Она вздрагивала от каждого прикосновения, словно впервые в жизни позволяла себе просто чувствовать, не думая о том, как это выглядит со стороны. И эта искренность сводила с ума сильнее любых осознанных соблазнений.

— Пожалуйста, — прошептала она, выгибаясь навстречу моим рукам.

В этот момент что-то внутри дало трещину. Одно короткое слово, произнесенное без игры, без кокетства — и последние остатки самоконтроля канули в бездну.

Она была как пламя в моих руках — яркая, обжигающая, неудержимая. И я знал: пытаться удержать её — все равно что пытаться поймать ветер. Сейчас она отдавалась страсти со всей искренностью, но рано или поздно её натура возьмет своё.

Я целовал её с какой-то отчаянной жадностью, пытаясь запомнить каждое мгновение, каждый вздох, каждую дрожь. Потому что знал: когда она уйдет, а она обязательно уйдет, мне останутся только эти воспоминания. И они будут жечь изнутри, как расплавленное серебро.

Глупо было влюбляться. Глупо и опасно. Но с каждым её стоном, с каждым шепотом моего имени я падал все глубже. И от понимания собственной обреченности хотелось брать её еще яростнее, еще требовательнее — словно пытаясь заклеймить, оставить на ней свою метку, что-то, что она не сможет забыть.

Лисса

Потом мы сидели на полу, прислонившись к книжным полкам. Я устроилась между его ног, откинув голову ему на грудь. Его рубашка валялась где-то у стола, моя юбка была безнадежно измята.

— Кажется, мы испортили несколько древних фолиантов, — заметила я, разглядывая разбросанные по полу книги.

— Переживут, — он рассеянно водил пальцами по моему плечу. — Им не впервой.

Я приподняла бровь.

— Только не говори, что у тебя есть привычка заниматься любовью на рабочем столе.

— Нет, — он фыркнул. — Но однажды я опрокинул на «Историю древних проклятий» котел с зельем. Три дня выводил пятна.

Я улыбнулась, представив эту картину. Рейвен, педантичный и собранный, в панике спасающий книгу… Странно, но сейчас, растрепанный и расслабленный, он казался мне гораздо привлекательнее, чем тот идеально контролирующий себя менталист.

И от этой мысли внутри все сжалось. Я не могла позволить себе привыкать к этому: к его теплу, к его рукам, к этим редким улыбкам. Да, сейчас между нами что-то есть — страсть, влечение, может быть даже что-то большее. Но такой человек, как Рейвен, вряд ли всерьез захочет впустить в свою выверенную жизнь кого-то вроде меня. В конце концов, что может быть общего у серьезного менталиста и легкомысленной ведьмы, кроме необходимости держать проклятие под контролем?

Глава 8

Лисса

Прошло еще две недели. Мы так и не продвинулись в изучении проклятия, зато незаметно выстроили какое-то подобие совместного быта. В конце концов Рейвен нехотя позволил мне навести порядок на кухонных полках. Теперь все склянки и пучки были разложены по моей системе, и он даже признал, что так удобнее. А когда я взялась за заброшенный сад, где росли его травы, он только молча принес мне садовые перчатки.

Странно, но эта простая рутина успокаивала. По утрам я готовила завтрак, и Рейвен, хоть и делал вид, что поглощен книгами, все чаще хвалил мою стряпню. Днем я возилась в саду, а он иногда спускался проверить, правильно ли я обрезаю лечебные растения. Каждый вечер мы проводили сеанс восстановления щитов — уже без прежней неловкости, просто как часть ежедневного ритуала. А ночи… ночи принадлежали нашей страсти.

В то утро я как раз заваривала чай, когда входная дверь скрипнула. Странно, Рейвен обычно работал у себя до позднего вечера. Схватив поднос с двумя чашками, я вышла в холл.

— Рейвен, я подумала… — и замерла на полуслове.

В холле стоял граф Эштон собственной персоной — один из самых блестящих представителей высшего общества и, как некстати вспомнилось, один из моих бывших любовников. Я едва не выронила поднос.

— Лисса? — его безупречно очерченные брови приподнялись. — Какой… приятный сюрприз.

Я вдруг остро осознала, как выгляжу: простое домашнее платье, растрепанные волосы, босые ноги. И две чашки на подносе: недвусмысленное свидетельство того, что я здесь не гостья.

— Граф, — я попыталась изобразить светский поклон, балансируя с подносом. — Какая неожиданность.

— Действительно, — в его голосе мелькнули знакомые бархатные нотки. — Не ожидал встретить вас в доме менталиста. Хотя… — он окинул меня понимающим взглядом, — вы всегда умели находить интересные… развлечения.

— Граф Эштон, — голос Рейвена, холодный как лед, раздался от лестницы. — Вы рано. Я назначал на четыре.

— Прошу прощения, — граф улыбнулся одной из своих фирменных улыбок. — Дела в городе закончились раньше. Но я вижу, вы… не один.

Я почувствовала, как щеки заливает краска. Только этого не хватало.

— Лисса, — в голосе Рейвена появились стальные нотки, — ты не могла бы…

— Да, конечно, — я попятилась к кухне. — Я как раз собиралась…

— Дорогая, я все еще жду, что вы займетесь моим заказом, — граф сделал шаг в мою сторону. — А то я уже начал переживать, что вы стали избегать меня после нашей… маленькой истории.

Я невольно напряглась. Наш короткий роман закончился больше года назад — после нескольких месяцев его красивых ухаживаний я все же дала понять, что не заинтересована в серьезных отношениях. К его чести, он принял отказ достойно и остался одним из моих самых преданных клиентов. Раз в несколько месяцев заказывал настройку фамильных артефактов, всегда был безупречно вежлив. И вот теперь я нарушила наше негласное соглашение, отменив встречу под предлогом отъезда.

— Граф, — голос Рейвена прозвучал холодно, когда он спустился с лестницы, становясь между нами. — Если вы пришли обсудить свою проблему, предлагаю пройти в кабинет.

Что-то в его позе, в том, как он заслонил меня собой, заставило графа слегка измениться в лице.

— Разумеется, — он слегка поклонился. — Прошу прощения за… неуместные воспоминания.

Рейвен

— Так что именно вас беспокоит, граф? — я указал ему на стул для посетителей, сам оставшись стоять у окна.

Он опустился на предложенное место с той особой грацией, которую годами оттачивают в светских салонах. Холеный, уверенный в себе аристократ. Именно такие обычно привлекали Лиссу.

— Видите ли, в последнее время меня мучают… сны, — он элегантно поправил манжету. — Очень яркие, очень… интимные сны.

Я стиснул зубы.

— И что же в них происходит?

— О, разное, — он позволил себе легкую улыбку. — Но чаще всего они связаны с рыжеволосой красавицей. Такой… страстной. Такой… неукротимой.

Ярость поднялась внутри горячей волной. Я до боли сжал пальцами подоконник, сохраняя внешнее спокойствие.

— И когда это началось?

— Несколько месяцев назад. После нескольких… очень приятных ночей, — он подался вперед. — Знаете, бывают женщины, которых невозможно забыть. Они оставляют след в душе… и в снах.

«Убью», — промелькнула холодная мысль. Но я заставил себя сосредоточиться на работе.

— Эти сны докучают вам?

— О нет, — он снова улыбнулся. — Напротив. Они очень… приятны. Но моя невеста находит неуместным, что я произношу чужое имя по ночам.

Я замер. Что-то в его тоне…

— Вы специально это делаете, — я взглянул на него. — Провоцируете меня.

Улыбка исчезла с его лица.

— А вы наблюдательны.

— Зачем?

— Хотел убедиться, — он откинулся на спинку. — Значит, это правда. Она действительно… с вами.

— Это не ваше дело.

— Нет, конечно, нет, — граф пожал плечами с отточенным аристократическим изяществом. — Но позвольте вас предостеречь от возможного разочарования. Она ведь никогда не задерживается надолго. Я, знаете ли, тоже добивался ее, — его губы скривились в горькой усмешке. — Дарил украшения, возил в оперу, даже был готов закрыть глаза на её репутацию. А она просто ушла. Как от других до меня. И после.