Когда до пункта назначения остается не более часа езды, все единогласно решают, что пора подкрепиться и подышать свежим воздухом. У придорожной харчевни высаживается пестрый десант, принимаясь в спешном порядке закупать сардельки, салаты и много-много пива. Официантки пытаются распознать под терминаторскими очками Холстинина Филиппа Киркорова, но этот номер у них не проходит, и им ничего не остается делать, как приступить к исполнению своих прямых обязанностей.
С набитым желудком дорога кажется короче и ровнее. В город автобус въезжает с превеликим шумом. Музыканты обеих групп оценивают достопримечательности и интересуются, почем здесь нынче женский пол и спиртное. Сопровождающие нас лица местного происхождения — два мужичка, которым перевалило за пятьдесят, выдают потрясающе универсальное определение: «Плохие стоят дорого, а хорошая тебе и не даст!». (Ого! Надо будет запомнить!) От них, впрочем, других определений никто и не ждал. Сами разберемся!
После беглого осмотра достопримечательностей нам первым делом показывают стадион, на котором предстоит выступать. Мрачные прогнозы Дубинина частично оправдались: до начала концерта осталось лишь два часа, а стадион девственно переливается зеленой травкой — никакой аппаратурой еще и не пахнет. «На травке хоть полежать можно?» — с надрывом осведомляется Дубинин и, не дождавшись разрешения, растягивается вместе с Манякиным на футбольном поле, демонстративно накрыв майкой лицо. Организаторы божатся, что все будет в порядке и, чтобы замять впечатление от пустующей площадки для аппарата, с запозданием впихивают заготовленные хлеб-соль и предлагают отправиться обедать. «Вот это кстати!» ~ с удовлетворением отмечает Дубинин, который уже готов поскандалить, дай только повод. Нас определяют в «самый лучший» ресторан. Ресторан действительно неплохой, только пиво почему-то надо оплачивать отдельно. Мы с Холстининым и Дубининым берем на дегустацию по бокалу местного пива и садимся трапезничать.
Пока несут первое, я, чтобы убить время, начинаю рассказывать Холсту и Дубу о том, как в «Норфолке» Кипелов спел «е. улся». Дубинин от хохота чуть не падает под стол. «А что там у нас по тексту получается?» — озабоченно спрашивает Холстинин, отрываясь от изучения салфетки с фирменным знаком ресторана. «И рванулся, — отвечаю я, — как бы над ущельем». «А… Спасибо, что предупредил, — совершенно серьезно говорит Холст. — А то вот так спросят, и не будешь знать, что сказать». «А у Копылова постоянно такие проблемы! — еле выдавливает Дубинин, у которого со смеху чуть не начинаются колики. — Мы как-то обедали в столовой, ну Маврик и говорит буфетчице: «Мне, мадам, макароны и две котлеты», а Кипелов как раз за ним стоял, разнервничался в такой ответственный момент и выдал буквально следующее: «Ну и мне то же самое, чтобы вам два раза не е. ться!». Такой переполох поднялся! Крики, визги… «Что вы себе позволяете?!» Буфетчица в обморо ке! Потом только выяснили, что он на самом деле сказал: «чтобы вам не нагибаться!»…»
Тем временем столик напротив занимают шесть девиц неопределенного возраста и столь же неопределенных занятий и, лениво просматривая меню, начинают обсуждать мужские достоинства Холстинина и барабанщика «Ноги» Антона Якомульского, который въехал в ресторан прямо на роликах: «Вот этот — мощный мужчина! А этот — хорошо хоть не на лыжах!». (Я сижу к ним ближе всех, поэтому мне все очень хорошо слышно.) После этого барышни переходят в наступление. «Скажите, пожалуйста, вы из «Арии»?» — кокетливо спрашивает одна из них. «Да», — отвечаю я, усердно работая ножом и вилкой. «Ой, как интересно! — взвизгивает другая. — А вы нам споете?» Однако мы уже закончили трапезу, к тому же предстоящий концерт волнует Холста и Дуба больше, чем дискуссии с представительницами дальнего Подмосковья. Поэтому мы покидаем ресторацию, оставляя женский секстет подыскивать более перспективную компанию, чем рок-музыканты…
Вернувшись на стадион, мы наблюдаем утешительные изменения в ландшафте: из двух «гробовозов» начинают выгружать боевой «Turbosound». За всем этим безучастно наблюдает Терентьев, отобедавший раньше всех. Терентий, заметив наше появление, спешит поделиться своим очередным бедствием. Я уже знаю заранее — все, что ни расскажет Серега, вполне годится на шапки в издания типа «Удивительное Рядом» или «Страшная Газета».
Сергей и на этот раз не обманывает мои ожидания. «Представляете, — доверительно сообщает он, — еду сегодня в метро. Чуть замешкался, и ударился о косяк двери. Пассажиры, естественно, смеются — им-то что? А я думаю: зашел бы сейчас в поезд какой-нибудь двухметровый бугай и тоже ударился бы о косяк… Хоть я посмеюсь. И вот на следующей станции действительно заходит баскетболист — на голову выше меня — и тоже задевает верхнюю планку! Тут уж мне даже не до смеха было… Так с ним рядом и стояли». Мы дружно прикидываем, какого роста должен быть баскетболист, который на голову выше Терентьева (196 сантиметров в продольном измерении) — не иначе он ехал в метро вместе с Сабонисом!
Шутки шутками, а «арийцам» пора настраиваться. Все разбредаются по исходным точкам, и стадион наполняется настроечной какофонией. Фаны, которых еще не пускают на стадион, гроздьями висят на решетках и ловят каждое движение музыкантов. Народу действительно очень много. Так же очень много парней в зеленом, синем и сером. Сдается, ради «Арии» побеспокоили не одну войсковую часть, а местный ОМОН уж точно присутствует на концерте в полном составе! Я ловлю себя на мысли, что все это до боли напоминает середину восьмидесятых. Сколько же у «Арии» за последнее время появилось юных поклонников! Похоже, у группы сейчас вторая молодость!
Холстинин на настройку задержался. Его атаковали «диппап-ловцы». Так я именую солидных фанов, которых впору называть дядечками. Таких дядечек можно встретить на каждом концерте, вне зависимости от места его проведения. Узнать их несложно. Они всегда усаты и иногда бородаты. Они предпочитают говорить «Дип Папл» и «Цеппелины» вместо «Дип Пепл» и «Лед Зеппелин». Их всегда интересует один и тот же вопрос: чем «Fender Stratocaster» лучше «Gibson Les Paul»'a — главным образом потому, что у них нет ни того, ни другого.
Ровно в семь какая-то местная достопримечательность — что-то вроде ди-джея — произносит магические слова, от которых взрывается весь стадион: «На сцене — группа «Ария»!». На скольких же «арийских» концертах я побывал, но все равно это заклинание вызывает у меня легкий озноб… Под монотонный басовый перебор «Волонтера» на площадку выбегают пятеро музыкантов. Аудитория неистовствует. Они знают наизусть каждую вещь, и, даже если Кипелов забудет слова, никто не сомневается, что фаны споют песню от начала и до конца.
Я внимательно наблюдаю за Кипелычем — сдается мне, мониторы местные горе-профессионалы расставили так, что Валерий попал в «мертвую зону» и совсем себя не слышит. Так немудрено и облажаться, взяв неверную ноту! Впрочем, Кипелову это не грозит. По нему самому можно строить тюнеры.
Холстинин, видимо по причине хорошего настроения, экспериментирует с новым танцем. Танец сам по себе очень прост и заключается в том, что Холст, играя соло, кокетливо-изящно двигает ногой туда-сюда. При этом с его лица не сходит выражение глубочайшего удовлетворения. Дубинин, позабыв все свои мрачные пророчества, кайфует на пару с Терентием, выделывая немыслимые эквилибристические конструкции. (Радость оставляет Дуба аккурат с окончанием концерта. После шоу приговор его будет суров и строг: «Звук — полное г….!».)
После концерта «арийцы» уединяются в гримерке, допуская туда лишь самых настойчивых поклонников. Надо заметить, что редкий концерт вызывает в их чувствительных душах положительные эмоции. Червь сомнения точит их всех вместе и каждого по отдельности: насколько хорош был звук, хорошо ли их принимала публика?
Место встречи изменить нельзя: я наталкиваюсь на Холсти-нина в туалете. Холст пригоршнями выливает воду себе на лицо и волосы. «Дилан, ~ уныло спрашивает он. — Как мы сыграли? Мою гитару хоть слышно было?» Вместо ответа я поднимаю вверх большой палец. Холстинин успокаивается и продолжает свои водные процедуры.
