Судорожно вздохнув, я посмотрела на белые хризантемы, украшавшие журнальный столик. Слегка нагнувшись вперёд, прикоснулась к нежным цветкам и с грустью рассмотрела их. Рядом с вазой всё ещё лежал маленький пакетик, про который я успела забыть.

Взяв в руки пакет, погрузила в него ладонь и вынула сиреневую коробочку. Открыв её, вытащила подарок на столик.

Мои глаза загорелись детским восторгом, когда увидела перед собой стеклянный шар с фигуркой чёрного рояля внутри. Встряхнув шар, я наблюдала, как внутри летали золотистые блёстки. Снизу нащупала небольшую кнопку, и, когда нажала её, зазвучала пьеса Бетховена «К Элизе», а в шаре замелькали разноцветные огоньки.

Вдоволь налюбовавшись сувениром, хотела закрыть коробку, но вдруг на дне увидела какую-то записку. Я с любопытством достала белую бумажку.

«Мире от Алекса», — было написано на ней размашистым почерком, а чуть ниже добавлены слова: «Жаль, что не Шопен;-)»

Меня окатило волной ностальгии. Закусив губу, я улыбнулась сквозь слёзы. Саша помнил каждую мелочь: моего любимого композитора, конфеты, которыми я угощала… Ну почему этот парень такой милый?

Зайдя в спальню, спрятала стеклянный шар в ящик письменного стола, чтобы он меньше напоминал мне о первой любви. Наивно думала, что это и правда поможет.

Я открыла шторы и тоскливо посмотрела на вечернюю улицу, прислонившись к стене. Чуть позже ко мне пришёл Лёша.

— Почему грустишь? — заглянул он мне в глаза и положил ладони на мои плечи. — Это из-за меня? Прости, если слишком надавил на тебя.

— Нет-нет, всё в порядке, — поспешно прервала я шатена. — Я просто… устала.

Притянув к себе, Алексей бережно обнял меня и погладил по спине. Я неуверенно обвила руками талию парня, глубоко вздохнув. Отстранившись, Лёша взял в ладони моё лицо и прикоснулся губами к щеке.

Когда стояла в обьятиях жениха, когда он целовал меня, я неосознанно вспоминала Сашу и хотела почувствовать его прикосновения снова. От таких мыслей кожа покрылась мурашками.

Левицкий притягивал к себе с каждым днём всё сильнее и сильнее.

Мирослава

Прошло две недели. Благодаря работе в колледже время для меня пробегало незаметно, и непрошенные мысли не лезли в голову. Я находила покой в своём любимом деле, несмотря на возникавшие трудности со студентами, которые были не очень талантливыми, либо просто ленились. Стараясь разбудить в таких учениках воображение, творческую энергию, я тратила силы только на достижение цели и отвлекалась от личных проблем.

Один из рабочих дней почти завершился. Последний студент позвонил мне и предупредил, что не сможет прийти на занятие из-за болезни. Пожелав скорейшего выздоровления, я сбросила вызов и положила телефон на письменный стол из тёмного дерева.

Оглядев светло-голубые однотонные стены и задержав взгляд на портрете Брамса, висевшим над столом, я вздохнула. Как только осталась наедине с собой, в голову ворвались мысли о Саше. У меня уже был жених, который заботился и души не чаял во мне, а я до сих пор вспоминала бывшего парня, неожиданно вернувшегося спустя пять лет. Но он же уехал тогда, ничего не сказав! Почему я не могу забыть о нём?

Лёша был настолько хорошим человеком, что я ненавидела себя за сомнения. Мне не хотелось причинять боль этому парню, но чувства к Алексу всё ещё не остыли.

Из-за нервных раздумий заболела голова. Закусив губу, я обняла себя за плечи, не зная, какое принять решение. Чтобы хоть немного успокоиться, решила излить душу на рояле, который всегда мог поддержать в периоды радости или грусти.

Сев за инструмент, сжала пальцами колени. Я захотела сыграть третий Ноктюрн Ференца Листа и, переместив руки на клавиатуру, нажала нужные клавиши.

В небольшом кабинете раздалась певучая мелодия, обрамлённая трепетным, взволнованным сопровождением. Я едва заметно покачивала головой, чувствуя, как трогательное произведение заставляет сердце сжиматься. Я закрылась от окружающего мира невидимой завесой: остались только мои мысли и музыка.

Пальцы пробежались по прозрачному пассажу, и мелодия поднялась выше. Только в этот момент поняла, что плачу. Верхний регистр рояля пронзал душу, словно тонкими иголками, а слёзы с каждым разом текли по щекам всё сильнее.

Никогда не плакала во время игры на фортепиано. Кажется, мои нервы уже не в порядке…

Мелодия зазвучала ещё выше, напомнив отчаянный крик человека, разрываемого внутренними противоречиями. Я не могла закричать, но взамен переносила эмоции на инструмент, всхлипывая.

Музыкальное высказывание перешло в пассаж: на этот раз он скатился вниз, как бисер, рассыпавшийся на столе. Мелодия вернулась на прежнюю высоту, но её движение слегка замедлилось, словно пальцы не хотели расставаться с клавишами. Музыка постепенно растворилась и завершилась в мягких аккордах.

Я обессиленно опустила руки, подняв голову вверх. Кажется, стала чувствовать себя немного лучше.

Поднявшись со стула, привела себя в порядок, забрала сумку и через несколько минут вышла на улицу.

***

Вечером мы с Лёшей приехали в гости к его родителям. Они, как всегда, были рады нашему визиту и приготовили довольно большой ужин. Хозяйка трепетала перед нами, как перед драгоценностью, и расспрашивала обо всём на свете. А я иногда неосознанно переставала её слушать и погружалась в свои невесёлые мысли.

— Ой, что за колечко у тебя? — взяла меня за руку любопытная Тамара Владимировна, когда все уже сидели в гостиной. — Лёша подарил?

— Да, я сделал Мире предложение, — самодовольным тоном ответил её сын, и я слабо улыбнулась будущей свекрови.

Тамара Владимировна и Виктор Александрович пришли в восторг от такой новости. Женщина, поднявшись с дивана, обняла меня, а мужчина одобрительно похлопал Алексея по плечу.

— Когда будет свадьба? — Виктор Александрович счастливо переглянулся между мной и Лёшей.

— Мы… пока не решили, — замялась я, опустив глаза в пол.

— Думаю, нужно устроить свадьбу в июне или июле, — предложила Тамара Владимировна и начала перебирать варианты, где можно провести пышный праздник.

Елагины так воодушевлённо обсуждали свадьбу, что мне стало не по себе. Я сама-то не была уверена, хочу ли эту свадьбу, а они уже её активно планировали. Но говорить о своих сомнениях не осмелилась. Боялась разрушить идиллию семейного вечера.

— Золотая моя, почему ты грустишь? — жалобно посмотрела на меня Тамара Владимировна посреди разговора.

— Я? — вопросительно подняла брови, вернувшись в реальность. — Со мной всё хорошо.

— Мы так увлеклись, что даже не спросили, какую свадьбу ты сама хочешь, — спохватилась женщина. — И ты не вклинилась в наш разговор.

— Скажи, милая, — улыбнулся Алексей и погладил меня по колену, — о какой свадьбе ты мечтаешь?

На меня уставились три пары любопытных глаз, а я на секунду задумалась, подбирая нужные слова. Мне в тот момент вообще было трудно понять, чего я желаю.

— Я хочу устроить тихий, небольшой праздник, — высказалась я, заправив прядь волос за ухо.

— Мирочка, ну что ты опять скромничаешь! — возмутилась хозяйка, хлопнув по дивану.

— Мам, не дави на неё, — аккуратно произнёс Лёша, наморщив лоб. — Это желание Миры, к нему тоже нужно прислушаться.

Тамара Владимировна шумно выдохнула.

— Послушай, золотце, — она вдруг взяла меня за руку, посмотрев прямо в глаза. — Ты — самая хорошая невестка, о которой я мечтала. Ты заслуживаешь лучшей свадьбы. Это событие происходит один раз в жизни, и я хочу, чтобы этот день запомнился на долгие годы и осчастливил тебя ещё больше.

С каждой похвалой невидимые иглы совести болезненно впивались в кожу. Было очень досадно, что будущая свекровь считала меня идеальным человеком. А я, тем временем, тянула за собой груз прошлого и не могла определиться, кого из двух парней люблю больше.

Нет, Тамара Владимировна не права. Я определённо не заслуживала лучшего.

Постепенно разговор перешёл в другое русло. Чуть позже Виктор Александрович предложил переночевать в их доме, и мы с Лёшей согласились.