Я не знал, как мне поступить. Броситься на него и пронзить копьём в грудь, а потом — всех остальных. Но может это будет моей самой большой ошибкой…

Плотная стена из засохшей крови содрогнулась. Один из «кровокожих» обрушил меч на пустоту, из которой вырвался дикий крик боли. Я не видел лиц людей, борющихся с «кровокожами», но мне было больно их слышать. Но больше меня удивило, что стена из кровавой корки содрогалась не только в момент опускания оружия на очередную жертву.

Один из «кровокожих» закряхтел и рухнул на колени. Его меч упал на алую гладь, которую он с удивлением заметил под своими ногами, а после схватился руками за вспоротую шею. Прежде чем образовавшаяся в стене брешь сомкнулась, выдавив бедолагу наружу, на мои глаза попалась женщина. Высокая и тучная, словно юла. В каждой руке по короткому топору с тускло мерцающим на солнце лезвием. Эта огромная туша в кожаном доспехе, была на голову выше вставшей перед ней стеной из мужчин в кровавых доспех. Её резкие движения никак не соответствовали огромным размерам. Топор в левой руке отразил удар кровавого клинка, топор в правой руке в тот же миг обрушился на грудь «кровокожа», погрузившись по древко. Поверженный воин зарычал в предсмертной агонии, но рухнуть наземь не успел. Женщина дёрнула на себя руку, выдернув из стены воина вместе с топором. Больше я её не видел. Её огромный силуэт размылся, когда на неё прыгнули два «кровокожа» с поднятыми мечами.

Меня удивили две вещи. Лезвие топора не раскололось, и без проблем проломило кровавый доспех. И эта тучная женщина — я не чувствовал её на кровавой глади. Чувствовал всех людей, но не её…

Не о том я думаю. Любопытно, но сейчас не до этого. Сейчас надо решить, что мне делать с ним.

«Кровокож» в толстой маске увидел развивающийся за моей спиной плащ. В пылу сражения его голос прозвучал стойко и громко, несмотря на плотно прилегающую к лицу маску.

— Аида, рад тебя видеть!

Направив лезвие меча вниз, он двинул ко мне, не спуская глаз с плаща и копья, смотрящего на него. Я опустил копью, чтобы не нагнетать обстановку. И шагнул ему навстречу.

— Аида, — сказал он через узкую щёлку в маске, — мы нашли отряд экстремистов. Мне больно это признать, но ты появилась вовремя. Я вынужден просить твоей помощи.

Он подошёл еще ближе, вгляделся в моё лицо. А затем положил свою ладонь мне на предплечье. В это месте словно вспыхнуло солнце. На секунду меня ослепило, перед глазами пронеслись какие-то неразборчивые картинки. Его прикосновение — это был словно обмен данными. Я отдёрнул руку, а сам «кровокож» отпрыгнул от меня, вскидывая меч.

— Ты не Аида! — проревел он. — Кто ты?

— Прекратить атаку на людей! — гаркнул я в ответ. — Сложите оружие!

— Кто ты? Спрашиваю в последний раз!

— Сложи оружие, ты прекрасно понимаешь, что живыми вам отсюда не уйти. Я видела отчаяние в твоих глазах и страх в твоём сердце.

— «Несущие кару», — взревел на весь лес «кровокож». — Нас предали! Всем сгруппироваться!

Часть стены из «кровокожих» обернулась на нас, а их главарь кинулся на меня.

«Длань праха» всего одним ударом сняла жатву. Наконечник из кости пробил пластину на животе «кровокожа», и заставил его рухнуть у моих ног. Я только успел выдернуть копьё, как был вновь атакован.

От стены отделялись «кровокожи» и бросались в нашу сторону. Закованный в кровавую корку воин подлетел ко мне и ударил мечом сверху, целив в голову. Мои ноги скользили по алой глади, словно я был на коньках. С лёгкостью отскочив назад и увернувшись от лезвия, я ударил в ответ, угодив наконечником прямо в голову. Маска на лице «кровокожа» раскололась. Он издал мучительный вой, и замертво рухнул к моим ногам, выворачивая голову в сторону копья. Я быстро выдернул копьё, наконечник был испачкан кровью, в трещинах застряло несколько зубов. Труп содрогнулся, доспех окрасился в серый и с треском обратился в пыль.

Очередной рёв — на меня уже бежали двое.

Оставив их мёртвые тела с пробитыми доспехами в области груди, я оценил масштабы сражения. Противников было очень много. Примерно дюжина «кровокожих» откололись от общего строя и бросились на нас.

Осси атаковали трое, Дрюню — пятеро, а Хейн стоял как ни в чём не бывало. Кровавые клинки терзали его плоть на лоскуты, пытались выпотрошить чудище, но уродцу всё не почём. Его раны быстро заживали, рубцевались, и ни единой капли крови не вылилось из тучной туши.

— Хейн! — закричал я. — Какого хрена ты стоишь столбом? Сражайся!

Мерзкий и обрюзгший кусок вздувшегося мяса. Еще и тупой как пробка. Он разинул огромную пасть, опустив обвисшие губы почти до груди, и громко замычал. Мычание вдруг переросло в гневный рык, а затем — в злобный вой. Огромная ручища взмыла в воздух и обрушилась на ближайшего «кровокожа», вынимающего из его пуза меч. Его даже не спас крепкий доспех. Боюсь, что здесь ничего бы не спасло. Воина сложило пополам, переломав не только крепкие пластины доспеха, но и все кости. Хейн вновь ударил, отбросив от себя пару вредных паразитов, пытавшихся сосать его кровь.

Отлично! Не зря я прихватил этот мешок из плоти и костей с собой. Будет толк, будет красочная битва.

Я кинулся к Осси. Воительница успела убить одного нападавшего, пронзив тому грудь и живот. А вот с другими двумя у неё явно назревали проблемы. Пока я подбегал, она получила кулаком в лицо и ногой в живот. Она устояла, крепкая баба, но клинок одного из воинов полоснул ей грудь.

Я испугался, ускорился. На бегу обрушил копьё в «кровокожа», поднявшего меч для смертельно удара по воительнице. Он всё же ударил. Кровавое лезвие черкануло по наплечнику Осси, не причинив вреда, а затем владелец меча рухнул на алую гладь с дырой в груди. Второго напавшего Осси добила сама, первым ударом отколов огромный кусок запёкшейся крови с шее, а вторым — воткнула лезвие в обнажившуюся плоть.

Мы перепрыгнули лежащие на луже моей крови трупы и бросились к Дрюне.

Дрюня давал достойный отпор, но нужно признать, шансы на победу у него невелики. Одним широким взмахом ужасной секиры, ему удалось отбросить от себя трёх «кровокожих» и повалить на спины, но не причинив им смертельных ран. Дрюня вновь замахнулся, пытаясь отогнать оставшихся двух. Воздух разорвало невыносимым давлением. Раздался хлопок, но не более. Секира лишь кончиком своего содранного лица прочертила еле заметную чёрточку на доспехе одно из «кровокожих», а второй подался вперёд, почти в плотную подобравшись к Дрюне, открывшемуся на короткое мгновение.

Нашему другу повезло. Осси отразила смертельный удар, устремивший лезвие в живот, прямо в кишки, где обитало само отвращение и мерзость, созданная этим миром. Я отразил второй удар, летевший Дрюне в шею. Оба кровокожа получили от нас по ответному удару. А уродливая секира добила их, раскроив одному голову пополам, а второму — вывернув наружу рёбра.

Хейн расчистил возле себя поляну, раскидав десяток «кровокожих» по лесу и убив тех, кто угрожал Дрюне. Тучное тело уставилось на меня выпученными глазами, умолкнув. Он ждал новой команды. Ждал нового сражения.

Не все кровокожи обратилась в пыль. Как оказалось, даже вывернутые наружу рёбра не гарантировали смерть. Те, что не обратились в прах, — медленно регенерировались, и не факт, что каждому хватит собственного запаса крови на полное восстановление.

Перешагнув обугленный труп, готовый осыпаться залой в любой момент, я кинул взгляд на поредевшую стену из несколько десятков воинов в кровавых доспехах. Они не сражались с людьми, и не разбегались в разные стороны от страха. Они обернулись и, вскинув мечи, смотрели на нас, когда другие бросились в лес, преследовать убегающих людей.

Как жаль, что мы не сможем договориться. У меня не было иного выбора, как кивнуть Хейну и обозначить стену из кровавых воинов следующей целью.

Я испытывал смешанные чувства, поглядывая в сторону корчившихся на алой глади «кровокожих».

Этих ублюдков мне не было жалко, но и что-то внутри меня сдерживало мою руку, не давало ей опустить копьё и добить. Мне не хотелось размышлять о природе этих сомнений, с каждым днём всё больше и больше поглощающих мою холоднокровную сущность, но получить ответы на вопросы, от которых зависит моё существование, рано или поздно придётся. И ответы мне точно не понравятся. И если я раньше мог только подозревать, что в моё поведение вклинивается что-то из вне, то сейчас я был окончательно уверен, что ЭТО — и есть разум Инги. В этом теле он хозяин. А я лишь паразит, подавляющий его. Временно? Рано или поздно Инга победит? Быть может — да.