— Ублюдок, — выплевывает она. — Только дождись, когда я до него доберусь.

— Я попрошу тебя не сталкиваться с ним из-за этого, Миа, — останавливаю я ее, нахмурив лоб. — Он совсем другой человек, не тот, кем мы его считали. Его прошлое... он зверь.

— И он выпускает этого зверя на тебя? На женщину? На женщину, которую он якобы любит?

— Он никогда не говорил, что любит меня, — тихо отвечаю я. — Это ты сказала.

Она сжимает губы на мгновение, обдумывая.

— Я была в этом так уверена.

Я фыркаю.

— Надеюсь, уже нет.

— Знаешь, в чем я теперь уверена? — говорит она, придвигаясь ближе и доставая телефон из сумки. — В истории, которую я собираюсь тебе рассказать.

Адди

Миа все еще прокручивает экран телефона, когда я ставлю перед ней кружку с дымящимся напитком.

— Спасибо, сестренка. — Она берет ложку и начинает рассеянно помешивать, продолжая хмуриться в телефон, пока не находит то, что искала, и не протягивает его мне, положив на стол прямо перед лицом.

Мои глаза расширяются, и я моментально хватаю телефон.

— Что за...

— Я пыталась найти информацию о том, как Джакс провел время в тюрьме, но он, похоже, провернул что-то с полицией и медиа. Файлы просто невозможно найти. А вот это, — она подносит кружку к губам, дует, чтобы остудить, — он полностью скрыть не смог.

Я продолжаю смотреть на фотографию, не в силах оторвать взгляд.

— Это...

— Снято всего несколько месяцев назад, — добавляет она, все еще дуя на чай и щурясь от пара, поднимающегося к ее лицу. — Похоже, твой мужчина спонсирует подпольные бои.

Итак, вот на что я смотрю. Джакс в ложе над толпой, прожекторы освещают ринг внизу на фотографии. На этом снимке есть только три точки, которые привлекают внимание. Вернее, они не просто привлекают — они заставляют смотреть.

Первая — необычно красивое лицо Джакса, выделяющееся среди остальных мужчин в ложе. Я узнаю некоторых из них — влиятельные фигуры нью-йоркской элиты. Конечно, никто не узнает Джакса, ведь он всегда тщательно скрывал свою личность, но становится ясно, что он принадлежит к этой тусовке больше, чем кто-либо.

Вторые — это двое бойцов на ринге. Во всем этом есть что-то темное и жестокое. Сцена напоминает какие-то подпольные бои UFC. Я никогда раньше не видела столько крови на человеке. У одного из бойцов, кажется, половина лица отсутствует, но Джакса это, похоже, совершенно не трогает. Его ярко-зеленые глаза на фоне темных бровей создают на фотографии такой контраст, что он напоминает дьявола. Притягательного, красивого дьявола.

Первая мысль — зачем он вообще там? Да, нелегальные бои наверняка приносят хорошую прибыль, но это копейки для самого богатого человека Манхэттена, а может, и всей Америки. А потом я вспоминаю ночь, когда он вернулся домой весь в крови.

— Его руки, — шепчу я, — шрамы на его костяшках...

— Похоже, ты не единственная с грязными секретами в этих отношениях. Так что он не имеет права обращаться с тобой как с дерьмом, особенно если сам организует нелегальные подпольные бои.

Я качаю головой.

— Нет, ты не понимаешь. Он... он тоже боец.

Миа неспешно делает первый длинный глоток своего чайного латте.

— Я знаю. Если прокрутишь вниз, увидишь еще несколько снимков с ним в ложе, — говорит она, — хотя они более размытые, чем этот. Это самое четкое фото. Но я бы сказала, что на всех он выглядит как человек, который прекрасно понимает эту игру. Который знает бизнес со всех сторон, не только со стороны ринга или ложи. Было бы логично, если его опыт тянется еще с тюрьмы, если ты понимаешь, о чем я.

— Я прекрасно понимаю, о чем ты, — бормочу я, прокручивая вниз. Еще фотографии с ним в ложе, причем явно сделанные в разные дни. На каждом снимке он в другой одежде. Но ни одной фотографии с ним на ринге.

— Нет ни одного, где он дерется, — замечаю я вслух.

— Мой источник говорит, что, когда он все-таки дерется, меры безопасности невероятно строгие, — она делает еще один глоток, видны только ее острые голубые глаза над краем кружки. Миа опирается локтями на отполированную белую стойку. — Может, нам стоит найти более безопасное место, чтобы обсуждать такие вещи.

Я обхватываю руками свою кружку.

— Он не даст мне выйти из этого пентхауса, — бросаю взгляд по сторонам. — И я не думаю, что здесь есть камеры или микрофоны. Джакс не любит чувствовать себя под наблюдением у себя дома.

— Нет, но он любит наблюдать за тобой. Если он успел переделать так называемую камеру, прежде чем привел тебя обратно сюда, всего за несколько часов, если он удалил твой доступ к дверям, то, возможно, он установил что-то.

Мои глаза сужаются, пока я осматриваюсь вокруг.

— Есть место, где я уверена, он ничего не установил.

Я веду Мию через просторную, залитую светом гостиную с захватывающим видом на Манхэттен и огромный диван, на котором месяц назад нашла Эшли Уивер в ее откровенном рабочем наряде. Мы проходим в столовую с длинным столом и затем за угол. Когда альков с окнами во всю стену появляется перед нами, Миа улыбается. Это место хранит воспоминания о красивых, интимных моментах между мной и Джаксом, когда я еще была его «маленьким ангелом».

— Мне всегда нравилось это место, — говорит она, крепче обхватывая свою кружку.

— Это мое любимое место в пентхаусе, — говорю я, чувствуя болезненный укол в сердце. — Мы с Джаксом пережили здесь много красивых моментов. — Я изо всех сил стараюсь сдержать слезы, когда реальность сжимает мое сердце, как колючая проволока. — Наверное, уже никогда не переживем.

Я надеюсь, что Миа скажет что-то, что успокоит меня, что я смогу вернуть его привязанность, но вместо этого она садится за уютный круглый стол и смотрит, как я занимаю место напротив нее. Это небольшое пространство сочетает в себе уют и приватность благодаря окнам во всю стену, создавая ощущение, будто мы парим над городом.

— Ты уверена, что вообще хочешь оставаться с ним? — ее голос едва слышен. — Потому что то, что мне рассказал мой источник... — Она смачивает губы, как всегда, когда обдумывает, как лучше сказать что-то щекотливое.

— Как давно ты об этом знаешь?

— Фотографии я получила только сегодня утром, когда встретилась с источником, — ее голос становится еще тише. — Мне потребовалось время, чтобы найти этого человека, но я рада, что успела собрать эту информацию вовремя.

Я фыркаю, сжимая кружку так сильно, что побелели пальцы.

— Вовремя для чего?

Взгляд Мии становится острым, как ножи.

— Вовремя, чтобы вышвырнуть твою самоненависть к чертовой матери, — ее лицо натягивается, словно загорелые, поджарые мышцы ее рук. — У вас обоих с Джаксом темные секреты, Адди. Ладно, ты танцевала в клетке. А он дерется в одной — потому что, если честно, этот восьмиугольный ринг выглядит для меня именно так. Эти двое, которых ты видела, — это бойцы в своей собственной клетке. И мой источник уверяет, что Джаксу тоже нравится проводить там время, хотя получить какие-либо доказательства этого невозможно, потому что он один из трех самых опасных людей в стране, известных как Триада Кровавого Кулака, а охрана у них бешеная. Один из других — это Джозеф Картер.

— Глава New York Central Corp Bank, — говорю я. Кто его не знает? Мужчина лет пятидесяти с седеющими висками и двумя щелками вместо глаз, в которых читается лишь жажда власти. Он женат на одной из самых умных женщин Нью-Йорка, Сиренне Картер, которая сама основала несколько успешных стартапов. Но он изменяет ей каждую неделю с новой моделью, из-за чего его жена полностью ушла в запой. Но кто я такая, чтобы судить?

Миа кивает.

— К сожалению, мой источник не смог раздобыть фото Картера или третьего члена Триады. Говорят, это практически невыполнимо.

— Они, — повторяю я. — Ты даже не хочешь сказать мне, какого пола твой источник?

— Ты же знаешь, я скорее умру, чем раскрою хоть что-то о своих источниках.