Из Теодора вырвался нервный смешок.

— Я пойду. Первый. Вы стойте за спиной, — доставая из ножен здоровенный кинжал, который больше напоминал мачете, сказал Джинбей и направился к шлюзу.

Из стены, справа от шлюза, точно на уровне моей руки, выпирает металлическая пластина, а по центру неё, прячась за слоем грязи и ржавчины просвечивает зеленоватое и полупрозрачное полушарие с симметричными узорами. Когда я подошёл поближе, округлость словно ожила, сдув с себя пыль.

«Лажпши. КРоо-шижид. ШИ. ВИсДу» — прошипел почему-то знакомый голос в голове, когда я приложил руку на пластину. Меня это совсем не напугало. Я чувствую ничем необоснованную увереность. Чувствую себя дома. Рациональная часть моего сознания пытается нарисовать образы страшных монстров, но у неё не получается. Я был тут. Когда-то давно и точно не в этой жизни.

Вдруг за стеной началось движение. Ржавый скрип механизмов, грохот и скрежет металла словно молят об упокоении. А спустя несколько секунд заскрипела и дверь перед нами.

— Интересно, сколько лет этому месту? — спросил я, пока наблюдал, как дверь сантиметр за сантиметром открывает нам путь вглубь корабля.

— Боюсь даже представить… — напряженно ответил Теодор.

Мышцы на теле Титанца напряглись, а зрачки неподвижно были направленны на медленно расширяющийся зазор между дверьми. Он сгруппировался и готов к любому развитию событий. Каскады мышц, что Джинбея, что Теодора готовы подорваться в любой момент, а я просто стою.

«Почему же мне так спокойно?» — спрашиваю себя я.

Спустя мучительные сантиметро-минуты открытия раздвижной механизм шлюза не выдержал нагрузки и одним толчком, приложив все силы, раздвинул громоздкие половинки в противоположные стороны. Раздвинул с такой силой, что половинки накренились и, кажется, больше никогда не закроются. Дверь, как и всё здесь, будто ждала нас, а дождавшись — подвигом ушла из жизни.

Мы были готовы увидеть всё что угодно: настоящих демонов, на что отчётливо намекала местная температура; сокровища древней и давно вымершей цивилизации; смертельную опасность. Однако мы увидели совершенно скучный капитанский мостик, окутанный тьмой, которая лишь немного разбавлялась зелёным свечением. Хорошо, что я взял с собой фонарик.

Яркий и холодный свет ворвался в шестиугольную комнату и ударился в панорамный иллюминатор, за которым скрывалась порода. По правую и левую стороны от нас ещё две двери. По центру комнаты стоят несколько стульев, а рядом с каждым из них полушария, как у шлюза, которые являются, по всей видимости, главным элементом управления кораблём. Стулья покрыты толстенными слоями пыли.

— Я первый. Вы за мной. Не терять бдительность, — нарушив тишину, грозным голосом сказал Джинбей, держа оружие наготове.

Теодор бесстрашно пошёл вперёд, пропустив предупреждение Джинбея мимо ушей.

— Кто бы тут не жил, он или они давно мертвы. Чего боятся то? — вызывающе бросил он.

— Ага, а кто или что тогда заставило меня написать послание? — спросил я у него.

Он тут же остановился.

— Справедливо, — почесав один из своих рогов на голове, произнёс он. — Ладно, с богом!

Слабоумие и отвага. Хотя он прав, это место вряд ли несёт опасность. Системы безопасности корабля, турели или замораживающие лазеры, даже если они тут есть — работать не будут. Или будут, но как дверь.

Я последовал примеру Теодора и подошёл к центру мостика.

— Самое опасное место. То. Где кажется безопасно, — сказал великан ни на секунду не опуская нож.

От тяжёлых шагов Джинбея пыль разлеталась во все стороны образуя небольшую дымку. Он подошёл к нам.

— И чё теперь? — нетерпеливо спросил Тео.

Я что-то почувствовал. Мимолётное ощущение.

— Сейчас что-то будет. Готовьтесь, — решительно ответил я.

Однако резкий и оглушающе громкий звук открывающегося слева шлюза всё равно заставил сердце уйти в пятки.

Мгновенный выброс адреналина. Инстинктивный образ молнии в голове и напряженная рука. Глубокий вздох. Яростный и пугающий рык Потентианца. Свист летящего в сторону двери кинжала, который удивительным образом замер в воздухе, а через секунду камнем упал на пол, поднимая столбы пыли.

«Карашн-чау, дешдзжи масшс. Вилджу. Вилшду-кон.» — звучит у меня в голове уже знакомое шипение, пока я смотрю на идеально ровный и безликий левитирующий шар серебристого цвета в, только что открывшемся, дверном проёме.

Гладкий настолько, что отражает почти бездыханный свет аварийных лампочек. Настолько, что забываешь обо всём. Настолько, что видишь в этом шаре себя.

— Ёб твою голову, что ты такое?! — испуганнно кричит Теодор, совсем не разделяя моего спокойствия и отпрыгивая от источника звука. — Блять! — он споткнулся и с грохотом упал на землю. — Лишь бы не боевой дрон.

Я стою в совершенной растерянности, но я не боюсь. Единственное, что я понимаю — злых намерений у этого шара нет. Едва опомнившийся от страха Джинбей с поразительной ловкостью, огибая все преграды и почти бесшумно, как ниндзя, бежит в сторону шара с явным желанием уничтожить его. Однако шар в ту же секунду начинает растягиваться и увеличиваться в размерах. Джинбей останавливается, а шар принимает облик Теодора.

— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — с лёгкой одышкой спрашивает Джинбей, явно не имея понятия о том, что вообще происходит.

— Ёб твою голову, что ты такое?! — неотличимо от оригинала имитирует голос и интонацию Теодора его клон. — Блять! Лишь бы не боевой дрон.

Теодор шлёпает себя по лицу. Хлёсткий звук отражается от стен, заставляя сердце в очередной раз сжаться. Но где-то глубоко внутри появляется уверенность:

— Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки. Это не угроза, — удивительно спокойно, почти в приказном тоне, говорю я.

Джинбей опустил сжатые для боя кулаки и попятился назад, а настоящий Теодор, в свою очередь явно потеряв дар речи, открыл рот и широкими глазами смотрит на свою точную копию. Бывший шар вновь начал растягиваться. Вместо Теодора в проходе стоит копия Джинбея.

— Тео. Дор? Зачем ты тут. Стоишь? — произносит она, вновь изменяя свой облик. — Джинбей, стой, а лучше отойди и опусти руки, это не угроза.

Моя совершенная копия вызывающе смотрит мне в глаза.

Несколько бесконечно долгих секунд я пытаюсь понять, что делать дальше.

— Что ты такое? — спрашиваю я.

— Стой. Не угроза, — произносит моим голосом, уже успевший превратиться в свой первоначальный облик, шар. — Не боевой дрон, — продолжает шар уже голосом Теодора.

— Приложи меня об стену, Саймон, он понимает и разговаривает, — поднимаясь с пола и отряхиваясь, по слогам выдавливает из себя Теодор.

— Я чувствую, что он не представляет угрозы, расслабьтесь, насколько это возможно, всё хорошо, — пытаюсь успокоить ребят я.

— Не представляет угрозы, — произносит шар. — Понимает. Саймон. Не. Отойди. Расслабьтесь. Всё хорошо.

Некоторое время мы молча смотрим на шар.

— Не. Отойди. Саймон. Не представляет угрозы. Не. Отойди. Не. Отойди, — несколько раз повторяет шар.

— Сай. Мон. Мне кажется. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — сказал Джинбей.

— Сай. мон. Шарик хочет. Чтобы ты подошёл, — повторяет за Джинбеем шар.

Я послушно, но осторожно двигаюсь в его сторону, а он терпеливо и неподвижно висит в воздухе.

— Сай. Мон. Шарик хочет. Чтобы ты. Саймон. Приложи. Руки. Шарик.

Я заметил, что он составляет свои предложения из слов, что до этого произнесли мы и произносит их нашими голосами.

— Приложить на Шарик руки? — спрашиваю я.

— Хочет. Шарик. Говорит. Сай. Мон. Приложить на Шарик руки.

С момента знакомства с шариком меня не покидает внутреннее ощущение тепла, радости и доброты. Приложив руку на верхнюю часть шарика, я убеждаюсь, что это ощущение исходит от него. Тёплая и приятная Пума проходит сквозь руку и направляется в сторону моей головы, а затем возвращается обратно. Шар вновь начинает трансформацию, однако в этот раз это занимает чуть больше времени. Несколько сотен знакомых откуда-то образов людей мгновенно сменяют друг друга: врачи в белых халатах; знакомые студенты из академии; продавщица из магазина у дома; преподаватели; обычные прохожие, запомнившиеся мне своей необычной внешностью. Это продолжалось достаточное количество времени, чтобы перестать быть удивительным, а затем прекратилось и я увидел стоящую перед собой маму. Может её облик был неточным, созданным теми немногими сохранившимися воспоминаниями о ней из детства. Однако меня это не волнует. Она улыбнулась и любящими глазами посмотрела на меня.