий оборванец.

— У меня две маленькие сестрёнки опять голодным спать лягут, — настаивала конкурентка.

Доктор наклонился к уху Елены и зашептал:

— Торговля внутренностями детей строжайше запрещена, но попрошайки, сама понимаешь и тут такое дело. Есть зелья, которые только из детей можно делать, очень нехорошие зелья, тоже запрещённые. Взрослые вправе отвечать за свои поступки, рискуя не подняться с точки возрождения, то ребёнок — это каждый десятый случай со смертельным исходом, но в больших городах большие деньги, и есть очень бедные и очень богатые, и очень нехорошие. В этом захолустье законы совсем не соблюдают.

— Это подарок, сегодня ничего продавать не надо, — недобрым голосом сказала Елена, кинула по золотой монете девчонке и пацану, которые поспешили спрятать богатую добычу и слинять побыстрее, а затем шугнула решивших срубить бабла ещё нескольких попрошаек, зло глянув и сжав кулаки из которых появились пирамидки розового металла, а на землю закапали язычки огня.

Ей, разговаривать с местными больше не хотелось и спасать никого тоже не хотелось, и вообще ей плевать на этот городишко. Есть враги, кто убил Теллема, Семёна и уничтожил храмы Рулза и есть свои, кто помнит того, чей знак она носит на ладони, и есть все остальные. Она будет помогать только тем, кто вместе с ней. Попрошайки мгновенно растворились в базарной толпе, которая расступалась, перед неспешно идущей в своих мыслях девушкой с пылающими огнём кулаками. Ей тут неинтересно, пусть торговлей занимаются её девчонки и обозники.

Вечером, сидя за столом заставленным едой, барон выслушал объяснения Елены о том, как она закрыла Семёна и его парней кристаллами и теперь сама не могла их вытащить, пока не научиться это делать. Ки Барук ещё раз приложился к фляге со спиртным, передал Елене. Она не отказалась и тоже сделала большой глоток.

— Знаешь Елена, когда мужики бухают — это не значит, что они не занимаются делами. После первого боя, Семён мне нарисовал, и Ки Барук немного задумался, достал блокнот и прочитал слова: «новую схему бронирования лошадей». Переделывали всё на бегу, мне бы не походные кузни, а нормальные, но теперь почти нереально ноги подрубить или стрелой пробить. Они теперь как, и барон опять открыл блокнот: «танки». Семён ещё придумал магические накопители в загривок зашивать. Скакать быстрее не стали, зато боли и усталости не чувствуют. По три дня можно без остановки скакать.

— Барон, а это что такое? — и она указала на блокнот.

— Между прочим, это всё Семён придумал в блокнот записывать. Я не тупой. Как мне он объяснил, это от того, что я местный. Барон достал блокнот и прочитал: «Законы игровой механики». Вы — пришлые и всё можете запоминать сразу, а есть некоторые вещи, которые мы — местные, всё равно запомнить не можем, пока это не станет частью мира. Я всё понимаю, но приходится вот так, с этим дурацким блокнотом. Всё-таки какой великий человек Семён. Я, Лена, с тобой, так что побыстрее становись сильной и вытаскиваем мне Семёна.

Барон ещё раз вздохнул, налил себе полную кружку вина и в один глоток опрокинул в глотку. Елена смеялась поведению Борона и блокноту, как ребёнок радовалась, какой у неё сообразительный и уважаемый человек её Семён, а предательские слезы наворачивались в уголках глаз.

Ещё через несколько дней они входили в город-крепость Рубикон. Это был городом стариков. Высокие толстые стены, сложенные с упорством, умением и желанием, охраняли воины одетые в кольчужный или пластинчатый доспех с ростовыми квадратными щитами. Не узнать пилумы, гладиолусы и округлые шлемы было просто невозможно. Над главными воротами, сделанными во внушительной башне, стоял мужик, одетый в шкуру льва и гордо держал нечто, вроде знамени или герба. Всю ширину огромных ворот пересекала надпись: «Не для школы, а для жизни».

— Лена, у вас был Древний Рим, Древняя Греция? — спросил Доктор Добряк, вращая головой, словно локатором.

— Ага, вот такие-же — как эти.

— У нас тоже было. Наши миры наверное расходились в своём развитии гораздо позже. Здесь у многих пришлых были в истории подобные цивилизации, с удивительно похожей культурой и названиями, — продолжал увлечённо вести экскурсию эскулап.

Размеры крепости, которую создали легионеры, просто потрясали. Их сюда выбросило целым легионом, вместе с обозом, оружием, флагами, скотом и даже артистками, которые давали представления на привалах, между боями, а заодно выполняли работу кухарок, прачек и ласковых походных жён, разумеется, за деньги. Легионеры не помнили своих настоящих имён, зато прекрасно помнили, как держать оружие и договариваться. Римляне всегда были сильны именно тем, что умели договариваться и воевали только с теми, с кем договориться было нельзя. До появления легиона, это были дикие земли, раздираемые склоками и поделённые мелкими «вождишками» и их недоразвитыми божками. С приходом воинов, уверенно держащих в руках гладиус, обширные и богатые земли стали тихими и сытными, а с принятием Рулза, местные храмы наполнились сильной магией. Это было ещё одним обстоятельством, почему маршрут каравана беженцев был выбран именно так. Сильная крепость и дружественные земли, если и не гарантировали помощи, то хотя бы должны были не создавать лишних проблем.

Лена тоже вертела головой, рассматривая всё и сразу. Столь колоритные и знакомые с первых уроков истории доспехи, были известны даже тем, кто посвятил свою жизнь фитнесу и модификации губ, изучая только способы нанесению макияжа и толщину колготок. Эти знания просачивались в мозги в детском возрасте, ещё до того, как они были заполнены лайфхаками и искусством потребления, но это не про неё. Она любила историю и с удовольствием читала книжки.

— Лена, посмотри. Не для школы, а для жизни. Как звучит! — и доктор показал на буквы, украшавшие ворота. — В нашем мире эту надпись писали на учебных лагерях римских легионеров. Всё — буквально. Не будешь хорошо учиться — в бою убьют быстро.