Ладно, за неимением лучшего, сойдёт.

Осмотрелся. То, что Ума назвала поместьем, на вид было настоящей крепостью с высокими каменными стенами, с бойницами и зубчатой кладкой по верхнему краю ограды.

Квадратная каменная башня венчала выстроенное буквой «П» перед громадным подворьем здание. Оно было сложено из того же серого камня, что и забор. С внутренней части к стенам был пристроен по всему периметру балкон из потемневшего от времени и сырости дерева – эдакая веранда с крышей на толстых деревянных опорах на уровне как первого, так и второго этажа.

«Строили давно, на совесть», – подумал Дезмонд, засовывая руку в карман. Там обнаружилась корка хлеба с салом в тряпке. Дезмонд бросил её отступающему к дому слуге.

– На чужой хлеб не претендую! Лови!

А потом направился к дому, поймал за шиворот низкорослого крепыша, который явно куда-то метил. Тот попытался вырваться, но Дезмонд приподнял его над землёй, придавил к стене так, что он и дёрнуться не смог. Наклонился над ним и вкрадчиво спросил:

– Ты точно был там, когда меня нашли. Рассказывай, где. Подробно.

– Там все были! – выпучив глаза, с нездешним акцентом зло процедил крепыш. – У длинного спросите.

– Длинному ещё новые портки надо искать. А ты уже тут. Слушаю.

– Да нет тут секрета! На дороге через километра три от дома этого. Прямо, прямо, и налево в горы поворот. Мы оттуда съехали. В траве возле жёлтой дороги и нашли тебя.

– Детальнее, – с видом змея искусителя улыбнулся Дезмонд. – Что было рядом?

– Да ничего!

– Тогда со мной пойдёшь, дружище, – прошипел, глядя в глаза слуге, Дезмонд. – Или полетишь. На пинках.

Крепыш оцепенел, видимо, впервые увидев огонь в зрачках живого существа. Сглотнул, бледнея.

– Т-там дерево было. Низкое, кряжистое, однобокое. Как полог над дорогой. С мелкими листиками. И стручки на нём изогнутые, длинные, коричневые с поганым приторным запахом. Вот сразу возле дерева, за поворотом… А, и камень там был чёрный! Но с другой стороны дороги. И цветы по полю мелкие жёлтые и белые.

– Видишь, какой ты молодец! Хоть картины с твоего описания пиши, – ухмыльнулся Дезмонд и поставил крепыша на землю.

Ведь тот не соврал – по глазам всегда видно.

Могул расправил слуге воротник куртки, вернул на место завернувшийся лацкан.

– Иди, и другим не рассказывай, какой я страшный. Не поверят.

Затем рыжий повернул к крыльцу дома в центре буквы «П». Однако зайдя под навес, застопорился, изумлённый. В резные колонны, подпирающие внушительный навес, были врезаны умело – так, что сразу и не разберёшь, но как приглядишься, возьмёт оторопь, – осколки черепа и клыки хищных динозавров.

«Однако», – присвистнул Дезмонд и осторожно вошёл.

Странный был этот дом. Длинный холл со сводчатыми опорами на толстые низкие колонны подходил больше не деревенскому дому, а боевой крепости. Ряд окон, позволяющих оценить метровую толщину стен. Каменные чёрно-белые плиты, вытертые ногами. В зале по центру высился громадный, во всю стену, камин – целая отдельная пристройка, похожая на пирамиду из рыжего кирпича с терракотовыми изразцами и чёрным очагом.

На железных цепях кольцевая люстра без свечей свисала с потолка, непривычно полукруглого, похожего на купол с излучинами, по краям расписанными то ли орнаментом, то ли старинной вязью. Кстати, она наблюдалась и по кайме стрельчатых окон и на притолоке дверных проёмов, и на колоннах. Красивая, но почему-то у Дезмонда при виде неё холодок пробежал по коже.

«Заклинания?» – изумился он.

Увы, считать вложенную силу не сумел, хотя она была там, мурашки не дадут соврать.

«И Ума рассказывала, будто магии в семье толком не было. Врушка».

Из давно белёных, местами бугристых стен торчали массивные, потемневшие канделябры в виде голов драконов. Всё дышало глухой, мрачной стариной, и с полной жизни, яркой и до безумия женственной Умой совершенно не вязалось.

Мебели в доме почти не было, лишь длинные кованые тяжёлые сундуки и лавки вдоль стен, которые остались от прежних хозяев. В глаза бросилась временно сваленная по центру куча пожитков от приезжих.

Дезмонд вспомнил об обещании, данном Уме, принюхался. Нет, сладковатого виноградного аромата, который так пьянил и манил к ней прикоснуться, здесь не было.

Дезмонд прислушался к тишине и, лишив шаги эха, пошёл по только что выстеленному, из другой жизни взятому узкому груботканому ковру, бурому, с синими и оранжевым орнаментом по краям, наверх по лестнице.

Солнце пронизывало, как дождём, ветви с самого верху до высоких трав, а я выглядывала из кустов, ужасно волнуясь. За Дезмонда, ругая его мысленно, потому что нельзя было так рисковать. Ругаясь было проще не бояться.

Ожидая преследователей, я продолжала коситься то и дело на треугольный выход из пещеры, который отсюда казался просто навалом чёрных плит, заросших плющом, прикрытых кронами двух грандиозных старых пихт и вездесущими папоротниками.

Прямо над головой пах красновато-жёлтыми соцветиями, как сумасшедший, айлант, который не зря в народе прозвали вонючкой.

Что-то шорхнуло в ветвях. Я вскинула голову и наткнулась взглядом на сумчатого опоссума. Вздыбив голубоватую с тёмно-серыми полосами шёрстку, зверь уставился на меня. Испуганно хлопнул глазками и пустился наутёк.

Я выдохнула. Ждать было мучительно, как и поглядывать на ещё вчера родной дом, внезапно ставший вражеским. Уж лучше, наверное, было бы пойти вместе. Потом вместе искать, прятаться, сбегать… Я осеклась на этом, думая, что как-то быстро привыкла бегать вместе с рыжим магом. И почему-то не боюсь его, хотя явственно ощущаю исходящую от него опасность.

«Это всё от растерянности, – сказала я себе. – Одной было бы хуже».

И всё же я за него волновалась, оправдываясь тем, что он не рассказал мне ещё секретов своей магии. Вдруг бы и правда помог мне раскрыть мою силу? И я бы точно поступила в Орден…

Наставница, к сожалению, махнула на меня рукой. Я это совсем недавно поняла, как и то, что она больше не знает, чему меня учить.

Я потому и ушла из города с Кираном, оставив ей лишь записку. Она бы не одобрила моего решения, она почему-то постоянно была против, словно не готовила меня к поступлению, а наоборот…

Резкий треск веток – такой, словно кто-то крушил лес, заставил меня обернуться. Сюда направлялся тиранозавр. Настоящий гигант с чёрной чешуйчатой шкурой, короткими передними лапами и смертельно ощерившимися клыками.

Что?! Подобные динозавры за хребет на моей памяти не заходили! Их место в диких горах!

Хищное чудовище раскрыло пасть и, издав боевой рык, скачками направилось ко мне. С веток бросились врассыпную птицы. А я сломя голову – от динозавра. Оступилась и покатилась с обрыва, то кувырком, тормозя руками; то поднимая ногами и пятой точкой облака песка и пыли.

Затормозила пятками у дороги, собрав кучу камней. И оглянулась, ошалев. Динозавр смотрел на меня сверху, из кустов. Нас разделяли какие-то двадцать метров!

Подхватив юбки, я бросилась к деревне в долине со всех ног.

Я бежала, не оглядываясь. Только что будто замершая, обнесённая высокой каменной оградой деревня ожила в одно мгновение.

Откуда ни возьмись у широченных ворот появились мужики. Пара дюжин, а то и больше.

Они схватились за ручки из обрезанного ствола дерева, приделанные к гигантским каменным дискам по обе стороны ворот. Толстые диски, похожие на жернова, сверху придерживались мощными цепями и испокон веку оставались нетронутыми. Они существовали только как памятник старины, чтобы можно было путникам похвастаться: мол, деревня пережила века, когда хищные твари лютовали повсюду.

Но внезапно мужчины начали катить каменные диски ворот друг к другу по каменным желобам. Услышав лязг и скрип, я с ужасом поняла, что они вот-вот закроются. О нет!