От удивления я выпалил:

— Альфа?

— Да, он самый. Кровь продолжала струиться из его огромной раны на боку, но он нашёл в себе силы прыгнуть на Андрея. Вгрызся в шею, и они оба рухнули. Андрей как малое дитя кружился на земле, пытаясь скинуть с себя зверя, а я приняла для себя верное решение. Подбежала к Борису, подхватила его под руки. Мы кое-как встали. Шлем свалился с его головы, и тогда я увидела огромную рану на его щеке. Он не в состоянии был сражаться. Он даже до конца не понимал, что это я стою возле него. Я кричала ему в лицо, что нужно срочно уходить, а он только мычал в ответ. А Андрей… вот он… лежал как на ладони. Я выхватила меч, встала над переплетёнными между собой зверем и главой «труперсов». И не смогла ударить. Наши взгляды пересеклись, и я испугалась. Я словно заглянула в глаза знакомого мне человека, но его крики и вопли меня отрезвили. Я вернулась к Борису, подхватила его под руку, и мы кинулись прочь с поле боя.

Я внимательно слушал её и не собирался перебивать, но весть о волке меня сжигала изнутри.

— Альфа! — крикнул я. — Он жив? Он точно жив?

— Я не знаю. Мы в спешке уносили ноги, оставив за собой умирающих салаг. Мы не оглядывались. Я тащила Бориса через лес, боясь услышать любой шорох, любой звук напоминающий скрежет брони «труперсов». Но я зря боялась. Нас никто не преследовал. Почему? У меня нет ответа. Но теперь меня не покидает одна мысль: может, Андрей узнал меня?

— Ты знала его лично?

Она вдруг замолчала, окинула взглядом окружающий нас лес, подняла глаза на небо, а потом, уставившись на костёр, сказала:

— Инга, тебе пора спать.

На свежем воздухе спится прекрасно, но порой, в сырых подвалах нашего вечно пылающего городка было куда комфортнее. Мягкий матрац, чистая вода, отсутствие строительной пыли в воздухе. Как мало нужно человеку, спустившемуся в ад.

Проснулся я от дикой боли в плече.

Застонав, я открываю глаза. Вот Рыжая сучка, совсем охренела. Стоит возле меня с довольным лицом, лыбится, прекрасно понимая, что я испытываю! И снова бьёт ботинком в больное плечо. Жаль нет меча под рукой, или… или ружья! Да-да, ружьё бы оказалось куда кстати. Прострелил бы дыру в её подтянутом животе, и глазом бы не моргнул.

— Вставай! — кричит она. — Пора в дорогу.

Встаю-встаю! Перевернувшись на здоровое плечо, я присел. Трава покрылась росой, солнце только-только выбиралось из-за горизонта. Огонь потух еще ночью, чёрные угольки покрылись пепельной пылью, и больше никакое пламя не вернёт их к жизни. Следовательно — полноценного завтрака ждать не приходится.

Лицо Осси так и сияет уверенностью. Она выспалась, была бодра, жажда будущих приключений распирала её, заставляя подгонять меня вперёд, словно она моя мать, рвущаяся поскорее спровадить меня в школу.

Мы хлебнули водички, на двоих поделили засохший ломоть хлеба. Еда — полное дерьмо, но на удивление я сумел утолить утреннее жжение в пустом желудке. Всё это время лошади жевали свежую травку и терпеливо дожидались, когда мы их оседлаем.

В дорогу мы кинулись стремительно. Как только я оседлал своего скакуна, Рыжая мигом сорвалась с места. Без оглядки она мчалась по дороге, заставляя меня глотать клубы пыли, так обильно подбрасываемые в воздух прямо возле моего носа. Я пытался её обогнать, но моя лошадь продолжала упорно нестись в хвосте. Устав от этих бессмысленных соревнований пришлось смириться со своим положением, сжать губы и молча наблюдать за виляющим задом её рыжего скакуна.

На ферму мы прискакали еще до крика петуха. Ворота оказались заперты, и Рыжей пришлось громко орать на всю округу, чтобы нас хоть кто-то услышал. За глухим забор мало чего можно было рассмотреть, но сидя на лошадях, мы сумели разглядеть мужчину, вышедшего из ближней избы. Он заковылял нам на встречу, что-то бормоча себе под нос. Недовольство и злость сочились из него, особенно мы это прочувствовали, когда он гаркнул на нас:

— Кто такие?

— Нас послал Борис! — крикнула Рыжая, усмиряя кобылу.

— Борис? — проворчал старик. — Зачем?

Бодрое лицо Осси вдруг исказилось злостью. Пустые расспросы забирали слишком много драгоценного времени, которым рыжая не собиралась попусту разбрасываться возле каждой калитки. Она вынула меч и ударила в ворота. Уродливое лезвие вонзилось между досок одной из створок и погрузилось наполовину. Пылающее злостью женское лицо заставило меня усомниться в точности действий и продуманности её выходки. А воцарившаяся тишина окончательно меня напугала. Неужели она была готова убить любого, кто встанет на нашем пути?

Но мои опасения оказались напрасны.

— Открываю-открываю, — вдруг раздалось из-за ворот.

С морщинистого лица сдуло пелену сна, а гнев сменился на милость, когда ворота отварились и старик наконец сумел разглядеть незваных гостей.

— Проезжайте, — сухая рука взмахом пригласила нас на территорию фермы.

Долго мы тут не стали засиживаться. За полноценным завтраком Рыжая объяснила старцу кто мы такие. Напездела этому дурачку по полной программе, но а как иначе? По её версии к ним на ферму пожаловали гонцы с вестью о призыве мужчин на срочную службу. Старик выпучил глаза, когда услышал о грядущей войне. Но тут же выдохнул, когда Рыжая обнадёжила его, сказав, что их ферму это не касается. Он с удовольствием поделился провизией и водой, как только встал вопрос о нашей дальнейшей дороге и что нам надо как можно быстрее выдвигаться. Деду не терпелось избавиться от нас. И чем быстрее — тем лучше. Добрый человек. Даже поделился с нами кожаным доспехом. Конечно, толку от него против стального меча как от оконного стела перед пулей, но это лучше, чем ничего. Где-то в закромах отыскался и ржавый меч. Осмотрев этот кусок дерьма, мы его сразу же выкинули, кожаные ножны оказались куда полезнее.

— Он сюда не влезет, — сказал я Рыжей, когда попытался примерить свой кровавый меч в эти короткие ножны.

— Влезет!

Рыжая обхватила эфес-ладонь моего меча и с силой надавила. Лезвие проткнуло ножны насквозь, а когда окостеневшие пальцы, сжимающие длинное лезвие упёрлись в кожаную оторочку, Рыжая улыбнулась.

— Ну вот, всё подошло!

Такую махину размещать на бедре было небезопасно. Ладно если весь бок лошади исцарапаю, а если придётся уносить ноги? А под ногами коряга? Упаду… И тут здравствуйте, я ваше лезвие. А это что? Ваш живот? Вы, конечно, меня извините, но теперь у вас — распоротое брюха и кишки на траве. Нет, так не пойдёт, место для ножен надо подобрать с умом!

Покружив вокруг меня, Рыжая приняла решение.

— Повесим на спину.

Закрепив ремнями ножны на спине, я покрутился, поприседал, повертел головой. Кайф! Меча я практически не замечал, а если оголённое лезвие чего и касалось, то тут доспех был кстати. Правой рукой я без труда мог схватиться за запястье меча служившее эфесом. Вынимать меч был тот еще гимор, но потренировавшись, я быстро наловчился. По неопытности срезал клок волос на затылке — ну и хрен с ними!

Перед тем как выкинуть ржавый меч, я оценил его вес. Он был тяжёлый. Мой по сравнению с ним — пушинка, хотя и длиннее в полтора раза. Старик долго рассматривал моё оружие, но так и не решился спросить, откуда у нас такая диковинная вещь, и как вообще этим можно кого-то убить. Да мы и не собирались тратить время на ответы.

Сделав запас провизии на три дня, мы снова отправились в дорогу. Короткий путь проходил через нашу любимую деревню Оркестр, пришлось сделать крюк. Потеряли пару часов, но разве у нас был другой вариант?

Два дня в пути.

Припасы уже подходили к концу, когда мы добрались до того самого леса, откуда в прошлый раз с мини-армией Бориса шли крестовым походом на «труперсов».

Пугающая тишина встретила нас с распростёртыми объятьями. Спешившись, оставили лошадей на пустынной опушке, где даже трава была какой-то мёртвой, скрюченной и выцветшей до желтизны.

— Что с лошадьми делать? — спросил я, вынимаю из сумок остатки провизии.