Эти два инстинкта, Эрос и Танатос, вечно борются между собой, с переменным успехом, претендуя на главенство. Именно с идеей об этой борьбе связано название известного фильма режиссера Пола Верховена «Основной инстинкт» (1992, США-Франция). Главная героиня (в исполнении Шэрон Стоун) убивает своих любовников ледоколом, прямо в постели – в этом сюжете тесно переплетены эротика и агрессия, секс и разрушение. С точки зрения психоанализа, само орудие убийства (ледокол) является символическим фаллосом (а фаллос дает жизнь), и «фаллос» выступает как орудие убийства: любовь и насилие сливаются воедино. Из фильма мы узнаем, что некогда она убила и своих родителей, которых, несомненно, тоже любила, ведь всякий ребенок любит своих родителей. Увлекшись главным героем (Майкл Дуглас), она вновь становится перед выбором: любить или убить. Ее колебания мы видим в финальной сцене фильма: пара лежит в постели, и рука героини уже тянется к ледоколу, но страсть одерживает верх над ненавистью, и агрессия перерастает в бурный половой акт. Надолго ли Эрос победил Танатос и что ждет героев в будущем – мы не знаем… Таким образом, создатели фильма заставляют задуматься: какой же инстинкт все же является основным? Эрос или Танатос, созидание или разрушение?..

И в теории З.Фрейда строение личности выглядит так. Ребенок рождается в животном состоянии, им движут лишь инстинкты, его психическая жизнь состоит из Бессознательного – Оно (Ид). Затем «Там, где было Оно, должно встать Я» (З.Фрейд): под влиянием социального влияния от животного Бессознательного отделяется конструкт, который становится сознательным – Я (Эго). Но формируется и третий конструкт, частично осознаваемый, частично нет: Супер-Эго, социальные долженствования, наша расплата за цивилизацию и пользование ее благами; наш внутренний надсмотрщик, следящий за соблюдением социальных правил и наказывающий нас, в случае нарушения, чувствами вины и стыда (см. З.Фрейд "Недовольство культурой"). Причина наших проблем – во внутренних конфликтах: между Ид и Эго (Бессознательным и сознательным Я) или между Ид и Супер-Эго (Бессознательными желаниями и внутренними ограничениями, долженствованиями).

В соответствии с этой теорией, психоаналитическая символика сексуализирована. Символы являются отображением наших древнейших инстинктов, порождающих желания, которые, в свою очередь, вытесняются, отрицается нами из-за социальных запретов на животные сексуальные проявления. Так, в психоанализе передвижение по лестнице во сне трактуется как символический половой акт, а предметы, габариты которых «длиннее, чем шире» – как фаллический символ, то есть символический фаллос. Это породила волну анекдотов и шуток, даже среди самих специалистов (возможно, юмор носит защитный характер):

Лучшие «фаллический символ», чем «символический фаллос» (с).

З.Фрейда называют «великим биологизатором». Но надо учитывать, что его идеи зарождались в Европе на рубеже 19-20 вв., с многочисленными табу на сексуальность и, как следствие, нереализованными, а то и вовсе вытесненными (не осознаваемыми) желаниями. Поэтому в ту Эпоху сексуальность нуждалась в легализации и в признании. А его детство вообще пришлось на середину 19 века…

Конечно, в классическом психоанализе просто нет места для использования таро как инструмента оказания психологической помощи. Поэтому идеи К.Г.Юнга, в том числе по поводу таро, были революционными.

К.Г.Юнг был младше З.Фрейда почти на 20 лет, принадлежал к следующему поколению. Отчасти это, отчасти разность личностей, детского опыта, семейных историй сказались на разности теорий. Идеи Юнга принципиально отличались от всего того, что было до него, хотя он взял многое из психоаналитического базиса. Фрейд описывал Бессознательное как некое хаотичное образование, влекомое животными инстинктами размножения и разрушения. Бессознательное представлялось как некий враг, оппонент для Эго личности. В теории Юнга Бессознательное становится мудрым помощником и другом, получает четкую структуру. Эти два момента отличия в юнгианской теории являются ключевыми: структурирование Бессознательного и возможность использования его ресурсов.

К.Юнг предложил рассматривать не только личное, но и Коллективное Бессознательное. Согласно уже современной психологической традиции, структура Бессознательного выглядит следующим образом.

Личное Бессознательное: здесь накапливается весь наш индивидуальный опыт, который мы получаем при жизни. Причем чуть ли ни с момента зачатия. Так, биосинтез Д.Боаделлы (направление в телесно-ориентированной психотерапии) предполагает, что первые несколько недель от зачатия запоминаются нашим телом как ощущение падения – страх зародыша не закрепиться в матке.

С детства у меня была серия снов с общей фабулой: я нахожусь на высоте (обычно это была крыша дома или склон горы), но некая непреодолимая сила начинается стаскивать меня в бездну, и это страшно. После психологической работы сон трансформировался: мне вновь приснилось, что я лезу по скале, и неведомая сила тащит меня вниз. Но итог стал другим: во сне я прижилась к скале всем телом и проросла в неё животом (символическая пуповина). Кошмар перестал сниться. Скорее всего, этот сон был связан с пренатальным периодом, с возможными трудностями, порожденными резус-конфликтом с матерью, запечатленными Бессознательным и проявленными в символическом послании сновидения.

Семейное Бессознательное: опыт наших предков. Современная семейная психотерапия рассматривает влияние на нас всех членов нашей семейной системы: мы можем быть бессознательно идентифицированы с любым родственником, даже если у нас нет сознательного знания о нем, и повторять его жизненный путь. Это так называемый «семейный сценарий». Берт Хеллингер приводит в пример клиентский случай: женщина, неудачливая в личной жизни, повторяла судьбу бывшей невесты своего отца, с которой он несправедливо обошелся (к семейной системе относятся не только кровные родственники, но и их партнеры). Она лишь во взрослости узнала про эту историю из юности отца, но семейная система, вне сознательных знаний, стремится к равновесию.

Культуральное Бессознательное хранит опыт представителей своего народа, культуры. Современная русскоязычная писательница Дина Рубина в одной из своих автобиографических повестей рассказывает о том, что не раз видела сон: она идёт, босая, по вымощенным камнями извилистым улочкам. Много после она попала в Европу и увидела это место. Оттуда родом были ее предки-евреи, которые ходили по этим улочкам – и, вполне возможно, босиком.

Коллективное Бессознательное – универсальный пласт для всего человечества, опыт всех поколений. Коллективное Бессознательное содержит в себе архетипы как единицу структуры. Это врожденный психологический конструкт, имеющий при жизни индивидуальное заполнение, подобно тому, как мы можем заполнить книжные полки в доме любыми книгами. Так, у каждого человека есть реальная мать вовне и внутренний архетип Матери. В зависимости от того, какой была реальная мать и другие материнские фигуры в окружении, этот архетип заполняется определенным образом.

Представление о Коллективном Бессознательном и архетипах – гениальное открытие К.Г.Юнга. Возможно, спорное, но такова специфика психологии как науки – многое недоказуемо.

Огромное внимание Юнг уделял работе с символами, выявлению значения символа – амплификации (алхимический термин). Он изучал культурные традиции и символы у разных народов, путешествовал, некоторое время жил в Тибете. Исследовал литературу по оккультизму, в том числе по средневековой алхимии. И обнаружил схожесть символов и их трактовки в самых разных, далеких друг от друга культурах. Из этого последовал вывод об общности глубинных пластов психики у каждого человека.

В соответствии с юнгианской концепцией личности, символ может иметь разные уровни прочтения.

Личная символика. То, что символ означает для данного конкретного человека, напоминает о чем-то из его личного опыта. Например, влюбленные могут говорить «наша песня» о музыке, которую они слушали в день первого свидания, и с тех пор эта песня стала для них символом их любви.