И тут было вынесено знаменательное решение по другому делу, «Белласарио против штата Мичиган». В этом случае Верховный суд разыграл другую карту. Приняв дело по апелляции из Верховного суда Мичигана, Верховный суд США рассмотрел его в срочном порядке.

Сам по себе Белласарио не считался важной фигурой, хотя и был, разумеется, позитивом. До увольнения он занимал должность государственного контролера дорог и мостов — весьма непростую из-за относительно большого бюджета и, соответственно, повышенного риска коррупции.

Впрочем, никто и не обвинял Белласарио в получении взяток. Как и в деле Монагэна, выдвигалось обвинение в совершении не реального, а лишь гипотетического преступления.

Снова единогласно, и снова при воздержавшемся судье Мосби, удивил экспертов. «Право занимать государственные должности, за искключением некоторых юридических оснований для отставки, защищается конституцией. Общество должно примириться с риском возможного злоупотребления, даже если этот риск приближается к ста процентам».

Два судебных дела, и два противоположных решения. Но в результате множество позитивов, прежде бессильных что-либо изменить, отчаявшихся и полностью не повинных в каких бы то ни было правонарушениях, снова вернулись к работе. И хотя эти изменения, по сути, коснулись лишь опытных работников высокого ранга, некоторые частные предприятия последовали этому примеру. Многие работодатели, ранее сочувствовавшие позитивам, но испытывавшие давление со стороны клиентов, деловых партнеров и своих служащих, теперь начали иногда принимать их на работу.

Но наиболее сильное влияние дело Белласарио оказало на судьбу интеллигенции.

Сразу после процесса Судано по стране прокатилась волна лишения адвокатов права на практику, потому что учреждения, выдающие эти лицензии, первым делом взялись за досье позитивов.

Во многих случаях проверка себя оправдала, выявив доказательства противоправных действий, причины которых прослеживались — и приписывались — моральной нечистоплотности юристов. А тест Элбана, как все полагали, давал оправданную оценку моральным качествам испытуемого и потому ударил в самое сердце профессии.

Как ни странно, клиенты практически не обращали внимания на то, позитив их адвокат, или нет. Создавалось впечатление, что рядовому гражданину абсолютно наплевать, честен ли его адвокат — до тех пор, пока тот жульничал в его пользу. Клиента также не волновал вопрос, позитив ли судья — пока слушание шло в нужном для него направлении. Люди привыкли думать, что правосудие — товар который покупается и продается.

Стало ли движущей силой подобное отношение, или же отыскалась другая причина, но власти штатов провели генеральную чистку избавившись не только от многих адвокатов, но и от медиков, дантистов и бухгалтеров.

Теперь им пришлось дать обратный ход. Оказавшиеся не у дел адвокаты подали сотни исков; у них имелись и опыт, и, естественно весьма веские основания. Пусть лишение лицензии отняло у них возможность работать, но они остались прежними крючкотворами.

Симпатизирующие им коллегии адвокатов, теперь полностью состоящие из непозитивов, оказывали изгоям тайную поддержку. И усилия, плюс дело Белласарио в основном и позволили вернуть изгнанных юристов к работе.

На некоторое время создалось впечатление, что в стране установится стабильность. Гражданин, уже свыкшийся с мыслью, что государством управляет президент-позитив, и пациент, спокойно сидящий в кресле, пока дантист-позитив сверлит его зуб, внезапно осознали, что создавшаяся ситуация их не очень-то тревожит. И возвращались к старой, как мир, проблеме: сколько возьмет дантист, когда закончит лечение.

Тайри и Абдул вновь отправились в 41-й округ Нью-Йорка снимать очередной репортаж об уличном преступлении. На сей раз погода оказалась чудесной, ветерок освежающим, а работа непыльной.

– Тишь да гладь, босс, — сказал Тайри позднее Нэту, просматривая запись на мониторе. — Что-то на улицах не так.

– Я тебя не понимаю, Тайри. Район по-прежнему гнусный, да и шустрят на улицах не меньше.

– Верно, жулья хватает, босс. Но я не это имел в виду.

– Большинство местных по-прежнему зарабатывает на жизнь, проявляя смекалку на улице. Делают ставки на тотализаторе, мошенники дурят простаков, а дельцы проворачивают разные махинации. Ворюги чистят карманы, лямзят колпаки с колес или взламывают машины.

Но появилась разница. На улице больше не ощущаешь физической, фатальной опасности. Теперь насилие словно… контролируется.

Перед репортажем я поговорил с капитаном, начальником полиции округа. И знаете, что он мне сказал? Вот уже три месяца подряд у них выпадают целые сутки без единого убийства.

– Странно, Тайри. Почему же мы не слышали об этом раньше? По-моему, о таких достижениях начальник полиции должен вопить с крыши на весь район.

– Да, согласен. Но он почему-то упомянул об этом весьма застенчиво. Сказал, что хочет выждать и убедиться, что такая тенденция дейсттвительно наметилась… И вот еще что: всякое бессмысленное насилие прекратилось. Не стало разборок между бандами, драк, хулиганских нападений. Даже число изнасилований немного упало. а будто преступный мир сосредоточился на чем-то другом, на каком-то выгодном дельце.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ознакомился со статистикой преступности.

Количество имущественных преступлений немного возросло, хотя в 41-м округе оно снизилось.

– Знаешь, Тайри, по-моему, ты нашел стоящую тему. Слушай, давай пока придержим твой репортаж. Потом мы сумеем сделать из него передачу на национальном канале. Пожалуй, стоит просмотреть статистику по другим городам или хотя бы по другим районам города.

– Что, босс, предчувствие сработало?

– Не знаю, Тайри. Придется многое проверить. Вот что, организуй команду и быстро прочеши несколько других округов. Сам знаешь, какие я имею в виду: испанский Гарлем, Бруклин и прочие со скверной репутацией. Выясни, есть ли сходные тенденции. Если они обнаружатся, считай, что получил мое разрешение на выход в эфир.

– Национальный?

– По всей стране.

– Вы что-то недоговариваете, босс.

– Если ты так считаешь, Тайри, то сам виноват. Ты ведь ходишь по улицам, да и уши у тебя на месте. Ничего не слыхал о «Детях Каина»?

– Конечно, слыхал. Это кучка психов из Виллиджа. Уличные попрошайки.

– Они все позитивы, Тайри.

Нэт не сказал Тайри, что идея исходила от Вона. Вон и Тайри терпеть друг друга не могли.

В данный момент Тайри не видел в поручении шефа никакого смысла, но все же повернулся и торопливо отправился на поиски своего партнера.

Пошатываясь, Дэйв Херрик вышел из переулка за зданием «миссии». Очки у него висели на одной дужке, а из носа капала кровь. Несколько раз прохожие, обходя его, на мгновение останавливались и бросали на Дэйва быстрый взгляд. Но большинство людей, как это часто бывает, торопливо пробегали мимо бедняги. То ли они не замечали Дэйва, то ли их абсолютно не волновало его жалкое положение: подумаешь, еще один бродяга в таком районе. Так думали многие, но только не Абдул Уоткинс.

Абдул дожидался возвращения Дэйва в обычном, без эмблемы телекомпании, фургоне и на сей раз без камеры и прочего оборудования. Первой его задачей было обследование района перед приездом команды операторов, а второй, поскольку судьба не обделила его физической силой, прикрытие Дэйва.

Дэйв отправился на разведку не с пустыми руками. В его пояс была вмонтирована неприметная кнопочка — на случай, если он угодит в ситуацию, реально угрожающую его жизни. Кнопку он так и не нажал, но весь его вид свидетельствовал, что свою миссию он с треском провалил.

Выскочив из фургона, Абдул торопливо подошел к Дэйву, гадая, действительно ли дела у напарника так плохи. Кровь текла сильно, к тому же Дэйв слегка прихрамывал.