А вот Младшие Арканы долгое время, по мнению специалистов, внимания как возможный инструментарий психолога не заслуживали. Мы предлагаем такую возможность все же рассмотреть. Фигурные карты таро несут архетипические мужские и женские образы. И оказывает на нас сильное бессознательное воздействие, хотим мы этого или нет, пытаемся контролировать этот процесс осознанно или пускаем на самотек…

Фигурные карты – часть Младших Арканов, карты, на которых изображен конкретный персонаж – мужская или женская фигура. Иногда их называют «придворными картами».

Фигурные карты колоды: пажи, рыцари, королевы (дамы), короли. Они представлены в каждой масти: кубков, жезлов, монет (пентаклей), мечей. Таким образом, всего в колоде 16 фигурных карт.

Сразу же обращает на себя внимание то, что мужских фигурных карт (с изображением персонажа мужского пола) – 12, тогда как женских фигурных карт (изображена женщина) – всего 4. Так сложилось исторически, и эта традиция сохраняется до сих пор. Подобное «неравенство» не случайно. Мужские образы в искусстве более разнообразные, полные и объемные, чем женские. На то есть две основные причины: культуральная и архетипическая.

1 ) Культуральная причина.

Культуральный уровень символики более поверхностный, чем архетипический, но он все же неимоверно силен, т.к. древнее какого бы то ни было индивидуального опыта отдельно взятой человеческой жизни. Это – опыт поколений, передаваемый столетиями через правила и традиции. Мы словно пропитываемся им насквозь с колыбели.

В патриархальных культурах в искусстве мужские образы представлены разнообразнее и полнее, чем женские. Женские образы – более ограниченные, плоские, примитивные.

О феномене патриархата замечательно пишет аналитический психолог Луиджи Зойя в своей книге «Отец», уже знакомой российским читателям. Страх мужчины перед женщиной как объектом собственных влечений заставляет психологически защищаться путем доминирования над женщиной, контроля и обесценивания. Мужчина боится потерять себя в контакте с женщиной, быть символически поглощенным ей: отсюда частый мифологический, сказочный мотив заманивания мужчины в ловушку прекрасной коварной женщиной, будь то русалка, владычица колдовского замка и т.д. Этот механизм базируется на архетипическом мужском страхе: страхе поглощения. Ведь во время полового акта мужчина входит в женщину, в это сокрытое неизвестное пространство: мало ли что там?.. Сможет ли он выйти обратно?.. Репродуктивные органы женщины скрыты, женщина изначально загадочна и неизведанна, а все неизвестное пугает, начинает обрастать фантазиями и иллюзиями. «Ничто не пугает так, как закрытая дверь», – говорил «король фильмов ужасов» А.Хичкок. Для сравнения: мужская репродуктивная система была досконально изучена еще в Античности, женская… только в XIX веке!

Женщина изначально ближе к природе, т.к. несет большую часть нагрузки по деторождению. Мужчина – более социален. Женщина выстраивает функционирование семьи, мужчина – социума. Не случайно образ Родины для нас является материнской фигурой: «Родина-мать зовет!» А вот государство, закон ассоциируются с мужским миром, отцовской фигурой. Любая цивилизация начинается с правил, с появления закона и его неукоснительного соблюдения. Поведение перестает быть инстинктивным – человек начинает им управлять… и нести ответственность за свое поведение. Это – плата за блага цивилизации, которыми мы пользуемся. О самоограничении своей инстинктивной природы как о плате за культуру, цивилизацию около 100 лет назад писал З.Фрейд в монографии "Недовольство культурой".

На определенном этапе западная цивилизация стала выстраивать с природой (женской стихией) отношения по модели не сотрудничества, а подчинения, власти, доминирования. «Человек – царь природы!» Возникает вопрос: если человек – «царь», то кто же тогда «природа»?.. Тогда «цивилизованный» мир мужчин начал покорение «природного» мира женщины. Страх отступить от закона, правил, потерять цивилизованность, потерять СЕБЯ, заставил мужчин бояться женщин.

И как психологическая защита, у мужчины возникают следующие механизмы:

Максимальный контроль за женщиной, ее поведением, ее судьбой. В патриархальном обществе мужчина все решает за женщину: замуж выдает отец (в случае его отсутствия – брат), далее контролирует муж, в случае вдовства – сын… В некоторых «цивилизованных» восточных странах женщина даже сейчас не может без разрешения мужа выйти из дома. Японская гейша Кихару Накамура в своих мемуарах рассказывает, как ее избивал сын, наказывая за «недостойное», на его взгляд, поведение: это было уже в послевоенное время, в США, куда японка эмигрировала.

В патриархальных обществах это неравенство отражено даже в речи: под «человеком» понимается мужчина, для женщин существует другое обозначение. Женщина не являет ценность сама по себе: пока она не замужем, она почти ничего не стоит. Лишь с момента замужества у женщины появляется какой-то статус в обществе, пускай минимальный, но контроль за своей жизнью: например, право краситься. Статус замужней позволяет женщине хоть в малой степени вернуть себе достоинство.

Но и этого мало, она должна родить сына, произвести на свет мужчину, только тогда она действительно будет признана обществом. Правда, только в статусе матери – матери сына. Поэтому в патриархальном обществе мать так сильно привязана к сыну: для нее это шанс вернуть себе достоинство, выйти из состояния постоянного обесценивания. Символически «обрести фаллос» как символ власти, самостоятельности, полноценности в патриархальном обществе. А родившаяся дочь с самого начала получает травму отвержения родителями: ей не рады так, как сыну. Особенно если это первенец… В некоторых современных патриархальных обществах государство директивно вводит запрет на определение пола будущего ребёнка: иначе девочек абортитруют.

Так возникает замкнутый круг: обесценивание женщины и сверх-значимость мужчины друг друга усугубляют.

Обеценивание, демонизирование (как вариант обесценивания) женщины. Страх женщины приводит к страху собственных проявлений женственности, а женские черты всегда присутствуют в мужчине, как и мужские в женщине. Боясь проявить женскую часть своей природы и тем самым поставить под угрозу свой статус в мужском мире, мужчина подавляет свою женственность и обесценивает женщин вовне. Образ женщины начинает принимать карикатурные черты, возникают уничижительные стереотипы: «Бабы – дуры», «Волос у бабы длинный, ум – короткий», «Курица – не птица, женщина – не человек» и т.д.

Подобное обесценивание для мужчины – неудачная форма самозащиты. Попытка вместо развития собственной мужественности обесценить женственность как таковую. При этом женщина остается объектом притяжения для мужчины, объектом инстинктивного сексуального влечения. Мужчина одновременно испытывает две противоречивые тенденции: влечение к женщине и непринятие женщины. И тогда, в качестве решения этого внутреннего противоречия, возникает так называемый «комплекс Мадонны и проститутки». Это расщепление и противопоставление подобно метафорам «белое-черное», «день-ночь», «добро-зло»… Мужчина начинает делить всех женщин на идеализированных "Мадонн" и обесцененных "проституток".

Образ «Мадонны» не является здоровой моделью женственности. Само название – «Мадонна» – подразумевает лишь материнский аспект. Парадокс образа Мадонны в христианстве – мать-девственница. Женщина полноценна лишь как мать, вынашивающая для мужа детей, вернее даже – сына. До сих пор в некоторых олбществах муж может прогнать жену с младенцем, если та родила ему первенцем дочь, а не сына. Женщина воспринимается как своего рода «инкубатор», и этот инкубатор должен быть идеальным. Сексуальность женщины закрыта, неразвита, ведь сексуальность раскрытая может привлечь к женщине других партнеров, и тогда нет точности в определении отцовства. «Непорочность», ценность девственности характерна именно для патриархальных культур. Сексуальная свобода женщины характерна лишь для социума с равенством полов или матриархальным устройством.