— Ач-чорт!

Но без паники! Первый блин, он всегда такой! Наверняка, должен быть и другой способ подкинуть меня повыше. Например…

— Точно! — осенило меня. — Лизонька, солнышко, а где твоя дочь⁈

— Оля!

— Да, Василий Иванович! — чумазая, заляпанная в крови альтушка выпрыгнула из битвы будто чёрт из табакерки и встала рядом с матерью.

— «Спасение», — скомандовал я. — Сюда! Живо!

По пути проломив голову очередному монстру, красный шар метнулся к нам из самой гущи сражения.

— Так… Ладно, — сказал я, обхватил артефакт руками и как можно крепче прижал его к груди.

— Василий Иванович, что вы делаете?

— Вышвырни меня отсюда! — закричал я. — Со всей силы и как можно выше!

Как правило, у студентов нет денег на то, чтобы бухать в центре Москвы. Однако бухать в центре Москвы очень хочется. Так лучше чувствуется дыхание времени, да и пульс поколения прощупывается на раз-два.

Ну а прикоснуться к вечности и стать свидетелями исторических событий из первых рядов — это вообще чуть ли не обязательно. Притяжение между приключениями и задницей оказалось непреодолимым. С самого утра в столице происходило чёрт пойми что, но это чёрт пойми что было безумно интересным.

А потому…

Лысый студент Максимка знал вариант. Пожарная лестница в переулке за одним мажорным барчиком вела на крышу, с которой открывались чудесные виды. Тот самый первый ряд.

Солнышко светило.

Радио молчало.

С собой у ребят была канистра изумительного напитка. Не-первый-день-студент, Максимка при помощи водки, сгущёнки и молотого кофе изготовил свою собственную элитку. До сих пор молодой организм достойно справлялся с таким количеством сахара, а потому напиток шёл на ура.

Растянувшись на кровле, Максимка с улыбкой на устах вспоминал свои приключения в лагере сатанистов. Жаль только, что рассказать о нём товарищам было категорически нельзя. Чёртова подписка о неразглашении.

Однако тут начала вершиться новая история.

Несмотря на чистое, безоблачное небо, по лицам студентов скользнула тень.

— Чего это такое? — прищурился один из них, вглядываясь ввысь. — Это птица что ли?

— Не, — ответил второй. — Кажется, это самолёт.

— Вы оба не правы, господа, — хохотнул Максимка и сделал добрый глоток из баклахи. — Это Василий Иванович Скуфидонский.

— Кто?

Набирая скорость, чёрная точка в небе падала всё быстрее и быстрее. Вот она вдруг вспыхнула пламенем, будто метеорит и пропала за крышами домов. Где-то там, по идее, должна была находиться Красная Площадь.

Сперва, — ды-ды-дых! — до студентов долетел звук.

Потом пришла ударная волна. Приятная, будто от басов на концерте. Ну а следом за ней…

— Ох ты ж ***, ****, — сказал Максимка и подскочил на ноги. — Ух ты ж **** твою **** так её ****, ****!!!

Следом за звуком и вибрациями пошла третья, мясная волна. Остро пахнущий морепродуктами фарш вперемешку с ошмётками хитина и фрагментами гигантских тентаклей, будто цунами пошёл по Москве.

Тем днём фрагмент клюва кракена поломал Максимке тазобедренный сустав. Но тем даже лучше! В больнице, вдали от выпивки и прочих соблазнов — и до 25-го числа включительно — он наконец-то дописал свою книгу.

Издался, прославился, на гонорар купил себе целый килограмм фисташек и зажил счастливо, пускай и в гипсовом подгузнике…

— И тут вдруг рёв! И из вагона на Красную Площадь вылетает кракен!

— Ну, Воло-о-о-одь, — с улыбкой протянул Державин, снял с гвоздя берёзовый веник и окунул его в ведёрко. — Ну какой рёв? Он тихо-мирно вывалился, как говна кусок…

— Ну, — задумался Владим-Саныч. — Ну ладно тебе, не докапывайся.

— Молчу-молчу! Пётр Николаевич, ложись…

— Не-не, — отрезал Величество. — Я сперва дослушаю. Володь, рассказывай давай, не отвлекайся…

Чёрт!

Как же приятно было снова видеть Николаича в добром здравии! А то, что он в баню с нами вырвался, вообще историческое событие, похлеще всякого кракена. И плевать, что совсем ненадолго.

Мы же у Кузьмича проездом.

Сейчас попаримся, поужинаем и сразу в ангар. Нас нынче ждут великие дела. Опоздать на их свершение, конечно, можно — поскольку без нас ничего не начнётся — но всё равно не хотелось бы.

— Пойду проверю шашлыки, — улыбнулся я, вышел из парилки, а потом и вовсе из бани.

В Москве первый снег уже окончательно растаял, но здесь, в Удалёнке, кой-чего лежало. Нырнуть в сугроб, конечно, не получится. Но чтобы растереться — самое оно. Ещё пара недель, и можно будет наконец-то опробовать снегоходы.

Итак.

— Брр-р-р-р-р, — мою благоверную аж передёрнуло при виде того, как я пригоршнями загребаю снег. — Как ты так можешь?

— А мне тепло, — возразил я. — Любовь греет, — а потом попытался сгрести её в объятия.

— И-и-и-и! — взвизгнула рыжая. — Вась, ну мокрый же! — и побежала к дому.

Лиза…

Отныне и впредь Скуфидонская.

В нашем полку прибыло. Мы с рыжим Сиятельством не стали откладывать свадьбу в долгий ящик и уже как месяц официально зарегистрировали отношения. Переехали в Калугу и потихоньку обживаемся.

Ольга Сергеевна встала у руля рода Фонвизиных. После того, как Нобелей вместе со всей их линейкой фармацевтических препаратов погнали из Империи ссаной тряпкой, освободилось свято-пусто-место. И моя падчерица вроде как на полном серьёзе решила его осваивать.

Девчонка вообще хваткая.

Помимо службы в «Альте», она ещё и наследнице — то есть своей подружайке — присягнула на верность в качестве лекаря императорской четы.

— Осторожно! — послышался крик Кузьмича, а следом за ним:

— Да не переживайте вы так, Вильгельм Куртович, — рассмеялся Алёшин. — Чего ему будет?

Это маленький Кровавый Потрошитель решил лизнуть мангал. Любознательный пацан родился. И рос, кстати, не по дням, а по часам. Несколько месяцев прошло, а я бы ему сейчас уже лет пять-шесть дал.

И к слову, да.

После того, как я покинул Удалёнку, демоны сюда зачастили. Катя Чертанова всё так же раз в неделю приезжала к Чамаре учиться, а вот Сан Борисыч спелся с Кузьмичом и теперь чуть ли не половину времени здесь проводил. Повадились они с Зеехофером на экскурсию по Женькиному заводу ходить. Дегустировать, ага.

— А где все? — спросил я у Смертиной, которая в гордом одиночестве сидела в беседке и залипала в телефон.

— Таня с Алексеем Михайловичем опять пошли на свой кактус глазеть, — ответила Рита. — Шама в гараже над барбухайкой колдует, Оля с Катей тренируются, а Ромашка не знаю где. Наверное, с Хельсиным где-то обнимается.

— Понятно. Позови всех, пожалуйста. Шашлык уже почти готов.

— Хорошо, Василий Иванович, — кивнула Рита и нацепила на голову костяную корону.

Тут же лицо Смертиной резко побледнело и заострилось. Глаза почернели, а волосы вопреки законам физики поднялись дыбом и начали «плавать», будто дело происходит под водой.

— УЖИНАТЬ! — инфернальным голосом рявкнула Повелительница Смерти.

Тут же стянула с себя корону и стала «обычной».

— Готово, — улыбнулась Рита и снова взялась за телефон.

Девушка, получается, крикнула в сознание всем своим соратницам. Ну а я сходил обратно в баню за министрами, Морозом и Величеством, и мы-таки собрались за столом.

Долго рассиживаться не стали.

Быстро поужинали, расселись по машинам и двинули в сторону полигона.

— Ну что там с Петей? — спросил я у Величества по дороге.

— Да, — отмахнулся Николаевич. — Нормально. Деятельный стал, что мне аж страшно. От образования и туризма я его уже отодвинул от греха подальше. Теперь вот минкульт плачется, говорит, забери его от меня, пожалуйста. Что ни день, говорит, то инициатива. Выставки какие-то, концерты, вечера народного фольклора…

— Кстати про минкульта, — заикнулся я.

— Помню-помню! Кабачковый спас, — кивнул Величество. — В следующем году проведём официально.

— Спасибо.

Что ж…