И уже через полчаса мы увидели, как имперцы собирают толпу.

Баранка или Комар в стелсе просто подлетали к дому и ярко освещали все окна. Из громкоговорителя звучало на бесстрастном русском языке «Выйдите на улицу и двигайтесь к площади перед театром». Как мы и думали, ничего сложного. Имперцы знают, как пасти своё стадо.

Не дожидаясь, когда уже немаленькая медленно двигающаяся толпа достигнет нас, мы пошли к площади. Вернулись в гостиницу, где я на рецепшене попросил отдать оставленный мной телефон для связи с Александром Олеговичем. Набрал его.

— Мне нужен громкоговоритель. Если сможете поучаствовать, то просто максимально громко повторяйте то, что скажу я.

— Попроси на рецепшене, тебе дадут, — ответил усталый голос майора. — Также полицейская машина стоит на площади. На переднем сиденье микрофон. Там намного мощнее динамики. Всё включено уже, просто говори. Если ты сможешь через него говорить, то намного громче будет. Стекло выбей.

— Спасибо! Всё по плану? — спросил я.

— В процессе и не без накладок, но ты свою партию играй, как планировал, — ответил майор.

— Хорошо, — я положил трубку.

— У вас для меня громкоговоритель должен быть, — сказал я хмурому мужчине за стойкой.

— Вот, пожалуйста, — тот положил передо мной простецкое устройство.

— Вы уходите отсюда, не надо толпу на улице пополнять. Сейчас вы больше ничем не поможете, — сказал я.

— Я разберусь, — ответил мужчина и не сдвинулся с места.

Ну, ладно. Убеждать не буду.

Мы выдвинулись на площадь и действительно увидели стоящую посреди площади полицейскую машину. Мы подошли и встали рядом. Через полчаса на площадь стали подходить облучённые люди. Их было легко отличить по возбуждённому состоянию. Мы просто стояли и ждали. Как мы выглядим, имперцы не знают, и они вряд ли ожидают встретить нас среди толпы, ждущей казни. Люди подходили с разных сторон.

— Очень хочется достать пистолет, — тихо проговорила Карпива.

«Давай мысленно общаться. Обрати внимание, никто ни с кем не разговаривает. Мне, кстати, тоже пистолета не хватает. Или мачете. Я, кстати, на всякий в сумку его положил.»

«Я смотрю ты фанат всяких ножиков. Ну если тебе спокойнее с мачете, то пусть будет. Как думаешь, сколько людей они сюда загонят?»

«Несколько сотен точно. Ты держись поближе ко мне. Что-то мне подсказывает, что по нам будут стрелять.»

«Без проблем.»

Мы замолчали. Оба волновались и общение друг с другом нас не успокаивало. Каждому надо было настроиться самостоятельно. Первое, что надо было сделать, это перестать гонять в голове негативные сценарии и искать решения на них. А если они в нас плёнками будут стрелять? Издали — убегу, если с близкого расстояния — начну стрелять. А если сетями? Постараюсь увернуться. А если громкоговоритель не сработает? Буду орать. А если… Стоп! Надо прекращать это бесконечное решение бесконечных выдуманных ситуаций. Смотрю по сторонам, замечаю детали, делаю вид, что оболванен излучением. Хватит самому себе жути нагонять!

Посмотреть по сторонам было правильной идеей. Я заметил несколько полицейских машин, которые смотрелись очень органично в месте большого скопления народа. На крыше каждой были динамики. Александр Олегович молодец.

В два часа на площади стояла уже большая толпа.

Неожиданно всю площадь затопил яркий фиолетовый свет. Гланда привычно не подчинилась внешнему контролю, а вот у остальных такого иммунитета не было.

— Всем стоять, молчать и ждать приказов! — прозвучало над нашими головами.

Я потянулся Восприятием вверх и нащупал Комара.

«Ка, я достаю Восприятием, это Комар, а не Баранка и не тот их флаер, который ты сбила.»

«Принято».

«Если это Комар, значит их штурмовые транспорты не задействованы.»

«Ну, выходит так. Разберёмся.»

Как ни странно, увидев врага и не поддавшись влиянию излучения, мы оба успокоились. Делай что надо и будет как надо. Позволить, чтобы было «будь что будет» — это поражение.

Толпа собралась приличная. Несколько сотен человек стояли с радостными улыбками. Я тоже изображал радостную улыбку, но было совсем не радостно.

Я осмотрелся и увидел на крыше пары зданий людей с камерами. Моё зрение прекрасно в деталях позволяло рассмотреть их лица. Эти люди не были под влиянием облучения. Наоборот, были максимально серьёзны и деловито общались.

Вот и три часа. К этому времени Комар фиолетовым облучением несколько раз обновил внушение, чтобы все стояли на площади.

Как только цифры 14:59 сменились на 15:00 на высоте около десяти метров ближе к зданию театра из стелса вышел воздушный транспорт. Скорее всего, это и был борт штурмовиков. Больше нашего бота, серого цвета. Кроме всяких маркировочных буквенно-циферных надписей на борту красовалась эмблема: два скрещенных меча, между их кончиками солнце. Мечи похожи на тот тесак, которым штурмовик отрубил головы атаковавшим несколько дней назад имперскую Баранку Рангам. Корабль, выйдя из стелса, какое-то время повисел в воздухе в неподвижности, собрал всё внимание, медленно повернулся и опустил задний пандус. На краю грузового отсека стоял в броне, но с непокрытой головой майор Рен. Показушник.

— Тихо и внимание сюда! — раздался над площадью его голос. Этот мудак чётко работал на камеру, выдерживая паузы и одновременно понимая, что манипулирует загипнотизированной толпой.

Над площадью повисла мрачная тишина. Для меня мрачная, так-то люди с улыбками взирали на этого ублюдка. Мрачная или не мрачная, но тишина наступила практически абсолютная.

Поэтому звук разбитого стекла услышали все, а стоящие рядом и возбуждённые облучением люди чуть не подпрыгнули. Источником шума был я, разбив стекло в полицейской машине. Я взял микрофон и отчётливо произнёс:

— Раз, раз, раз, два, три. Шла Саша по шоссе и сосала сушку.

Я собрал всё внимание толпы, включая округлившиеся глаза Крапивы. Она, наверное, ждала от меня других слов, а не проверки микрофона, но я не удержался. Среди молчаливой площади мой голос разносился достаточно громко. Майор Рен немного, судя по виду, охреневал — ему переводчик, наверное, перевёл про Сашу и что она сосала. Мне его недоумение было только на руку.

Я постарался охватить своим присутствием максимальную площадь и говорить не только голосом, но и по возможности транслировать телепатически, как я делал с тонгерами, которых вышибал из тел.

— Все, кто сейчас на площади, слушайте меня и только меня. Только я имею право отдавать вам приказы. Сейчас я скажу вам «ИДИТЕ!», и вы все пойдёте каждый к себе домой, не слушая больше никаких приказов и не выполняя больше никакие приказы. Если вас будут останавливать, не слушайте никаких приказов. ИДИТЕ! ИДИТЕ ДОМОЙ!

Последние слова я постарался вдолбить всем в головы как можно тщательнее. Народ радостно начал разбредаться. Если у кого-то дом в Барнауле, то лучше пусть он пару часов пешком пройдёт, не слушая никаких приказов, пока не отпустит внушение, чем здесь его заставят себе голову отрезать.

Я продолжил говорить, обращаясь к майору Рену на имперском.

— Майор Рен, это я убил пятерых твоих штурмовиков. И убью намного больше, если ты и твои ублюдки не свалите с этой планеты. Ты собрал здесь невинных людей, обработав их гипноизлучением, чтобы наказать за смерть кучки тупых солдат? Да ты кусок говна, а не майор.

Майор не был готов к такому славному началу шоу, но не прореагировать не мог. Чуть повернув голову, он что-то пробормотал, видимо, в гарнитуру, и тут же мимо нас с Крапивой пролетели четыре пули. Со всеми четырьмя мой Баллистический Телекинез справился на ура.

— Я же говорю, дерьмо у тебя, а не солдаты. По неподвижной мишени попасть не могут…

Я хотел сказать что-то ещё, но оглушительные выстрелы рядом со мной заставили замолчать.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!

«Троих вынесла» отчиталась Крапива телепатически. Один раз, видимо, промазала. Не успел я подумать, что ещё такого обидного сказать, как Крапива резко наклонилась, вытащила из сумки винтовку и начала палить по летающей над площадью Баранке.