Я растерялась.

– Мы не бросили… Разве вы не знаете, что все во время эпидемии умерли? Остались только я с Кираном. И какая магия? Что вы говорите, госпожа Озара?

Послышались шаги. Приподняв край домотканой шторы, в комнату вошла высокая женщина в голубом платье с вышитым тёмно-коричневым символом Ордена на груди. Не старая ещё, хотя и не молодая. Седые волосы были перехвачены кожаной лентой и заплетены в тугую косу. Полоска из кожи пошире с росписью знаков ордена окаймляла ободом голову вошедшей.

– Наставница! – Я подскочила и поклонилась по привычке, не зная, радоваться или пугаться – уж очень мрачным было лицо госпожи Ларны.

– Здравствуй, Ума! Хорошо, что далеко ты не убежала. А я ведь говорила, чтобы ты сидела дома. Не послушала. Никого не слушаешь… Что ж, пора тебе узнать правду!

– Какую правду? – Мне отчего-то стало жутко, я села на стул и поджала мигом заледеневшие пальцы на ногах.

Издалека раздался рёв динозавра. Старая ключница вздрогнула и прижала пальцы к сердцу, затем к губам, шепча молитву и качая в страхе головой.

– Озара, прошу, оставь нас, – обратилась наставница к хозяйке дома.

Старушка поспешно закивала и с кряхтением поднялась. Наставница внимательно проследила, как та вышла, слегка переваливаясь с ноги на ногу, словно откормленная к празднику утка.

Полог за тётушкой Озарой закрылся. Наставница провела по нему рукой, провернув перстень с внушительным раухтопазом внутрь, как всегда, когда колдовала. От её ладони вспыхнул свет. Наставница прошептала несколько слов под нос и вернулась ко мне.

Не села, нависла тяжёлой скалой рядом. Мне захотелось отодвинуться. А наставница поставила у моей руки стакан с водой, который налила ещё хозяйка дома.

– Пей, отдышись. Новости трудные будут.

Я пригубила. Взглянула в худое лицо без тени улыбки, в серые глаза. И показалось, что правда обязательно будет ужасной. Кровь начала холодеть в моих венах, словно я подспудно знала, что мне скажут. Бывает так, что ответ крутится рядом, а ты просто не можешь его поймать. Но сейчас знание чего-то такого, что я не могла сформулировать, подступало изнутри, пугающее, как пещерный туман.

Громко, оглущающе тикали на стене часы, отдаваясь в сердце.

– Род Яни, начиная от твоего далёкого предка, защищал эти места от дикого зверя, от хищников и духов Южного леса, – скрестив на груди руки, заговорила наставница. – И я, и твои родители рассказывали тебе не раз о том, кто заложил первый камень «Логова Драконов»…

– Да, я помню, – сказала я, пытаясь сдерживать тревогу, постепенно превращающуюся в панику.

– Великий Яни Мир-Тен, твой предок, принёс в наши места силу древних волхвов с большого континента. Он прибыл сюда из дальних мест. И остался. Благодаря его мощному дару хищные чудовища, которые буйствовали в наших лесах, ушли за хребет, – не знаю зачем повторяла наставница общеизвестные факты. – Чудища из реликта не могли больше проникнуть сюда через Ущелье Мёртвых. Люди туда могли пройти, а вот хищники – нет. Так было не одну сотню лет.

– Угу, динозавры остались за горами и скалами, я это тоже помню, – кивнула я, обхватывая пальцами холодное кружево кованого стакана.

– Люди в центральной части Деона зажили спокойно. Не только здесь, но и в городах вокруг, – продолжала наставница. – Всё пожирающих диких тварей больше никто не боялся. А семейству Яни были отданы правителями на откуп леса вдоль хребта.

– Да. Знаю, – сказала я, нащупывая пальцем на стакане выпуклые шарики – ягоды.

– Только главного ты не знаешь, – сверкнула глазами наставница. – Того, что все мужчины семейства Яни из рода в род, из поколения в поколение, держали собой, своим даром границу в ущелье – между миром динозавров и нашим.

Я моргнула.

– В каком смысле? Разве кто-то из наших был магом?

– Волхвами, – ответила наставница. – Это другое. Мужчины Яни посвящались с детства в искусство волшбы.

– И мой папа? И дедушка?

– И дяди. И братья. И кузены. Все!

Настолько нереальным прозвучало то, что наши что-то там ворожили, что внутри вспыхнул протест. Весёлый дедушка, который любил попроказничать с нами? Добрый мой, спокойный папа, которому ни до чего дела не было, пока мама не скажет? Раздолбай Лад и баловник Гор? Вредный Киран?!

Показалось, что меня обманывают. И стало обидно – почему наставница говорит со мной так, ведь я ей всю жизнь доверяла? Впрочем, на фоне огненного возмущения что-то глубинное продолжало ледяной моросью расплываться внутри – ощущение, что она не лжёт.

И всё-таки разум отказывался верить. В нашей семье ни о магии, ни о волшбе не говорили ничего, только сказки, легенды, какие у всех рассказывают по вечерам. Были ещё молитвы великому предку в День почитания рода. Тоже понятно. Но все мужчины семьи – волхвы, то есть чародеи, разве такое утаишь?! За всю жизнь обязательно всплыло бы…

– Это не может быть правдой! – воскликнула я, отодвигая с шумом стакан. – Мы, к примеру, вообще в городе жили, и семья дяди! Далеко от ущелья. Тут был только дедушка!

– У которого постоянно кто-то из мужчин Яни гостил, не так ли? Либо отец твой, либо братья, либо дяди. Ни для кого не было секретом, что раз в месяц они уходили на охоту на несколько дней в леса, – продолжала наставница, перекинув длинную седую косу с плеча назад. – Как мне сказал твой дед перед смертью, сила духа вашего предка была так велика, что границу мужчинам Яни достаточно было только поддерживать ритуалами.

Я нахмурилась и упрямо покачала головой.

– Братья ничего от меня не скрывали. Я бы знала. Для чего такие секреты? А если уж защищали земли, зачем молчать? Это же почётно – они ведь не чёрным камланием занимались!

– Кому надо, тот и знал, – отрезала наставница. – Есть закон. Неписаный, древний. В нём говорится, что женщинам нельзя знать о волшбе. Так велели духи, и тайна эта свята, – строго сказала наставница. – А той, кто проникнет на обряд посвящения, одна кара – смерть. Главный жрец из волхвов должен убить женщину, которая стала свидетельницей обряда. Иначе великие беды посыплются на всех, кто там был, на род и на земли – духи разгневаются.

Я подумала об эпидемии, о смертях, о динозавре, что гнался за мной. По моему позвоночнику липкой змеёй прополз страх, но я взглянула на наставницу, всё ещё не понимая толком, к чему этот разговор.

– Но вы-то знаете, – проговорила я тихо. – И, при всём уважении, вы не мужчина…

– Закон был нарушен не мной, – поджав губы, сказала наставница, словно не услышала моих слов. – И всё, что происходит сейчас, – последствия. Духи мстят за то, что к их воле отнеслись без уважения.

Во рту пересохло, я придвинула к себе стакан и отпила воды. Один глоток, другой, потом всё до дна выглушила.

И вдруг наставница повернула перстень на правой руке камнем внутрь и выставила ладонь прямо к моему лицу. Камень вспыхнул дымчато-карим, пронизанный золотом лучом. Я зажмурилась и отпрянула.

– Вспоминай, Ума! – вдруг жёстко сказала она. – Вспомни, что ты сделала! Пора!

– Я?..

Мои глаза заслезились, защипали, я вытерла их тыльной стороной руки, жмурясь. В затылке заломило. И вдруг… словно во сне передо мной встал лес.