Приливы и отливы, по-видимому, влияют на частоту нападений значительно меньше, чем температура воды, поскольку люди подвергались атакам акул и в полную воду, и в малую. Не установлена также зависимость между нападениями акул и волнением воды — они отмечались и при мертвом штиле, и при легкой зыби, и во время сильного шторма, когда высота прибоя достигала двух с половиной метров. Взаимосвязь между температурой воды и количеством нападений в свою очередь вызывает вопрос, почему опасные виды акул более многочисленны и агрессивны в теплых морях по сравнению с холодными? Любой ответ будет только предположительным, однако причину, безусловно, следует искать в той роли, какую акулы играют в общем равновесии сил в природе. Очевидно, в тропиках крупные акулы выполняют те же регулирующие функции хищников, какие ближе к северу выпадают на долю тюленей, моржей, косаток и других теплокровных млекопитающих.

Почему же в таком случае один и тот же вид опаснее, скажем, у берегов Никарагуа, чем в водах Нью-Джерси?

Определенного ответа на этот вопрос не существует. Истину следует искать в причинах миграций (если данный вид мигрирует) и в роли таких факторов, как период спаривания, беременность, появление на свет молоди и т. п., не забывая, конечно, и о борьбе за пищу. Некоторые акулы, безусловно, испытывают меньший недостаток в пище в периоды миграций в более холодные воды, чем в то время, пока они остаются в тропиках. Кроме того, конкурентные отношения с другими крупными агрессивными хищниками в Южных морях может вызвать сильный голод, являющийся мощным стимулом к нападению на все, что движется или плещется. Так, например, атлантическая песчаная акула (Carcharias taurus), обычная у восточного побережья Северной Америки, почти ничем не отличается от близких видов, обитающих в водах Австралии и в тропических водах Индийского и Тихого океанов. Тем не менее ей инкриминируется только один случай нападения на человека (и то какой-то странный), в то время как за ее австралийской родней числится длинный список преступлений. Обе эти акулы держатся в непосредственной близости к берегу и питаются почти одними и теми же видами рыбы. Очевидно, конкуренция со стороны других акул делает австралийскую песчаную акулу более агрессивной, чем ее североамериканского антипода. Как и многое другое в поведении акул, этот вопрос пока не выяснен.

Из всего сказанного не следует делать вывод, что тропические воды полны акулами-людоедами, которые только и поджидают, как бы наброситься на человека, рискнувшего ступить в воду. Разумеется, акул, способных совершить это, там вполне достаточно, но они рассеяны на огромных пространствах и лишь немногим из них удается воспользоваться такой возможностью. Даже в Австралии, славящейся обилием и свирепостью акул, ежегодно из миллионов купальщиков нападению подвергается не более трех-четырех человек. Еще меньше несчастных случаев (всего пять со смертельным исходом за период с 1886 по 1959 год) зарегистрировано на Гавайских островах, хотя акул там ничуть не меньше.

Знакомую всем филателистам почту в консервных банках (tin-can mail) с острова Ниуафооу, в Океании, местные почтальоны из года в год доставляли вплавь к пароходам, проходящим более чем в километре от берега. А море там полно акул! Водонепроницаемая сумка с почтой привязывалась к концу легкого шеста, и добровольцы из населения этого крошечного вулканического островка плыли с ней к пароходу и поднимали на борт. Делалось это потому, что четыре, а то и целых шесть месяцев в году там из-за шторма не удается спустить шлюпку. В 30-х годах нынешнего столетия англичанин Рамсей в сопровождении нескольких местных жителей совершил 112 таких заплывов, покрыв в общей сложности свыше 200 километров и встречая раз в месяц пароход, совершающий рейсы между архипелагом Самоа и городом Сува (острова Фиджи).

Даже профессиональным ныряльщикам, которым ежедневно приходится сталкиваться с крупными акулами, те докучают сравнительно редко. Масса людей трудится на всем протяжении северного побережья Австралии бок о бок с разными рыбами, и в среднем только один человек в год подвергался нападению акул.

Еще более удивительны цифры, относящиеся к потерпевшим аварию над морем. Из 2500 опрошенных летчиков, сбитых над морем в период Второй мировой войны, всего тридцать восемь видели акул и только двенадцать подверглись их нападению!

Короче говоря, человек имеет гораздо больше шансов пострадать в автомобильной катастрофе или от удара молнии, чем погибнуть от акулы или быть ею изувеченным. Именно поэтому множество людей по-прежнему занимается своими делами в непосредственной близости от акул почти так (хотя, конечно, и не совсем), как если бы никакой опасности не существовало. Рыбаки Меланезии, Микронезии, Полинезии, стоя по пояс в воде, спокойно забрасывают сети без всякой опасности для себя, а мальчишки продолжают нырять за монетами, которые швыряют за борт туристы с пассажирских лайнеров, заходящих в Замбоангу, Кюрасао и другие порты.

А возьмите купальщиков или ныряльщиков. Спинные плавники акул бороздят воду Манильского залива, и все-таки филиппинцы преспокойно там плавают. На Самоа и многих других островах местные жители ныряют за рыбой, вооруженные только защитными очками и легкой острогой, — и это в лагунах, где весьма часто появляются тигровые акулы! Недавно в Австралии на глазах у полусотни зрителей три акулы подплыли к двум нырявшим мальчикам, прошли мимо них, вернулись и, сделав круг, поплыли своей дорогой. Мальчики даже ничего не заметили и узнали об этом только на берегу. С перепугу они тотчас собрали вещи и умчались домой.

Жители Вест-Индии нередко пугают акул, прыгая им на спину (разумеется, предварительно убедившись, что это не тигровая и не белая акула). А в Карибском море доминиканские рыбаки после замета невода плывут рядом с ним, отрезая рыбе путь обратно в море, — и довольно часто в сопровождении акулы, а то и не одной, которые невольно помогают рыбакам добывать свой хлеб насущный.

И хотя большинство несчастных случаев происходит в тропиках, где купание действительно не всегда проходит безнаказанно, но все же и там нападение акул — событие необычное. Рассказы о нем бережно хранятся в памяти местных жителей и немедленно сообщаются каждому туристу, едва тот сходит с трапа. В статье, помещенной в «Записках Бруклинского музея» за октябрь 1916 года, Роберт Мерфи и Джон Николс писали, что истории об акулах живут необычайно долго. «Примером того, как захватывающее повествование, не старея, служит обществу самое неопределенное время, — отмечали они, — может служить рассказ одного путешественника, несколько раз побывавшего в Мексике. Когда ему впервые довелось высадиться в Тампико в 1896 году, там только и разговоров было что об одном американском телеграфисте, который отправился купаться и был убит акулой. Десять лет спустя наш собеседник вновь оказался в том же городе и вновь услышал историю о незадачливом телеграфисте, излагавшуюся с такими свежими подробностями и местным колоритом, будто все это случилось какую-нибудь неделю назад… Наконец, в 1913 году, в последнее посещение Мексики, ему опять выдали в порту уже знакомую „новость“, без малейшей ссылки на ее давность. Гость так и не стал допытываться, задолго ли до его первого приезда в 1896 году произошло несчастье. Можно не сомневаться только в одном, что трагический конец жизненного пути несчастного телеграфиста был последним по времени случаем нападения акулы в Тампико, а сам пример показывает, как бережно, даже с какой-то гордостью хранит местное население такие печальные предания».