Она осталась одна, скрылись и охранники. Задул жесткий холодный ветер, лицо покрывалось изморозью, как не пыталась она спрятаться в воротник. Сунув в рот пару кусков сушенного мяса или что-то подобного, нечего было об этом и думать, она покорно ждала. Бежать некуда, идти в ближайшее здание тоже смысла не было, двери открывались автоматически, а метки у нее нет. Захотелось пить, она попила из полузамерзшего пакета, и организм потребовал сатисфакции, грозя опозориться в любую секунду.

— Эй! А я? Дайте хоть в туалет сходить! — закричала Юля осипшим голосом, таким разговаривали по утру одноклассницы, проводившие ночь на дискотеках и вписках.

— Не кричите, по вам решение еще не получено. Ответственный следователь выведен из строя, поэтому ваше дело передано другому. Он пока разбирается, чтобы определить уровень барака, — сказал выбежавший из ближайшего барака Беовульф и, как послушная собака, сел рядом, с интересом смотря на нее.

— А, так это барак, — Юля посмотрела на длинные здания, вновь появился чернокожий президент, и все сошлось. — Да уж, схожу с ума. А в туалет можно, а то я скоро взорвусь.

— Придется подождать. Вход в чужой барак строго запрещен, а других туалетов в лагере нет. Можете размяться, если вам это поможет.

— Ну, спасибо. Хоть так, — Юля вздохнула и стала разминаться.

Ей стало жарко, и очень хотелось есть, но делать этого было нельзя. Киборг пошел вперед по улице к дальним баракам, Юля пошла за ним. Команды не требовалось, базовые человеческий мозг способен сам разобраться в такой простой ситуации. Ее барак оказался на самом краю, огороженный невидимым забором, вышки стояли каждые десять метров. Юля присвистнула, чувствуя тревогу и глупую ироничную гордость, как же они ее боятся.

— Это ваш барак. Распорядок дня изучите сами, спрашивайте у соседей. После завтрака вас поведут на работу, пока вы не распределены. Займите свободную койку и попробуйте отдохнуть.

— Хорошо, попробую, — Юля вздохнула и пожала плечами.

Дверь открылась без метки, она здесь и не нужна была, сюда вряд ли кто-то забредет по доброй воле. В нос ударила вонь старой бани и грязного туалета. По периметру потолка светили тусклые диодные ленты, выполнявшие роль дежурного освещения. После яркого света снаружи не было видно ничего, кроме этого тусклого свечения. Юля вздыхала и думала, почему в лагере такой яркий свет, если бежать никто не будет, а эти киборги прекрасно видят в темноте. Сложив вещмешок и куртку у двери, она пошла искать туалет.

Все оказалось не так страшно, просто вонь не смывалась, въевшись в стены и пол. Вернувшись, Юля увидела высокую и очень худую девушку, рывшуюся в ее вещмешке. Роба висела на ней, девушка состояла из одних костей, черные волосы небрежно убраны в хвост, она больше напоминала больного зверя, чем человека. Особенно ее глаза, горевшие то красным, то черным пламенем.

— Эй, не трогай мои вещи! — грозно сказала Юля, девушка подняла на нее взгляд и засмеялась глухим каркающим смехом. Потом демонстративно запихнула в рот пригоршню сушеного мяса и зачавкала.

— Девочка, отдай ей все. Это Йока, она зараженная, в ней черный дух. Она все равно скоро сдохнет, не зли ее, — послышался совет с ближайших нар. Голос сильно напомнил Юле классного руководителя, и все внутри нее взбунтовалось.

— Вот еще, отдай! Это мое! — Юля отобрала у девушки вещмешок и отошла на три шага в сторону.

Девушка поднялась с корточек и уставилась черными глазами на Юлю. Пожалуй, она красивая, если бы не болезненная худоба и лихорадочный блеск в глазах. Кто-то включил свет, ожидая представления. Барак просыпался, Юля слышала, как делают ставки, за сколько ее Йока убьет.

— Отдай — это мое! — передразнила ее Йока низким голосом. — Я сожру твое сердце!

В левой руке блеснул кусок стекла, Йока бросилась на Юлю, желая резануть по горлу. Оберег молчал, Юля и так знала, что делать. Хватило одного удара правой в скулу. Йока упала навзничь и зарыдала. Что-то липкое и горячее было на кулаке, Юля машинально слизнула, думая, что это ее кровь, что у нее опять лопнула кожа после удара. Но это была кровь девушки, горькая и жутко соленая, чужая кровь. Юлю затошнило, ее чуть не вырвало прямо здесь, с трудом сдержавшись, она заставила себя успокоиться. А еще ей стало до боли в сердце жаль девушку, лежавшую на полу и рыдавшую глухим слабым клокотанием, такую жалкую и беззащитную на самом деле.

— Эй, девочка! Ты что? Она же хотела тебя убить! Она одержимая, ее заразили, не трогай ее! — заверещали голоса классного руководителя со всех сторон.

— Заткнитесь вы! Она просто хотела есть! — прикрикнула на них Юля и помогла Йоке встать. — Давай ты больше не будешь драться, хорошо?

— Прости, я не выдержала, — девушка закрыла лицо руками и стала падать. Юля подхватила ее и огляделась.

— Где ее койка?

— Здесь нары, девочка, — засмеялись все. — В самом конце, там и себе подстилку найдешь.

— Ну и уроды, — буркнула Юля и, подобрав вещмешок с курткой, повела Йоку в самый конец.

Здесь и правда было много свободного места, никто не хотел ложиться рядом с зараженной, поэтому образовалась отдельная комната без стен на восемь нар.

— Я Юля.

— Я Йока. Прости, я не хотела тебя убивать. Они все думают, что я зло, — Йока вздохнула и посмотрела на Юлю красными глазами без зрачков и белка, будто бы сделанными из горящего красного стекла. — И это правда, во мне черный дух, но он добрее и справедливее, чем все эти предатели.

— Ясно. Тебе нельзя много есть, вот, лучше поешь пока это по чуть-чуть, — Юля достала пакет с водой и немного хлеба с кусочком сушеного мяса. — Только не глотай, а жуй хорошо.

— Ты мне даешь свою еду? — удивилась Йока, с сомнением и недоверием посмотрев на Юлю. Красные глаза стали черными, и это было даже красиво, ей определенно шло, хоть и жутко смотрелось.

— Да, я не жадная. Просто не люблю, когда отбирают силой.

— Спасибо, ты не отсюда, — Йока внимательно смотрела на Юлю и улыбнулась. — Я вижу, кто ты. Мы видим, кто ты. Я никогда не забуду твоей доброты, придет время, и я помогу тебе.

— В чем? — Юля пожала плечами.

Йока покачала головой и заставила себя медленно съесть хлеб и мясо. Юля смотрела на ее скулу и думала, что слишком сильно ударила, кровь никак не остановится. Повинуясь странному чувству, она дотронулась пальцами левой руки до раны, вспыхнула еле заметная искорка, и рана засохла. Йока тихо засмеялась и прошептала: «Мы знаем, кто ты».

41.Карта

— Да уж, такое бы и в голову не пришло. А ошибки нет? Не мог электронный мозг перепутать или придумать? — следователь смотрел на экран, не мигая. В небольшой аудитории молчаливо стояли пустые столы, свет приглушен, и это нервировало его больше, чем отрисованная программой поиска карта.

— Перепроверяли десять раз — результат один и тот же. Я сама перепроверила десять процентов данных и сделала много ошибок. Мы можем верить карте, если вы предоставили точные данные для поиска, — рыжая девушка поправила длинную челку и пожала плечами. Зеленые глаза темнели от обиды за искусственный интеллект, работавший круглые сутки без выходных, курносый нос шмыгал от досады, даже веснушки потемнели и с укором смотрели на всех.

— Не стоит обижаться. Работа проделана колоссальная и в такие короткие сроки, что человеку и не снилось, — следователь вздохнул. — Но я человек, а людям свойственно сомневаться, поэтому мы и живы до сих пор. Закон эволюции — не поддаваться первому порыву и думать о последствиях.

Он с грустной улыбкой посмотрел на угловатую рыжую девушку, слегка кипевшую от обиды. Он и сам таким был в ее возрасте, когда всю его работу проверяли и перепроверяли, находя ошибки и логические ловушки, а молодому следователю казалось, что он в два счета раскрыл дело. В жизни все оказывалось и сложнее и проще, чем на первый взгляд, и вся сложность была в том, чтобы с первого раза выбрать верную дорогу и не пойти по ложному следу. Ему нравилось работать с молодыми, опер Егор не в счет, его ничем не пробьешь, закоренелый мент.