Несколько дней назад я случайно оказался возле дома, где жила Женщина. В тот же миг она открыла дверь и пригласила войти, потому что начинался дождь. Показала мне стеклянную вазу, полную птичьих перьев, разного цвета и формы.
Дождь стучал по крыше, и мы стали слушать, как сбегала вода по дырявым водосточным трубам. Эти звуки сливались и с шумом воды, которую сбрасывали с себя пригоршнями листья.
Мы раздеваемся донага и ложимся в постель, не сдерживая робкой смелости наших жестов. Казалось, тела объяты музыкой дождя. Временами молнии разрывают воздух. Оба зеркала на комоде загораются их отблесками.
«Нужно верить во все, — прошептала мне. — Особенно в то, что кажется невозможным».
Теперь многие думают, что народные поверья ошибочны, и забывают их. Но великие истины не терпят ясности.
Тотчас ее внимание возвращается к дождю. В какой-то момент мне показалось, что ее рука нервно погладила меня, словно хотела сорвать случайно найденный цветок.
Казалось все созвучным грозе.
Когда небесный грохот стих, в комнате еще слышалось учащенное дыхание.
Бывает и такое в жизни: когда смешалось все,
Ты ослеплен
И опьянен моментом.
Дни быстро пролетают.
Сменяя время года.
Весной едва уловишь аромат цветка.
Как вновь наступит вечер.
И под ногами зашуршат сухие листья.
Два года провели вдвоем Улисс и Фея.
Им кажется, что вместе лишь неделю,
Поскольку обо всем забыли.
Однако нечто в глубине души
Тревожило Улисса —
Он счастлив не был до конца.
Однажды с мыслями собраться постарался,
Поднялся на горы вершину, где бил воды источник.
Омыл лицо три раза и после
На песке, водою увлажненном,
Стал чье-то имя тростником чертить.
Заметил, что рука непроизвольно
Слагала буквы в слово «Пенелопа».
Спросил себя: «Кто это мог бы быть?»
И в тот же миг волшебница явилась,
Последовал за ней до самой спальни.
Однажды рано поутру в их комнату большая
Бабочка влетела,
Над ложем долго вилась,
И задрожала Фея.
«Чего ты испуталась?» — спросил Улисс.
Наполнились глаза слезами.
Промолвила Цирцея:
«Она с Олимпа с вестью прилетела».
«Но я ее не слышал!» — Улисс воскликнул.
«Ты — человек, и только. Я — нечто большее».
«Что бабочка сказала?»
«Хотят, чтоб отпустила я тебя. Должна исполнить».
Тогда Улисс убить пытался.
Погнался вслед за бабочкой
С огромным веером на длинной палке.
Подушками попасть в нее хотел.
В какой-то миг она к нему спустилась.
Но силы недостало поднять плечо,
Поймать ее, убить.
Отбросил прочь ту палку, рядом сел,
На бабочку любуясь.
И время шло, ее дрожали крылья.
Как будто говорила с ним о чем-то.
И вдруг взлетела.
Улисс следил, как поднималась ввысь.
Покуда поднималась, память возвращала
Ему всю правду жизни.
Я радовался часто и бывал доволен.
Но счастье в жизни испытал впервые,
Когда в Германии меня освободили
Живым из плена:
Я снова смог на бабочку смотреть
Без всякого желанья съесть ее.
Он снова вернулся мыслями
И к Родине своей, и к Пенелопе.
Ушел к товарищам в барак,
Дождался, покуда Фея о лодке позаботилась,
На ней должны домой вернуться.
Однако обещания добилась:
Им велено вначале проведать
Усопших в Стране Теней.
Утром рано к отплытию Цирцея показалась,
Не удержала слез.
Улисс спешил подняться на палубу,
Назад не обернувшись.
Возможно, она хотела уехать, даже не простившись со мной. Я встретил ее случайно, уже с дорожными сумками в руках. И сразу понял, что она покидает эти места. «Как же так?» — только и вырвалось у меня.
Тогда она подошла и стала объяснять, отчего она приняла внезапное решение. Не только разрушение часовни, но и ее собственные несбывшиеся надежды на перемены. Уходя, добавила: «Как было чудесно, когда мы слушали вместе шум дождя».
Но в ту грозовую ночь я был в доме один и живо воображал себе эту несостоявшуюся встречу.
У меня ушло невероятно много времени на то, чтобы уложить чемодан. Те немногие вещи, что я привез с собой, складывал со скоростью черепахи. Стал смотреть в ящиках старой мебели, не забыл ли чего-то случайно.
Нахожу ключ. Не мой. Иду проверить, не от той ли он комнаты, что хозяин запер (не хотел, чтобы ею пользовались). Чувствую, что ключ поворачивается в замке. Открываю. Но не вхожу.
Много раз я представлял себе, что могло быть закрыто там, в этой комнате. Какие-то неясные догадки, предположения. И только. Я сидел и никак не мог решиться покинуть комнату, прощаясь с самим собой в том месте, где прожил долгие дни.
Наконец, выхожу, но тут же возвращаюсь, как-будто что-то позвало меня назад. Без сомнения, это был запах легкий, но узнаваемый. Подумал, что память вновь возвращает мне запах разрушенной церкви, аромат лимона. Теперь он заполнил собой уже весь дом. Исходил из затворенной двери. Теперь я должен был открыть ее. Не сразу решаюсь на это. И вижу нечто, похожее на чудо: весь пол комнаты зарос, был покрыт травой «Луиза». Листья травы разрушенной часовни выросли на полу этой комнаты.
Я сел и задумался. Пока не осознал, что все мои ответы становятся вопросами.
Песнь теней / Canto delle Ombre
Без всякого желанья плыть,
Хоть очевидность встречи неизбежна —
Обещанное должно исполнять —
Гребли слегка, не утруждая рук,
Как будто силу потеряли вовсе.
Ведь мертвых повстречать в Стране Теней —
Не так легко, как цвет сбирать с полей.
Их редким окриком подбадривал Улисс.
В какой-то миг возникла там вдали
Цепочка желтых гор.
Застыли тотчас и, руки свесив, ждали.
Скользила лодка по воде вперед,
К холмам песчаным приближалась.
Никто не греб, и паруса не гладил ветер.
Вода сама несла их к берегам,
Где стала лодка.
Там тишина царила,
Умерли все звуки.
И не царапали шумы застывший воздух.
Казалось, вовсе нет его, Однако все дышали.
Тишину можно вдыхать, как запах.
