Мой собеседник продолжал молчать, однако сейчас мне это показалось странным: ведь я закончил говорить, а, значит, пришло время ответить.

Его серебристые, с уклоном в белый, волосы, как зеркало, отражают свет фиолетовой лампы. Он немного наклонил голову, а затем замахнулся и сильно ударил кулаком себе в район бедра. Вены на его лбу надулись, глаза стали ярче отражать свет, а он сам — прошипел от боли. Видимо, попал прямо по мышце, а может туда он и целил. Неужели моя история его так сильно задела?

— Тео, ты чег…

— Невероятно, блять! — он рассмеялся, а затем ударился затылком о стенку кровати. — Какой же этот ст…

Мимолётный писк. Теперь уже всё тело Теодора скрутилось, но очень странно. Это точно не связано с ударом головой о плотный кусок металла, хоть и ударился он достаточно сильно. Источник его боли находится где-то внутри.

— Что с тобой? — подскочив спросил я. — Тебе плохо?

— Да, я понял. Всё, хватит, — произнёс Теодор и тут же пришёл в норму. — Прости, побочки экспериментов моего отца. Всё хорошо, — он ещё раз сморщился и, окончательно придя в себя, продолжил говорить. — Саймон, то, что ты мне поведал — очень трагично, сама мысль о том, что ты пережил — отвратительна мне. Однако, есть один момент, который я обязан уточнить.

— Я слушаю.

— Сейчас очень серьёзно: ты уверен, что теми пиратами были goldenhand? Всё его тело источает абсолютную, пронизывающая до костей, тревогу.

— На 100 процентов, без сомнений, — уверенно ответил я.

— Это кромешный пиздец, Сай, — прикрыв лицо руками, сказал он.

— Тебе что-то известно о них?

Выражение замешательства на моём лице, моментально дало Теодору понять, что нужно объясниться.

— К сожалению — да. Но, чтобы понять, нам придётся углубиться в моё прошлое… — он покачал головой. — Бывает же такое…

Он тяжело выдохнул и продолжил:

— Мой отец влиятельный человек на Титане, он занимает лидирующую позицию в одной из банд. Мать — простая девушка с медицинским образованием, можно сказать учёный, но скорее исследователь. Постоянного места жительства у неё не было, она вечно путешествовала от колонии к колонии, от звёздной базы к звёздной базе. Изучая бесконечные болезни, она помогала людям и не только. Её любовь ко всему живому и искренняя человеческая доброта всегда меня вдохновляли. Однако идеальной матерью её трудно назвать — дети не входили в её планы, — Теодор закинул руки за голову, сложив их в замочек, разорвал зрительный контакт и уставился в основание второго этажа койки. — Они встретились по чистой случайности. Отцу дали чрезвычайно важное задание на «Генезисе», я не знаю всей подноготной, он либо продавал «Detrey» — популярное тогда, среди бандитов всех мастей, биологическое оружие, либо должен был его применить на какой-то важной шишке. Что-то пошло не по плану, оружие вышло из-под контроля, и население начало болеть. «Генезис» — достаточно крупная планета, хоть и бедная, сам знаешь. Так вот, мать устремилась туда с целью узнать, что случилось и помочь людям.

Теодор замолк, убрал руки из-за головы, положил правую на ногу, а левой схватился за рог и принялся натирать его основание. По его лицу было понятно, что ему тяжело говорить о своём прошлом, а ещё — массаж рогов, видимо, очень расслабляет. Выдохнув, он продолжил:

— Дешёвый ресторанчик в спальном районе, встреча взглядами, симпатия, парочка свиданий. Отец воспринимал это как очередную интрижку, а может пытался замылить глаза, ведь она могла догадаться обо всём. Он наплёл ей про то, что он беглый инженер с Титана, про краденую информацию, которую можно выгодно продать и жить припеваючи. Мама в него влюбилась. Так я и появился. Отец, выполнив миссию и стерев все контакты, вернулся к себе. Это был сильный удар для мамы, но из-за своих убеждений она не решилась на аборт. Проработав ещё год на Генезисе, она родила меня и уехала. Понятно, что маленький ребёнок не мог с ней путешествовать, да и я был ей противен, ведь напоминал про отца. Она оставила меня в местном приюте, навещала несколько раз в год, но родительской любви я так и не испытал. Когда мне было пять, она погибла, скорее всего, из-за нового штампа очередной болезни: работа у неё была опасной. Через пару месяцев меня нашёл отец, перевёз на Титан. Проведя там пять с лишним, я начал пропитываться криминальной жизнью. Но однажды, когда отец был под веществами, он рассказал мне про мать и про то, что он, косвенно, виноват в её смерти. Detrey так или иначе подкосило её здоровье. Я сбежал. Я ВОЗНЕНАВИДЕЛ ЕГО! — яростный крик вырвался из Теодора.

— Мне жаль…

Титанец прерывисто выдохнул:

— Да бывает, у тебя тоже судьба не из завидных.

Он посмотрел на меня, печально улыбнулся, прикусывая нижнюю губу, и продолжил:

— Я скитался по космосу, благо ещё в приюте научился зарабатывать на жизнь. А потом мне надоело бесцельное существование “от шлюхи к шлюхе” и решил податься в Javelin. Так тут и оказался.

— Извини, если это покажется грубым, но ты сказал, что не испытывал сильной любви со стороны матери, почему тогда вскрывшаяся правда так изменила твоё отношение к отцу?

— Это хороший вопрос, Сай. Ты правильно подметил: особой любви со стороны матери не было, но… — он кашлянул. — Это хороший вопрос… Любви со стороны матери не было, да и со стороны отца тоже, что стоит заметить! На Титане считается, что люди с твоей кровью — всегда верные, тем более если это отец и сын. Он хотел использовать меня в своих интересах, и он даже не скрывал этого. Так вот… А мама, несмотря на свои взгляды на жизнь и на то, что я сын человека, который ей до ужаса был противен — любила меня. Хоть и по-своему.

— Понимаю, тогда вопрос исчерпан, — сказал я.

— Да и вообще, знаешь, иногда наше сознательное в сухую проигрывает нашему бессознательному. Тут так и получилось. Можно долго об этом говорить, но единственное, что я чувствую к отцу, — это ненависть. Едкая и гремучая. И ничего не могу с этим поделать.

Я выразил согласие одобрительным кивком.

— А что, кстати, с отцом сейчас? Он не пытался тебя найти? — спросил я.

— Напрямую — нет, но приезжали его люди. Пытались меня украсть, к счастью, академии джавелина хорошо охраняются. Я думаю, что мне придётся ещё с ним пересечься.

Я хотел было сказать что-то ещё, но Теодор перебил меня:

— По поводу кромешного пиздеца, — Теодор сделал паузу. — Мой отец является лидером goldenhand.

У меня перехватило дыхание, а где-то глубоко внутри меня разгорелось дикое пламя. Рука непроизвольно сжалась. Я испытал сильный толчок, а в голове что-то зашипело. То ли, как фитиль, то ли, как змея. Фиолетовая лампа начала мерцать, словно до неё не доходит электричество. Вдруг её яркость увеличилась, а размер умножился. Огоньки Пумы, похожие на микровзрывы, окутали пространство вокруг. БУМ-БУМ-БУМ. Сердцебиение ускорилось, а лёгкие начали жадно поглощать кислород. На неизмеримо малый отрезок времени, куда быстрее скорости и звука, и света, и волны, промелькнуло: «мне нужен нож».

Передо мной сидит сын человека, причастного к самому ужасному событию в моей жизни. Тепло внутри меня перерастало в жар, затем в злость, а затем и ярость.

— Что? — растеряно спросил я.

— Прости, я понимаю, как это звучит. Я, как и ты, презираю этих преступников. Просто получилось так, что я его сын.

Тишина. Мучительная и, до боли глубокая, тишина.

Я промычал что-то невнятное даже для себя, свалился на пол и со всей силы сжал глаза. Я не понимаю, что я испытываю. У меня кружится голова. Я быстро залез на второй этаж кровати и уткнулся в подушку.

//Diary |16.09.2725|

Теодор косвенно причастен к уничтожению моей планеты? Скорее нет. Нет. Помогал ли он отцу в этом? Скорее нет. Нет. Считает ли он, что его отец поступил правильно, когда он уничтожил мою планету, если в этом вообще виноват его отец. Нет. Нет. Но почему же я тогда испытываю злость? Почему, как только я услышал то, что он сказал, мне захотелось нагрубить, ударить Теодора? Наверное, это было очень просто. Вполне просто для меня. Можно взять и обвинить человека в том, чего он не совершал и тут же отомстить ему. Но не Теодор заслуживает мести. Он заслуживает, но, с другой стороны, он сам должен отомстить! Если верить его рассказу — Теодор ненавидит своего отца, а я ненавижу того, кто уничтожил мой дом и убил моих родителей, того кто расколол мою жизнь на две части. На до и после. Если представить, что это один и тот же человек, разве не появляется у нас общая цель? Разве не может исполниться моя мечта? Я, видимо, обладаю какой-то невероятной силой, так может я хоть раз в жизни сделаю что-то эгоистичное? Да помогу я вам со всеми злодеями, только потом. Но сейчас МОЖНО Я САМ РАСПОРЯЖУСЬ СВОЕЙ СИЛОЙ? Моральные, блять, вопросы, правильно ли мстить или лучше отдать под суд ИЛИ ВООБЩЕ ПРОСТИТЬ… Ну СМЕШНО ЖЕ! Если преступник — сам судья, то что ты тут поделаешь? Конечно, можно взять в плен и отдать его на суд джавелину, скорее всего так будет правильнее. НО только правильнее для кого? Для меня, для моей цели, для мести? Неееет, будет правильно для человечности вокруг и внутри меня. Вот только мне кажется, что бывают ситуации, когда это не работает. Ситуации, когда человек должен принимать всю ответственность и все риски на себя и самостоятельно вершить правосудие. Рационально ли тратить деньги на содержание преступника, если можно заставить его работать и приносить пользу или просто убить? Ладно, Саймон, вдох выдох. Успокойся.