Г-н Кит Офир, поверенный в делах Австралии, родился в Австралии и был воспитан в традициях Оксфорда, сохранив лучшие качества обоих. Он обладал свежей энергией молодой страны и мудростью старой. Сейчас он вернулся в Китай в качестве посла.
Глава 20. Конец всего
Полеты над "Горбом" продолжались, но никогда больше я не видел его в таких идеальных условиях, как во время моего первого полета. Часто это был очень неприятный опыт; наш худший полет над ним был совершен на высоте 25 000 футов при шторме в сто миль в час, когда нам потребовалось пять с половиной часов, чтобы преодолеть его, вместо обычных трех. Самолет не отапливался, и мой A.D.C. обморозил пальцы на ногах, а когда мы наконец собрались приземлиться в Дели, колеса не заблокировались. Мы все были пристегнуты к креслам, и пилот сказал, что попытается коснуться земли колесами, чтобы заблокировать их. Ему это удалось, к большому разочарованию всех машин скорой помощи, которые спешно собрались внизу, чтобы забрать пострадавших.
Пилоты "Горба" были замечательными людьми, ведь какие бы внутренние чувства они ни испытывали, всегда создавалось впечатление, что они отправились на веселую прогулку. С самолетами, летавшими по "Горбу", происходило много аварий. Многие пассажиры выбрасывались на парашютах, и американцы предусмотрительно награждали туземцев, которые направляли их в безопасное место. Результаты этой меры оказались весьма удовлетворительными.
Перелет из Куньмина в Чангкинг показался мне постоянно ухабистым и неприятным, а посадки на маленьком убогом аэродроме, окутанном туманом, - весьма сомнительными. Как Пэдди Нобл и Ральф Шоу умудрялись постоянно перетаскивать нас с места на место и без происшествий, остается для меня загадкой.
Командовал миссией R.A.F. в Ченгту маршал авиации сэр Лоренс Паттинсон, который руководил штабным колледжем ВВС Китая и проделал восхитительную работу. Маршал авиации Паттинсон заслужил уважение всех, включая генералиссимуса, который питал к нему величайшее доверие. Его сменил маршал авиации Макнис Фостер, который продолжал работать до тех пор, пока американцы не взяли миссию в свои руки, поскольку, что вполне естественно, они хотели держать все миссии в своих собственных руках.
Когда я только приехал в Китай, о коммунистическом вопросе говорили мало, и в то время Центральное правительство заняло твердую позицию и не разрешало корреспондентам прессы посещать коммунистические районы. Это ограничение было очень болезненным пунктом как для коммунистов, так и для корреспондентов, и в конце концов оно вызвало такие чувства, что Центральное правительство вынуждено было уступить и дать свое очень неохотное согласие. Как только корреспондент ступил на коммунистическую территорию, коммунисты воспользовались случаем и принялись изо всех сил демонстрировать, как умело они ведут свое собственное шоу. Их коварная пропаганда имела вопиющий успех, и когда корреспонденты вернулись, они лирически восхваляли как организацию, так и боевые качества коммунистов. Иностранные государства почти всегда склоняются в своих симпатиях к меньшинству, и, как и положено, акции коммунистов взлетели на мировом рынке, пока вопрос не стал вырисовываться на политическом горизонте большим и зловещим.
Безусловно, организация коммунистов была хорошей, но их силы были сосредоточены на определенной территории, что значительно облегчало им задачу. Центральное правительство страдало от недостатков географии: его силы были неуклюже разбросаны по огромным территориям, которые не поддавались ни управлению, ни контролю, а транспортная проблема была неразрешимой.
Коммунистическая политика, направленная на то, чтобы дать крестьянину его собственный участок земли, была в значительной степени ответственна за их успех, поскольку для сельскохозяйственных китайцев участок земли имел бесконечно большую ценность, чем горсть золота. Что касается боевых качеств коммунистов, то я не считаю, что они внесли большой вклад в победу над япошками. Они преуспели в партизанской войне, которая имела неприятное значение, но не более того, а их отказ сотрудничать с силами Центрального правительства во время наступления японской армии в 1944 году поставил эти силы в серьезное положение, вынудив их оставить войска на коммунистическом фронте, когда каждый солдат был необходим для борьбы с япошками. Этот отказ показал коммунистов в их истинном свете: они были коммунистами прежде, чем патриотами, и ставили политическое кредо выше своей страны.
В целом, центральное правительство относилось к коммунистам очень корректно и достаточно хорошо, учитывая их постоянные громкие требования. Они позволили коммунистам послать несколько представителей на конференцию в Сан-Франциско, но это привело лишь к тому, что они попросили еще больше.
Американцы попытались исправить ситуацию, но ошибочно настаивали на обращении с коммунистами как с правительством, что позволило придать им еще больше "лица". Мао Цзэдун, коммунистический лидер, приехал в Чунгкинг, и личный представитель Рузвельта, генерал Херли, отправил свой собственный автомобиль, чтобы встретить его на аэродроме. Это была тактическая ошибка, поскольку на Востоке такие мелкие моменты складываются в крупные суммы и приобретают значение, непонятное на Западе.
Лично я не имел ничего общего с коммунистами, поскольку считал, что не мое дело связываться с ними. Я встретил Мао Цзэдуна за ужином во время одного из его визитов в Чунцин и уже знал его по репутации. Он был фанатиком, обученным в Москве и совершенно не склонным к сотрудничеству, и за ужином он угостил меня хвалебной речью о качествах коммунистической организации. Когда он перешел к тому, как упорно они сражаются против япошек, он немного перестарался, и я пресек все дальнейшие измышления. Я сказал ему, что на самом деле они постоянно оглядываются через плечо, чтобы посмотреть, что первым делает генералиссимус. К моему удивлению, Мао Цзэдун не обиделся и только рассмеялся. Другой их лидер спросил меня, почему я никогда не был в Енане, чтобы посмотреть, как у них все устроено. Я откровенно ответил, что ненавижу коммунизм и что, если я поеду туда, это может быть воспринято как знак того, что я заинтересован в них, и, кроме того, они будут бомбардировать меня своей пропагандой. Коммунизм, должно быть, полностью выбил чувствительность из головы, потому что они продолжали приглашать меня в свое логово, но, разумеется, я так и не пошел.
Чжоу Энь Лай, второй главнокомандующий коммунистов, гораздо лучше Мао Цзэдуна, очень умный и приятный человек, и лично я всегда надеялся, что через него однажды удастся достичь компромисса.
Россия, конечно, помогала коммунистам в Китае, причем в определенные периоды больше, чем в другие, но у меня сложилось впечатление, что, хотя она и была готова помочь им, она ни в коем случае не стремилась и не была готова обжечь о них пальцы. Российский военный атташе сказал мне однажды, что если бы генералиссимус напал на коммунистов, то Россия, конечно, приняла бы помощь, но когда в июне 1945 года генералиссимус все-таки напал на них, Россия не сочла нужным вступать в борьбу.
Великобритания и Соединенные Штаты были против того, чтобы Генералиссимус нападал на коммунистов, и несколько видных деятелей попросили меня попытаться убедить Генералиссимуса в том, что нападение было бы плохой политикой. Я отправился прямо к генералиссимусу и откровенно рассказал ему о мнении этих знающих людей. Генералиссимус знал, что мои личные чувства были иными, и что я чувствовал, что у коммунистов есть только один ответ, и это поражение. На мой взгляд, подходящее время для переговоров - после победы, когда, подкрепленные силой, слова обретают смысл, не столь хорошо понятный ранее.
В июне 1945 года генералиссимус действительно атаковал коммунистов и одержал несколько побед, но они не были решающими, потому что, хотя у него были люди, у него не было материалов. Возможно, если бы у него была полная поддержка, ситуация сейчас могла бы быть иной. Правительства могут думать и говорить что угодно, но силу нельзя уничтожить, и она - единственная реальная и неоспоримая сила. Нам говорят, что перо могущественнее меча, но я знаю, какое из этих двух видов оружия я бы выбрал.
