Он повернулся к теневому охотнику: «Собирай элитный отряд. Пришло время нанести визит в Храм Равновесия.»

Когда слуга растворился в тенях, Воронград снова подошел к окну. Закат окрасил небо в цвет крови, и в этом свете его фигура казалась вырезанной из самой тьмы.

«Скоро, учитель,» — прошептал он. «Скоро ты увидишь, что твой путь был ошибкой. Я покажу тебе истинное единство.»

В глубине лаборатории Кристалл Затмения пульсировал все ярче, словно отзываясь на его слова. Его свет — не чистый, как у кристаллов стихий, а искаженный, болезненный — создавал на стенах узоры, похожие на руны древнего проклятия.

Тем временем в другой части крепости, в тайной комнате, скрытой за иллюзиями и защитными заклинаниями, хранилось нечто, о существовании чего не знал даже сам Морок. Небольшой кристалл, похожий на осколок звезды, но черный как безлунная ночь.

Этот кристалл был первым успешным экспериментом Воронграда — первой попыткой создать искаженную версию стихийной магии. И в его глубине, если смотреть достаточно долго, можно было увидеть отражение другой реальности — мира, где тьма победила, где само понятие света стало лишь далеким воспоминанием.

Воронград хранил этот кристалл как напоминание о своем первом успехе и как доказательство того, что его теории верны. Но была и другая причина — в редкие моменты, когда силы тьмы ослабевали, когда его разум ненадолго прояснялся от одержимости, он смотрел в глубину этого кристалла и видел там отражение того, кем был когда-то.

Молодой маг, полный надежд и амбиций, желающий изменить мир к лучшему. Ученик Морока, впитывающий мудрость древнего хранителя. Исследователь, ищущий способ исцелить раны, нанесенные миру разделением стихий.

Но эти моменты просветления становились все реже. Тьма, которую он пытался изучать и контролировать, давно проникла в его сущность, изменила его природу. Теперь он был больше, чем человек, но и меньше — существо, балансирующее на грани между гениальностью и безумием, между великим замыслом и чудовищным извращением.

Стук в дверь лаборатории вывел его из задумчивости. На пороге стояла женщина в доспехах из черного металла — командир его элитной гвардии.

«Повелитель,» — она склонила голову в поклоне. «Отряд готов. Мы ждем только вашего сигнала.»

Воронград кивнул и жестом подозвал ее ближе. «Подойди, Мара. Я хочу показать тебе кое-что.»

Он провел рукой над Кристаллом Затмения, и в его свете фигура женщины начала меняться. Тьма проникала в её плоть, преображая, усиливая, делая чем-то большим, чем простой человек.

«Чувствуешь?» — спросил он, наблюдая за её преображением. «Чувствуешь, как сила течет через тебя? Это лишь малая часть того, что я могу дать своим верным слугам.»

Мара задрожала, когда темная энергия заполнила её тело. Её глаза потемнели, став похожими на глаза Воронграда, а кожа приобрела пепельный оттенок.

«Это… восхитительно,» — прошептала она голосом, в котором теперь звучали новые обертоны.

«И это только начало,» — Воронград положил руку ей на плечо. «Когда мы получим кристаллы стихий, я смогу завершить свой великий труд. Смогу преобразить не только избранных, но весь мир.»

Он отвернулся к окну, глядя на закатное небо, где его вороны кружили все более плотными стаями. «Знаешь, что самое забавное? Они считают меня чудовищем, извращающим природу магии. Но разве первые маги не сделали то же самое, когда разделили стихии? Разве они не нарушили естественный порядок вещей?»

Мара молчала, понимая, что вопрос риторический. Её новая сущность, усиленная темной магией, позволяла ей видеть мир иначе — видеть узоры силы, скрытые от обычных глаз.

«Готовься к отправлению,» — наконец произнес Воронград. «Как только ритуал объединения начнется, мы нанесем удар. И тогда…» — он провел рукой над Кристаллом Затмения, и тот вспыхнул с новой силой, — «тогда начнется настоящее преображение.»

Когда Мара ушла, Воронград остался наедине со своими мыслями и своим творением. Кристалл Затмения пульсировал в такт с его сердцебиением, словно был продолжением его существа.

В каком-то смысле так оно и было. Этот кристалл был не просто артефактом — он был воплощением его видения, его мечты о мире, где нет разделения на свет и тьму, где все существует в единстве, пусть и ином, чем представлял себе Морок.

«Скоро,» — прошептал он, глядя, как последние лучи солнца гаснут за горизонтом. «Скоро вы все увидите истину.»

За окном начиналась ночь, и в её тьме кружили вороны, разнося по миру весть о грядущих переменах. Крепость Черного Шпиля возвышалась над землей подобно памятнику человеческой гордыне и безумию, а в её сердце ждал своего часа кристалл, способный изменить саму суть реальности.

Преображение приближалось. Но это было не то преображение, о котором мечтали хранители равновесия. Это было нечто иное — темное, искаженное, но обладающее своей собственной, пугающей красотой.

И где-то в глубине своего измененного сознания Воронград знал, что пути назад уже нет. Он зашел слишком далеко, изменил слишком многое — и в мире, и в себе самом. Оставалось только идти вперед, к той цели, которая когда-то казалась великой мечтой, а теперь все больше походила на проклятие.

Но его это больше не беспокоило. В конце концов, разве не такова цена истинного величия?

Пепельная кожа и черные глаза без белков выдавали в нем существо, давно перешагнувшее границы человеческой природы. Каждая новая трансформация, каждый эксперимент с темной энергией оставляли свой след. Сначала изменился цвет кожи, затем глаза потеряли свой естественный цвет, превратившись в омуты чистой тьмы. Волосы из каштановых стали серебристо-черными, словно вобрав в себя лунный свет, отраженный в бездне.

«Они почти собрали все кристаллы,» — произнес Воронград, обращаясь к темноте за своей спиной. Его голос, когда-то звонкий и полный энтузиазма молодого ученого, теперь напоминал шелест осенних листьев. «Наследник драконьей крови оказался сильнее, чем мы предполагали. И мой бывший учитель…» — он помолчал, словно само упоминание Морока причиняло ему физическую боль, «…он видит в этом мальчишке воплощение своей древней мечты.»

Из тени соткалась фигура теневого охотника. Это была Мара, первая из его успешных экспериментов по трансформации человека. Когда-то она была обычным солдатом, но после погружения в темную энергию стала чем-то большим — гибридом человека и тени, существом, способным скользить между измерениями.

«Мы можем послать больше отрядов, повелитель,» — произнесла она голосом, похожим на шелест мертвых листьев. «Мои братья и сестры жаждут новой охоты.»

Воронград покачал головой, и в его движении была странная грация хищника. Каждый жест был выверенным, словно он постоянно контролировал трансформированное темной энергией тело. «Нет, Мара. Время прямых атак прошло. Теперь нужна… тонкая работа.»

Он подошел к центру лаборатории, где в сложном магическом механизме парил его величайший шедевр — Кристалл Затмения. В отличие от кристаллов стихий, чистых и сияющих внутренним светом, этот артефакт пульсировал темной энергией. Его грани не отражали свет, а поглощали его, превращая в нечто иное.

«Знаешь, что самое интересное в наследнике драконьей крови?» — спросил он, проводя рукой над кристаллом. «Каждый раз, когда он активирует силу очередного кристалла, каждый раз, когда пытается их объединить… он делает мой кристалл сильнее. Словно сама реальность жаждет равновесия.»

Воронград щелкнул пальцами, и в воздухе появилась проекция — карта мира, где пульсировали точки силы. «Смотри. Скоро они соберутся в Храме Равновесия для финального ритуала. Попытаются воссоздать то единство, о котором мечтал Морок. Но они не понимают… единство может быть разным.»

Он прикоснулся к Кристаллу Затмения, и по лаборатории пробежала волна силы. Колбы с темной материей забурлили, создания в клетках заметались, а вороны за окном подняли такой крик, что казалось, само небо содрогается.

«Пока они ищут путь к слиянию света и тьмы, я нашел способ создать единство иного рода,» — в глазах Воронграда горело лихорадочное вдохновение. «Не уравновешивать силы, а преобразить их все в единую сущность. И когда они начнут свой ритуал…»