Она тоже замерла, явно не ожидав встречи. В кои-то веки я увидел на ее лице искреннее смущение.

— Я… я думала, вы в кабинете, — она крепче прижала к груди полотенце.

Я должен был отвернуться. Должен был уйти. Должен был… Но взгляд предательски скользил по изгибу шеи, по влажному плечу, по босым ногам…

— Простите, — она сделала шаг назад, и от этого движения полотенце чуть сползло, обнажая ключицу. — Я забыла халат в комнате…

Стакан в моей руке треснул. Вода потекла между пальцами, но я едва заметил это.

— Идите к себе, — мой голос звучал хрипло. — Немедленно.

Она метнулась к лестнице, и я успел заметить, как порозовели её шея и плечи. Чертыхнувшись, я швырнул треснувший стакан в раковину.

Семь лет практик. Семь лет медитаций. Я гордился своей выдержкой, тем, как научился контролировать не только разум, но и тело. Не каждый менталист способен достичь такого уровня самообладания в столь молодом возрасте.

И вот теперь весь этот тщательно выстроенный самоконтроль рассыпается в прах из-за одного влажного полотенца.

Я оперся руками о столешницу, пытаясь восстановить дыхание. Начал мысленно читать формулы очищения сознания, но вместо привычной пустоты перед глазами вставала всё та же картина — капли воды, стекающие по шее, влажные пряди, прилипшие к плечам…

Выругавшись сквозь зубы, я рванул к выходу. Мне срочно нужен был холодный ночной воздух. Очень, очень холодный.

Лисса

Я влетела в свою комнату и захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной. Сердце колотилось как безумное, и дело было не в быстром подъеме по лестнице.

Его взгляд… Проклятье. Я не хотела, чтобы все так вышло. Одно дело — флиртовать и дразнить его, зная, что он не поддастся. И совсем другое — увидеть в его глазах такое откровенное, плохо сдерживаемое желание.

Если он решит, что я нарочно создаю подобные ситуации… Что я пытаюсь соблазнить его… Он ведь предупреждал — первое же нарушение правил, и я окажусь на улице.

За окном хлопнула входная дверь. Я осторожно выглянула — Рейвен быстрым шагом направлялся к садовой калитке. Даже издалека было заметно, как напряжена его спина.

Губы сами собой растянулись в довольной улыбке. Значит, не такой уж он и неприступный, наш суровый менталист? Все эти его щиты, вся эта отстраненность — просто маска, под которой прячется обычный мужчина?

Улыбка погасла так же быстро, как появилась. Я не могу рисковать своим убежищем. Не сейчас, когда проклятие с каждым днем становится все сильнее. Рейвен — единственный, кто может мне помочь. Единственный, рядом с кем я чувствую себя… в безопасности.

И все же… Где-то глубоко внутри затеплилось странное удовлетворение. Потому что теперь я знала — он не просто терпит мое присутствие. Оно его волнует. Может быть, даже больше, чем ему хотелось бы.

Я отошла от окна, чувствуя, как по коже все еще бегут мурашки от воспоминаний о его взгляде. Нужно быть осторожнее. Внимательнее. Не дать этому… чему бы это ни было… разрушить хрупкое равновесие между нами.

Но часть меня — та самая, что всегда любила играть с огнем — уже предвкушала следующую встречу. Интересно, как он теперь будет делать вид, что ничего не произошло?

Рейвен

Я медитировал в саду несколько часов, пока холодный ночной воздух не выветрил из головы непрошеные образы. Когда вернулся в дом, Лисса уже спала. По крайней мере, я надеялся на это — встречаться с ней сейчас не хотелось.

Но утро неизбежно наступило, и вместе с ним пришло раздражающее осознание — мы живем в одном доме. Я не могу менять установленный порядок из-за одного незначительного инцидента. Это было бы… слабостью.

Спустился на кухню поздно, рассчитывая, что она уже позавтракала. Но она была там — в простом сером платье, с собранными в узел волосами. Готовила что-то у плиты, напевая под нос простую мелодию.

— Доброе утро, — она обернулась, и я отметил, что в её глазах мелькнуло что-то похожее на настороженность. — Я как раз собиралась…

— Занятие через полчаса в кабинете, — перебил я, направляясь к шкафу с травами. — Не опаздывайте.

— О, — в её голосе прозвучало удивление. — Конечно.

Я достал банку с чаем, стараясь не замечать, как она движется по кухне. Слишком грациозно. Слишком… близко.

— Я приготовила овсянку, — она поставила на стол тарелку. — Если хотите…

— Не голоден.

Она помолчала, потом тихо спросила.

— Это из-за вчерашнего?

Я замер. В её голосе не было ни кокетства, ни игривости — только искреннее беспокойство. Это почему-то разозлило еще больше.

— Нечего обсуждать, — процедил я сквозь зубы. — Ничего не было.

— Конечно, — она отвернулась к окну, но я успел заметить, как дрогнули уголки её губ. — Ничего не было. Просто случайная встреча.

В её тоне появились какие-то новые нотки — словно она знала что-то, чего не знал я. Это было… раздражающе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я рад, что мы понимаем друг друга, — я схватил чашку с чаем. — И держитесь подальше от моей части дома. В следующий раз не забудьте халат.

Она промолчала, но я кожей чувствовал её взгляд, когда выходил из кухни. И где-то на краю сознания мелькнула предательская мысль — занятие ментальной магией означает близкий контакт. Очень близкий. Но отменить его сейчас значило бы признать, что она действительно влияет на меня.

А этого я допустить не мог.

***

Прошла неделя. Каждое утро я находил на кухне завтрак и свежезаваренный чай, но сама Лисса словно растворялась в воздухе при моем приближении. Только шорох платья за углом или звук торопливых шагов на лестнице выдавали её присутствие.

Я пытался сосредоточиться на исследованиях, но тексты древних фолиантов не давали ответов. Каждый вечер нам приходилось восстанавливать её щиты — эти сеансы давались всё труднее. Она старалась держаться максимально отстраненно, но каждое прикосновение к ней отзывалось глухой болью где-то под ребрами.

К её чести, она оказалась способной ученицей — схватывала на лету, точно направляла потоки энергии. После каждого занятия её ментальные щиты становились крепче, и я почти гордился результатом. Если бы только можно было так же легко укрепить собственные барьеры…

Большую часть времени я проводил в своей комнате, закопавшись в книги и старательно игнорируя звуки, доносящиеся с нижнего этажа. Но сегодня к вечеру у меня закончились травы для успокаивающего отвара — единственного, что помогало сохранять ясность мысли в последнее время.

Спускаясь на кухню, я услышал её тихое пение. Остановился в дверях, наблюдая, как она двигается между плитой и столом. Ярко-рыжие волосы были собраны в высокий пучок, открывая изящную шею, платье, перевязанное поясом, подчеркивало тонкую талию…

«Только взять травы и уйти», — напомнил я себе, делая шаг в кухню.

Она обернулась на звук моих шагов, и я замер. Её глаза искрились морской синевой, на щеках играл румянец. Прядь волос выбилась из узла, и я поймал себя на желании заправить её за ухо.

— Я только… травы, — мой голос звучал хрипло.

— Конечно, — она отступила от плиты, давая мне пройти к шкафу. — Я почти закончила, не буду мешать…

Она шагнула в сторону, я — к шкафу, и мы оказались лицом к лицу. Слишком близко. Я видел каждую золотистую крапинку в её глазах, чувствовал тепло её кожи, аромат трав в её волосах…

«Уйди», — приказал я себе. — «Немедленно уйди».

Вместо этого мои руки сами скользнули к её талии, притягивая ближе. Она тихо выдохнула, но не отстранилась. В её глазах плескалось что-то похожее на вызов.

Последняя мысль промелькнула в голове — я пожалею об этом. Потом я накрыл её губы своими, и все мысли исчезли.

Её губы были мягкими, с привкусом мяты — видимо, пробовала травы для соуса. Я целовал её жадно, яростно, словно выплескивая все напряжение последних дней. Она ответила с не меньшим пылом, и это окончательно сорвало все мои тормоза.