Семь каминов, украшенных мозаикой и расписанных Гуэррой, — главная достопримечательность заведения, хочется сказать, культуры. Мебель Гуэрры похожа на огромные листья, но функциональна вполне, а вот керамические сундуки, короба и прочие предметы сельского быта не функциональны вовсе, поскольку в натуральную величину вылеплены из керамики.

На стенах тринадцать предупреждений Тонино. «Дети, скажите соснам и елям, чтобы шли в горы. Мы в долинах привыкли жить в тени каштанов и лип», огород поэтов на потолке, печка школы Борночино, с рисунками детей, которые Тонино перевел в керамику.

Камины имеют названия: «Старая осень», «Потерянные воспоминания», «Летающие планеты», «Солнечное покрывало», «Слушающие предметы», «Признание в любви одинокому кладбищу». Все, что он делает, доставляет ему удовольствие.

Вот придуманный им сапожник Пиддио: он был мрачным, нелюбезным, как свидетельствует мистификация Тонино на стене дома, где он якобы жил. Но потом заперся на три дня и стал говорить поговорками: «Цыпленка лучше есть вдвоем — он и я».

— Удовольствие — это преодоление трудностей и отказ от них? — Кто это спросил? Наверное, Джанни.

А Градиска — какое там преодоление? Или все-таки есть?

Феллини и Гуэрра подарили людям детство. Тем, кто его имел.

Он избран единогласно. То есть своим одним голосом. Президент реки — кажется, это единственная подобная должность. Есть и Конституция из одного пункта:

«Губернатор в конце срока должен выпить стакан нолы из реки».

Зная Тонино, романьольцы уверены, что так оно и будет Дли этого реку надо очистить Вот какой коварный самопровозглашенный президент у маленькой горной итальянской речки.

Тонино перенес операцию и решил отпраздновать свой восемьдесят восьмой день рождения.

Директор знаменитого «Гранд-отеля» в Римини сделал царский подарок, разместив гостей из России.

Карусель, пляж, кафе на террасе. Все представлялось декорацией, в которой двигались и говорили текст персонажи, достойные пера Гуэрры: режиссер Юрий Любимов, нейрохирург Александр Коновалов, сценограф и художник Сергей Бархин, мультипликатор Андрей Хржановский, кинорежиссер и художник Рустам Хамдамов, директор музея в Ясной Поляне Владимир Толстой, дамы… Солнце, дождь…

Автобус довез всех до Сантарканджело, где на улице, недалеко (да там все близко) от ресторана «Санджовезе», играл оркестр, на металлических стульях сидели приглашенные и случайные гости и слушали Тонино. Временами кто-то пытался его перебить, чтобы сказать доброе слово, но терпения его надолго не хватало…

Тут появились московские гости, пообнимались и расселись в первом ряду, слушать Тонино в переводе Лоры.

В ресторане с богиней вина на двери выпили по стаканчику и двинулись в Пинабили — городок тысячи на полторы жителей, со своим собором, монастырем, музеями и театром. Таким же крохотным, как в Санта-Агате. Там живет Гуэрра.

— Ученые открывают законы природы. Но ведь природа и до их озарения существовала по этим законам. Тот, кто открывает мир, открывает его для себя. А художник создает то, чего не было. — Я пытаюсь спровоцировать Тонино на философские размышления. Он серьезно смотрит на меня и говорит:

— Пока хорошая погода, иди посмотри «Сад забытых фруктов» и «Музей усатого ангела»… А в два часа мимо кафе проедет «Джиро ди Италия». Велосипедная гонка. Это бывает раз в год.

Он придумал сказку, а затем сделал музей этой сказки.

Среди ангелов один, с усами, был каким-то недотепой. Ему поручили кормить живых птиц, но он из сострадания приносил зерно и чучелам. Над ним смеялись, но он продолжал свои непонятные для правильных коллег полеты.

А однажды он спустился на землю и увидел, что ожившие чучела клюют зерно.

Ты заходишь в крохотную церковь и за косой деревянной решеткой видишь ангела с большими черными усами и белыми, как положено, крыльями. В рубашке и брюках. На стремянке, видимо, чтобы легче возвращаться домой, на небо. На полу, среди рассыпанного зерна, чучела птиц, а на большом полотне-заднике — они уже живые.

Нажимаешь кнопку, и тебе рассказывают сказку. А потом поют птицы.

Заходишь на минуту, запоминаешь на всю жизнь…

Площадь перед собором ремонтируют. Вдалеке видно, как собирается народ встречать велогонку. Из окон вывешивают флаги, в кафе все столики заняты. Я иду в «Сад забытых фруктов», который придумал Гуэрра. Никакого смотрителя нет. Открываешь голубые ворота и входишь, закрывая за собой. Мало ли, зайдет овца — и съест экспонат. Собственно, забытых фруктов немного. Какой-то житель посадил крыжовник, в Италии — невидаль, лесники привозят редкие травы, деревья, кусты. Они чудесным образом сочетаются с придуманными и выполненными Гуэррой предметами искусства.

Справа на стене ограды много икон. Тонино изготовил «белье» (то есть белые фаянсовые отливки) и предлагает своим рисующим гостям их расписать для сада. (За все время украли только одну икону, которую сделал сам Тонино.) Здесь же его автопортрет, выполненный в стиле кашпо, — подставки под вазон с цветами, которые и торчат из него в виде прически. Напротив входа небольшая триумфальная арка «незнаменитых людей». Ну да, им же тоже хочется признания. Большая бронзовая улитка отползает по траве от солнечных часов в виде двух железных голубей. Когда в полдень солнце проходит сквозь них, на постаменте из серого камня тени птиц превращаются в профили Федерико Феллини и Джульетты Мазины, обращенные друг к другу. У отвесной скалы со старыми голубятнями — часовня памяти Андрея Тарковского. А рядом фонтан — дубовый лист, по прозрачным прожилкам которого видно, как струится вода.

Он очень много сделал для узнавания земли. Своей земли, где ты родился и вырос.

В городе Брешиа Тонино сделал фонтан-ковер из смальты. Вода выбивается из-под него, и, сверкая золотом и каменьями, он летит-плывет над землей. Чудесные сны показывает мудрый сказочник, без усилий, кажется.

Но ведь страсть это усилие? Нет, наверное, дар. Хотя и способность к усилию это тоже дар.

Что-то похожее я видел в «Амаркорде». Городок высыпал на крутой поворот шоссе. Полицейские машины, мотоциклисты сопровождения, мокрые кумиры на велосипедах. Аплодируют всем участникам до последнего. Интеллигентного вида дама, парикмахерша с сигаретой во рту, клиент парикмахерши с салфеткой на шее, ассоциация хирургов, приехавших в трусах на велосипедах из Римини. Проехал последний участник гонки. Мужчина свернул флаг в окне. Все разошлись. Тихо.

Вечером мы смотрели дома футбол. Итальянцы проигрывали. Расстроенный Тонино после первого тайма ушел к себе, церемонно поклонившись в дверях.

Если от дома Тонино Гуэрры продолжить путь на вершину горы, то там увидишь неожиданные для Италии тибетские флаги с молитвами, развевающиеся по ветру, и колокол.

Этот колокол отвез в Тибет местный католический монах падре Оливьери в самом начале XVIII века, а вернулся церковный человек в Италию, привезя 35 (тридцать пять) тысяч тибетских слов, переведенных на латынь.

В честь трехсотлетия этого события Тонино пригласил в Пинабили далай-ламу, и тот приехал вместе с несколькими буддийскими монахами.

Площадь была забита народом. Далай-лама подошел к дому падре Оливьери, сказал: «Наконец мы встретились»; в это время из динамиков на площади раздался звон того самого колокола и молитва тибетских монахов, специально записанная на пленку по просьбе Гуэрры в столице Тибета — Лхасе.

Далай-лама замер и стоя слушал свой народ, и пинабильцы стояли без звука. Всю молитву.

Еще решили подарить далай-ламе ключ от города, для чего послали гонца на антикварную ярмарку в Бареццо, чтобы он там купил большой старинный ключ, привез его на автобусе и передал нашему знакомому Джанни Джанини.