— Этот мужчина тебе абсолютно не подходит. Уж поверь профессионалу.

Она фыркнула.

— Он не интересует меня как мужчина!

— Вот и хорошо, — резюмировал Ильтен.

Сантор явился через неделю. Даже предстоящее обретение статуса женатого человека не заставило его сменить привычный камуфляж на более цивильную одежду. Кэка выглянула из комнаты невест, и он улыбнулся, шрам на его лице странно деформировался. Тереза мысленно пожала плечами. Как только Кэка может называть его милым?

— Господин Сантор. — Ильтен слегка поклонился. — Не знал, что вы подавали заявление в Компанию. — Он протянул ему квитанцию.

Сантор философски пожал плечами, рисуя автограф.

— Почему бы нет? Рано или поздно мне должно было повезти. Все-таки по своему вкусу выбирал.

— Не желаете ли чаю, господин Сантор?

Прежде он всегда отказывался, но вопрос следовало задать, как дань вежливости. Против обыкновения, Сантор коротко кивнул. И, не успел Ильтен пригласить его в кабинет, проследовал на кухню, словно именно там и более нигде, по его мнению, надлежит пить чай. Ну что ж, согласился про себя Ильтен, кухня так кухня. Пожалуй, это даже удобнее. Предложив гостю садиться на диван, он включил телевизор и поставил приятную ненавязчивую музыку.

Кэка села на краешек кресла в прихожей, прижимая к груди крошечный узелок. Все ее приданое составляла смена белья, запасное платье и гигиенические принадлежности. Сантор привез ее с Ноэ, в чем была, и с тех пор ее багаж сильно не потяжелел: лишь минимум, который Компания предоставляет невесте. Обеспечить жену в полной мере — долг мужа.

Терезе ситуация показалась несправедливой. Суровая тиквийская свадьба: мужчины чаи гоняют, а невеста ждет в прихожей.

— Принести тебе чаю? — сочувственно предложила она и, не дожидаясь ответа, пошла на кухню.

Ильтен и Сантор беседовали, включив негромкую музыку фоном и помешивая в чашках сахар. При появлении Терезы Сантор оценивающе взглянул на нее. Он и в прошлый приезд заметил эту красавицу, быстро исчезнувшую в ванной при его появлении.

— Что это за женщина, господин Ильтен?

Сердце Ильтена невольно дернулось, но он не подал виду.

— Вы впервые видите здесь женщину, господин Сантор? — ровно отозвался он. — Такая у меня работа: иметь дело с женщинами.

Сантор посмотрел на Ильтена, тот незаметно поежился под пронзительным, как рентген, взглядом из-под густых бровей.

— Она не из невест, хоть и носит брюки. — Он медленно покачал головой. — Уж я-то знаю невест.

— Она — моя жена. — Ильтен проклял выступивший на лбу холодный пот.

— Программа подобрала вам такую жену, вот как? — Усмешка лишь немного не дотягивала до издевательской. — Которую вы так и не смогли научить прилично одеваться и здороваться с гостями.

— Это моя жена, а не ваша! — резко ответил Ильтен. — Не лезьте в чужие отношения.

— Кто привез ее в Тикви?

— Это тоже не ваше дело!

Сантор спокойно отпил чай, поставил чашку.

— Я работаю поставщиком двадцать шесть весен, господин Ильтен. Я побывал на многих планетах. Мир разнообразен и причудлив, господин Ильтен, и от некоторых женщин, что обитают за пределами Союза, вас бы удар хватил. Но поставщики не забирают всех скопом. Они привозят сюда только тех, кто может вписаться в нашу жизнь и принять наши обычаи. Девушек с пластичной психикой, женщин, которые подсознательно склонны подчиняться. А за ошибки неопытных поставщиков платить приходится диспетчеру.

— Что вы имеете в виду? — Ильтен напрягся, в словах Сантора ему почудилась угроза.

— Я был знаком с тремя диспетчерами, что работали здесь до вас, — продолжал он, будто его не прерывали. — Все они, сильные личности, неплохие психологи, кончили каторгой. — Он снова улыбнулся, и шрам зловеще перекосился. — Не волнуйтесь, господин Ильтен, не я был тому причиной. Просто, как бы ни был силен человек, всегда найдется кто-то сильнее.

Он посмотрел вслед Терезе, давно исчезнувшей в коридоре с чашкой чая.

— Эта женщина никогда не станет тиквийкой, господин Ильтен. Вам ее не переломить. Возможно, мне удалось бы, но это, как вы верно сказали, не мое дело. Я получил то, что искал двадцать шесть весен, и ухожу из поставщиков. Желаю вам удачи, терпения и благоразумия, они вам очень пригодятся. И да, спасибо за чай.

Сантор вышел в коридор, Кэка поднялась ему навстречу в ожидании. Тереза забрала у нее чашку с блюдцем. Он протянул руку Кэке, и она доверчиво вложила пальцы в широкую ладонь.

— До свидания, господин Сантор, — пробормотал Ильтен, все еще не уверенный, ждать ли доноса.

— Прощайте, — ответил Сантор. — Вряд ли мы увидимся вновь. Я покидаю Компанию и возвращаюсь на родину, на Т3. — Он помедлил. — Надеюсь, что все у вас сложится настолько благополучно, насколько это еще возможно. Будьте осторожны. А ты, красавица, — неожиданно обратился он к Терезе, — лучше не попадайся на глаза поставщикам. Не все они так слепы и глупы, как те, что привезли тебя.

Дверь закрылась за супругами. Тереза застыла с разинутым ртом.

— Что он… почему он… Почему он обратился ко мне на «ты»? — наконец сформулировала она. — Замужней женщине следует говорить «вы»!

Ильтен против воли улыбнулся: как Тереза ни бесится, а кое-какие обычаи уже усвоила.

— Сантор двадцать шесть весен в поставщиках, — сказал он. — И, как выяснилось, он невооруженным глазом видит разницу между замужней женщиной и дикой нелегалкой.

Планету Т6 Союз Тикви присоединил последней. Еще в старые времена, до первого генетического вмешательства, до всяких демографических проблем. Тогда население Тикви было многочисленно и стремилось к экспансии. С тех пор миновали долгие века, но Т6 все еще по инерции считалась новой территорией, и расположенные на ней гарнизоны вооружались и инструктировались наиболее тщательно.

Вот только врагу было наплевать, которой из территорий Союза четыре века, а которой — четырнадцать. Выбирая планету для нападения, враг использовал явно другие критерии. Или вообще не выбирал — что первым попалось на пути, по тому и пришелся удар. Внезапному вторжению подверглась Т2, едва ли не самый древний из миров Тикви. Мир с развитой промышленностью, богатой архитектурой…

Теперь треть Т2 лежала в руинах. Однако враг просчитался. Да, женатые — те, кому было что терять — бежали с Т2, переселились на другие тиквийские планеты. Но мужское, не связанное семьями население не так-то легко напугать и заставить отступить. Тем более что у врага есть бабы. Пускай не слишком похожие на нормальных баб, но на безрыбье…

Война за Т2 длилась уже семьдесят семь весен. И ответственность за ее затягивание делили обе стороны.

В подернутых дымом развалинах многоэтажных конструкций солдату почудилось шевеление, и он вздрогнул:

— Там…

Командир группы снисходительно взглянул на новобранца, приставил к глазам бинокль и внимательно изучил руины.

— Зохен, — промолвил он, опуская бинокль.

Слово прозвучало не как ругательство, а как констатация.

— Это всего лишь зохен, рядовой Сниттке.

Всего лишь! Бойца аж передернуло. Жуткое чудовище, одно упоминание которого служит бранью!

— Он может на нас напасть, господин Хэнк? — робко уточнил Сниттке.

— Ну разумеется, может. — Прищурясь, командир следил за окрестностями, но уже без бинокля: бинокль сужает поле зрения. — Врагам, знаете ли, свойственно нападать.

Новичка это почему-то не утешило. Билле Хэнк вздохнул. Ему казалось, что он в юные годы был храбрее. Глупее — возможно, но определенно храбрее. С тех пор миновала добрая дюжина весен, проведенных здесь, на Т2, на линии фронта. Смелый и в чем-то наивный долговязый мальчишка превратился в матерого воина, покрытого шрамами. Он сражался не за победу. Война шла до него, война пребудет и после. Война была его жизнью, его частью. Какой смысл в победе? Если убить всех врагов — что потом делать?

Вынув изо рта папиросу и аккуратно ее затушив — на других планетах Тикви курение не слишком распространено, но многие тут, на передовой, пристрастились к этой пришедшей с Алты заразе, — Хэнк выдохнул облачко дыма и спокойно предрек: