— Уходим!

— Ты куда собрался, придурок⁈ — снова подал голос старший. — Плати за телефон и еду!

Да, можно потратить секунды на то, чтобы объяснить ему, что он сейчас в положении улитки, переползающей скоростную трассу, по которой плотным потоком идут гружёные фуры. Если он будет создавать мне препятствия, я просто перееду его. У меня мало времени и много, по сравнению с этим мужиком, силы. Если сил нет или они у сторон равны, приходится просить или договариваться, если превосходство в силе неоспоримо, то можно приказать или просто делать по-своему. Я на силу не привык полагаться, поэтому всю жизнь на этой планете договаривался. Даже когда матом орал на нерадивых коллег, я понимал, что они могут также мне ответить — имеют право. А тут в остром дефиците времени, когда угроза жизни весьма реальна, я должен объяснять, почему я сломал телефон придурку, который мою жизнь смертельной опасности подвергает? Да и хрен с ним, объясню.

Я, уже направившись к двери, развернулся и сказал взрослому:

— За мной охотятся, чтобы убить, — объяснять, что охотятся, чтобы сотворить что-то похуже смерти, я не стал. — Твой сын снял меня и выложил в интернет. Сейчас за мной могут прилететь. Твой сын можно сказать сдал меня имперцам. За это я мог убить его, но я убил всего лишь его телефон и просто срочно ухожу. Так что он очень легко отделался. Мы уходим.

Мужик не внял доводам, да и сын, судя по выражению лица, не считал, что жизнь его телефона в обмен на его жизнь — это равноценный обмен. Резко наклонившись, старший выхватил из-под стойки пистолет и направил на меня.

Вернее, только-только успел направить, как в его голове образовалась дырка. Пусть Крапива и намного лучше меня в ковбойских приколах по скоростному выхватыванию пистолета, но и моя реакция тоже на высоте. Я выстрелил, как только осознал, что на меня направляется пистолет.

Мужик упал, а парень стоял в шоке от увиденного. Что-то объяснять было уже бессмысленно, мы побежали к двери, но уже выходя из зала я всё-таки услышал слова сына.

— Сука, это же травмат был! Папа!..

Дальше я не слушал. Мы выскочили из здания и побежали по дороге. Гор и Кэтрин не могли быстро бежать, поэтому я даже не мог отвлечься на бег. Мысль о том, что я натворил, сидела в голове и выжигала все остальные мысли. Я убил практически безоружного. Если это был травмат, то он мне был не более опасен, чем водяной пистолет. Я пока не мог переварить и осознать, что же я наделал.

Крапива, видимо, быстро поняла, в каком я состоянии, поэтому взяла управление нашим небольшим коллективом в свои руки. Она остановила нас у такси, быстро договорилась с водителем, запихала нас троих мужиков на заднее сиденье, покидала рюкзаки в багажник, сама села вперёд, и мы поехали. Высадились мы где-то в пустынном месте. То ли парк, то ли лес. Ага… Скамейка. Парк.

Посадив Катю и Гора на лавочку, Крапива потащила меня дальше в парк. Мы встали в безлюдном месте.

— Рассказывай, что случилось, — пристально глядя мне в глаза, резко сказала девушка. — Я уже вышла, когда выстрел услышала. Ты стрелял в кого-то? Убил?

Я сделал глубокий вдох и выдохнул, успокаиваясь.

— Вы уже вышли, а отец того парня всё не успокаивался. Он вытащил из-под барной стойки пистолет и направил на меня. Вернее, не успел даже направить, как я ему прострелил голову. А сын сказал, что это травмат был.

— Какой травмат? — не поняла Крапива.

— Травматический пистолет. Для меня совершенно безобидная штука. Если только в глаз в упор стрелять, то может навредить, а так даже синяка не останется на моём теперешнем теле. Получается, я фактически безоружного человека убил.

— Да… жопа. А если бы это не травмат был?

— Я мог ранить, мог выстрелить в плечо или руку. Там дистанция всего несколько метров… Мог с самого начала им обоим дать по морде, вырубил бы, но живы были бы.

— А почему не выстрелил в плечо или руку?

— Не был уверен, что успею. Я выхватил пистолет и выстрелил, практически не целясь.

— А почему ты так спешил?

— Ну, во-первых, я понял, что мы тут сидим уже часа два, а тот придурок нас в сеть выложил неизветно когда, то есть вполне вероятно, что времени уже нет. Я не знаю, есть ли имперские силы в городе кроме тех, что мы проредили, но наверняка сюда стягивают ещё войска после того, что мы натворили. Поэтому у меня было чёткое ощущение, что мы опоздали. Во-вторых, за моей спиной шли к двери Гор и Катя, ты в дверях была, но тоже за спиной. Я же своим щитом не отбиваю пули, а отвожу. Если бы он выстрелил в меня, я мог бы отвести пулю в кого-то из вас. Я немного в стороне стоял. Да и просто некогда думать, когда на тебя ствол направляют. Это вообще первый раз, когда мне относительно безопасным оружием грозили. До этого исключительно всерьёз всё было.

— А как ты думаешь, сейчас мирное время или военное.

— Для кого-то мирное, для кого-то военное, — я не очень понял, куда она клонит. Так-то понятно, Крапива пыталась подвести меня к мысли, что нехер было тому мужику перед вооружённым человеком пистолетом махать. Мол, сам мужик виноват в том, что случилось. От этого мне должно было стать легче, но не становилось. Мне просто было херово, что так получилось. Молодой парень увидел нашумевшее лицо, снял тайком видео и выложил в сеть. Да, тупой баран, но не все могут наперёд последствия своих действий продумать. Я тоже так себе предсказатель. И потом ситуация ускоряется и меньше чем через минуту этот парень наблюдает мозги своего отца на стене. Охренеть, конечно, я мир спасаю…

Крапива тем временем развивала свою мысль.

— Ты не прав. Сейчас время военное. Ты объявил о своей войне, Империя убила всех лидеров человечества, меняет границы и устраивает казни. Мы в этом городе сбили несколько транспортных средств и расстреляли десятки имперцев. Знал этот мужик или нет, но сейчас идёт война. А где война, там стреляют. И ты сам это слово используешь, но не очень понимаешь, что оно значит. На войне умирать будут не только те, кого ты пожелаешь лично убить. Люди будут умирать оптом и в розницу. Друзья и враги, знакомые и не знакомые. Виновные и невиновные. Люди с оружием и люди без оружия. В любой ситуации, если есть время подумать и собрать побольше данных, можно найти куда более взвешенное и правильное решение, чем мгновенное. Но времени на поиски правильного решения просто нет. Вот ты нашёл уже несколько «правильных» решений: выстрелить в плечо, просто вырубить. У тебя иллюзия, что ты мог успеть принять эти решения. Если не принял, значит и не мог их тогда принять, не было времени у тебя.

Я обдумал и кивнул.

— Ладно, это я понял. Но как-то лучше не становится.

Крапива внимательно посмотрела на меня своими яркими глазами.

— А с хрена ли тебе должно легче становиться? Ты отца убил на глазах у сына. Тебе просто с этим дальше жить надо и воевать, а не в соплях тонуть. Что это меняет в наших раскладах? Ты понял, что не можешь дальше так поступать и должен уйти в монастырь? С чего бы? Возникла ситуация, в которой один придурок создал нам не просто угрозу жизни, а угрозу полного стирания личности — ведь именно это нас ждёт, если мы живыми попадёмся имперцам. Ты за это сломал ему телефон и убил отца. Успел убежать. Жив, можешь планировать бой с имперцами дальше. Или не можешь? Или мы что-то ещё должны сделать? Мы зачем вообще этим занимаемся, а не в домике у моря живём? Есть смысл заморачиваться ради потенциального бессмертия этих людей или можно забить на всё и жить спокойно? Когда ты объявляешь войну, ты должен знать, что люди будут терять друг друга. Пусть этот мужик как тонгер не умер, но он потерял сына и всю свою жизнь, а сын потерял отца. Жопа, что сказать. Ты всем мил не будешь. Люди будут идти против тебя вольно или невольно и тебе придётся их убирать со своего пути. Обходить, договариваться и убивать. Да, убивать. Ты должен понимать, что умрут не только те, кто к нам с мечом и бластером придёт, а также много невиновных людей. Такие дела. Я знаю, за что мы боремся. Я сделаю всё, чтобы эта хрень по промыванию мозгов перестала существовать. И «всё» означает также и то, что если бы вместо тебя там в ресторане стояла я, то точно также вынесла бы тому придурку с его игрушечным пистолетом мозги. Я лучше тебя стреляю, но в тех условиях, даже я бы не задумалась о ранении или чём-то таком. Потом бы ты также меня откачивал, — последнюю фразу Крапива произнесла намного более мягким голосом. А до этого она чуть не выжигала мне каждое слово изнутри головы.