К вечеру мы нашли укрытие — полуразрушенную сторожевую башню на холме, с видом на мрачную долину. Ветер гнал песок, небо темнело, обещая долгую ночь.

Я развёл костёр, Анна уселась рядом. Мы молчали, просто смотрели на огонь.

— Страшно? — спросила она вдруг.

Я задумался.

— Нет. Устал.

Она улыбнулась, не глядя на меня.

— Это, наверное, впервые за долгое время… когда нас никто не преследует.

Я кивнул.

— Долго это не продлится.

— Я знаю.

Она вздохнула, обняла колени и уставилась на огонь.

— А если бы всё закончилось? Если бы Империя рухнула, Морена перестала играть в заговоры, гномы продолжили пить и строить, а мы могли бы просто… жить?

Я усмехнулся.

— Это очень оптимистичный вариант.

— Ну а вдруг?

Я задумался.

— Не знаю. Никогда об этом не думал.

Она повернулась ко мне.

— Ну так подумай.

Я взглянул на неё.

Ветер играл её волосами, огонь отражался в глазах. В них было что-то… глубокое. Не просто задумчивость, не просто привычная колкость — искренность.

Я не знал, что сказать.

Но, к счастью, слова были не нужны.

Она сама придвинулась ближе.

Её губы были горячими, нетерпеливыми. Она не спрашивала разрешения, не давала мне времени на колебания — просто поцеловала.

И в этот момент я понял — мы оба давно этого хотели.

-

Звериная страсть

Это не было тихое, нежное сближение — это было бурное столкновение, почти драка.

Она рванула с меня рубашку, я развязал её пояс — пальцы дрожали не от неуверенности, а от нетерпения.

Огонь плясал на камнях, отражался в наших телах.

Я провёл руками по её спине, губами нашёл её шею — она выгнулась, впиваясь ногтями мне в плечи.

Дыхание сорвалось на стон.

— Тебе нравится, да?

— Заткнись и продолжай, — прошипела она, кусая меня за ухо.

О, это была война.

Она царапала мою спину, как дикое животное, а я держал её так, как будто мог сжать в руках всю её суть.

Я вошёл в неё, и она зажмурилась, стиснув зубы.

Она была тугой, горячей — я почувствовал, как её тело дрожит, как ногти снова впиваются в мою спину, разрывая кожу.

Я застонал, как девчонка, и она рассмеялась.

— Ой, не могу! Это было слишком мило!

— Я ненавижу тебя, — простонал я, но двигаться не перестал.

Она глубоко задышала, впитывая каждое движение, каждое прикосновение.

Её первое.

Наше общее.

-

Боль и счастье

Она прижалась ко мне лбом, закрыла глаза.

— Больно? — спросил я.

— Чуть-чуть… — выдохнула она.

Но потом улыбнулась.

— Но мне всё равно нравится.

Я целовал её губы, шею, плечи.

Мы двигались медленно, затем быстрее.

Она захлёбывалась стонами, ногти впивались глубже.

Было жарко, грубо, страстно.

Я почти терял себя в этом ощущении.

А потом…

Она вздрогнула, выгнулась, тихо застонала, сжимая меня изнутри.

Я её поцеловал, заглушая собственный стон.

Мир замер, а потом взорвался.

Мы рухнули на одеяла, запыхавшиеся, горячие.

Она провела пальцами по моей щеке, улыбаясь.

— Как тебе?

— Идеально.

Она кивнула.

— У меня всё болит, — призналась она.

Я усмехнулся.

— Это нормально.

Она фыркнула.

— Ты говоришь так, будто ты эксперт.

— Ну, я же опытный в делах…

Она немедленно врезала мне подушкой по лицу.

Я рассмеялся.

Она смеялась вместе со мной.

-

Разговор о будущем

Мы лежали в тишине, глядя в потолок.

— А что дальше? — спросила она тихо.

Я задумался.

— Победим Империю.

— И потом?

Я вздохнул.

— А потом… живём.

Она улыбнулась.

— А если я захочу семью?

Я повернулся к ней.

— Ты серьёзно?

Она покраснела, но кивнула.

— Ну… не прямо сейчас. Просто… если мир изменится… если всё будет спокойно…

Я долго смотрел на неё.

— Ты видишь нас в таком будущем?

Она улыбнулась.

— Да.

Я молча смотрел на неё.

Потом улыбнулся в ответ.

— Тогда почему бы и нет?

Она поцеловала меня.

На этот раз нежно.

Спокойно.

С любовью.

-

Последние мысли перед сном

Я лежал на спине, чувствуя её дыхание у себя на груди.

Она засыпала, крепко обнимая меня.

А я смотрел на потолок, зная, что это была одна из тех ночей, которые меняют жизнь.

Я не знал, что будет дальше.

Но я больше не был один.

И это было хорошо.

-

Продолжение следует…

ГЛАВА 54

Чудовище из прошлого

Равнина перед нами расстилалась гладкой, как стол. Крошечные камешки, отполированные ветром и песком, покрывали землю, напоминая рассыпанные монеты. В некоторых местах потрескавшийся грунт выдавал следы воды — давно исчезнувшей, но не забытой. Весной, пусть и всего на неделю, здесь расцветали тюльпаны пустыни, покрывая землю пёстрым ковром. Но сейчас, в летний зной, это место было сухим и мёртвым, и лишь редкие кусты цеплялись за жизнь, словно не желая сдаваться.

А впереди возвышалась скала. Огромная, абсолютно красного цвета, как застывшая кровь.

Мы ехали в телеге, запряжённой Одуванчиком. Анна прижалась ко мне, положив голову на плечо, её пальцы лениво скользили по моей груди. Мы молчали, наслаждаясь спокойствием, ощущая себя странной парочкой: старый, потрёпанный жизнью урод и невероятно красивая молодая женщина.

Я поцеловал её в макушку, чувствуя запах её волос.

— Я тебя люблю, — сказал я. Честно. Просто. Без всякой поэзии.

Анна чуть плотнее сжала меня в объятиях, её губы дрогнули в улыбке, но ответа я не получил.

Вместо этого она вдруг спросила:

— Ты никогда не рассказываешь о себе. Откуда ты родом?

Я напрягся. Не любил это вспоминать. Не хотел.

Но она имела право знать.

— У меня была семья, — сказал я. Голос звучал странно. — Жена, мать, ребёнок. Работа, дом. Всё как у всех.

Анна посмотрела на меня.

— Тогда почему ты ушёл?

Я усмехнулся.

— Потому что я был… верблюдом.

Она моргнула.

— В каком смысле?

Я перевёл взгляд на горизонт, где марево колыхало силуэт красной скалы.

— У меня была одна цель в жизни: ты должен. Ты обязан. Это твоя ответственность. Это твой долг. Ты должен работать. Ты должен терпеть. Ты должен принести деньги, даже если умираешь. Ты должен всё и всем.

Анна нахмурилась.

— Звучит… знакомо.

— Так я жил долгие годы. Терпел. На работе — унижение, чтобы дома был достаток. Дома — потому что меня так учили. Мужчина должен. Мужик терпит. Мужик несёт.

Я вздохнул.

— Но если долго терпеть, ты ломаешься. Сначала психика. Потом тело. Потом ты просто… умираешь.

Она не перебила. Просто ждала.

— У меня один глаз почти перестал видеть. В заднице… ну, не смейся… была постоянная кровь. Ноги болели, поясница хрустела, как сухая ветка. Я даже нормально одеться не мог.

Анна молчала.

— И знаешь, кто мне помог?

Я усмехнулся.

— Никто.

Она вздрогнула, но ничего не сказала.

— Они были рядом. Но только ждали, когда я восстановлюсь, чтобы снова пользоваться мной.

Я снова посмотрел на красную скалу.

— Тогда я решил умереть.

Анна побледнела.

— Я собрал рюкзак, кое-какие припасы, которые делал долгие годы, и ушёл. Они даже не пытались меня удержать. Думали, что вернусь, как битая собака. Ведь куда мне деваться?

Я улыбнулся.

— Но я их удивил. Я не вернулся.

— И… ты просто ушёл?

Я кивнул.

— Долго шёл. Не знаю, сколько. Пока не оказался здесь.

Анна нахмурилась.

— Здесь?

— У красной скалы.

Она посмотрела на исполинский утёс, нависший над древней равниной.

— И что ты здесь нашёл?

Я вдохнул воздух.

— Войну.

Анна замерла.

— В смысле?..

— Здесь был ад. Трупы солдат, танки, самолёты, всё в огне. Они сражались с чем-то огромным.