— Да. — смотрю уверенно в спокойные глаза серого цвета — Мы с Адамом друг друга не выносим.

— Он готов на убийство, когда видит рядом с тобой меня, Стива или любого другого. Если заснять его день, то Квин… — чуть склоняет голову, смеясь — я серьезно, парень не отводит от тебя взгляд.

Внутри что-то волнуется.

— Мы с ним ничего друг другу не должны. Он меня обидел, я ответила.

— Что он сделал?

У Ричарда едва напряженный голос, но натянутые мышцы рук и шеи. Так должен ощущаться вопрос от человека, желающего тебя защитить, впервые слышу.

Качаю головой.

— Обманул…немного жестоко.

— И ты не «ответила», а отомстила. — сам делает вывод — Соразмерно?

— Нет. Я не попала в цель. Адам остался невредим. — подавляю желание встряхнуть головой, чтобы избавиться от воспоминаний — Давай отдохнем от этого.

Закрываю ноутбук.

— Я уберу цифровые следы и покажу все в четверг. — соглашается.

— Тогда поговорим о другом. — окунаю картошку фри в неприлично жидкий кетчуп — Расскажи, как воспитывают аристократов. До какого возраста мальчиком разрешают носить только шорты, а потом только брюки.

Ричард искренне смеется, от чего хочется улыбаться.

— Ты видела меня в купальных, так что не делай вид, что не умеешь строить логические цепочки.

Закатываю глаза. Нам все же удается вылететь в Реджайн, чтобы провести несколько часов

— Мои родители консерваторы, но не до мозга костей. Больше всех досталось Харви как старшему и наследнику рода. Звучит смешно, не так ли?

— Я старшая, потому что единственная и наследница МакГрат. Так что не вижу ничего смешного.

Скорее трагедия.

— Я про несправедливость. Харви получил образование в Оксфордской Академии, затем в университете. Его готовили к определенного рода карьере политика. Нам с Вильямом давали достаточно свободы вплоть до переезда в Америку и основание компании без ярлыка фамилии Диккенс.

— Я хотела бы быть не единственным ребенком. — подпираю подбородок — Это избавило бы меня от погони.

— От кого же?

— От потенциального подходящего для управления бизнесом жениха.

Он мягко улыбается.

— Куда ты планируешь добежать, чтобы скрыться от этого?

— Доказать, что смогу справляться самостоятельно.

Это не вся правда. Еще каким-то образом добиться свободы и от бизнеса, уйти в спортивную журналистику, любить каждый свой день и матч. Я уверена, невозможно жить, не занимаясь тем, что любишь. Но с каждым днем я все более смутно воссоздаю эту картину в сознании.

— Я основал компанию, потому что всегда хотел оторваться от семьи, как бы сильно ее ни любил.

Ричард берет разговор на себя, и я выдыхаю.

— Два брата, столько же кузенов, десяток аристократов того же уровня. Смотрел на них и видел конкурентов, которые могут меня чего-то лишить, что в принципе было правдой.

— Не думала, что в тебе есть острых дух соперничества.

— Мы знакомы всего две недели. — улыбается, говоря моими словами — Так что да, я люблю гонки, если они честные.

— И теперь ты английский красавчик, родителям которого завидую, что у них такой сынок?

— Будем ли мы делать акцент на том, что ты назвала меня красавчиком?

Пшикаю смехом.

Мы еще долго говорим, гуляем по крошечному скверу. Я узнаю о компании Ричарда и еще больше о его целеустремленности, иногда дикой семейке. Мне нравится, что его с рождения окружает много родных людей, мне бы этого хотелось. Когда Диккенс замечает, что я задумываюсь, спешит рассказывать о минусах старших братьев-задир и о маме, которая больше года пыталась сделать из Ричарда художника.

Посещаем ресторан, в котором всем было плевать на мой свитер и пуловер парня. В принципе на нас. Идеально.

Мы приземляемся на аэродром, у которого стоит моя машина, уже около полуночи. Ричард мог бы довезти меня до дома, но я не хотела, чтобы потом мое сокровище пригонял незнакомец.

И стоя у водительских дверей, я чувствую себя подростком…нет. Со мной никогда такого не бывало. Мой первый поцелуй был в четырнадцать с парнем-фотографом постарше, он долго не думал. Затем я стала решительнее, а затем был Адам, и с ним…

— Я могу поцеловать тебя? За то, что ненавидишь, чем я занимаюсь в Академии, но все равно помог. И не только…

— Квин. Я не хочу, чтобы ты спрашивала и давала развернутое объяснение.

Ричард при этих словах делает шаг вперед, берется за крышу машины, нависая надо мной, что удается с его метром восьмьюдесятью семью — девяноста. Вторая мужская рука ложится на мою талию и дергает на себя, когда красивый и почти неопасный Ричарда приближается ко мне. Он дарит яркие и при этом нежные поцелуи. Я чуть приоткрываю рот, чтобы смять его губы, за волосы притягиваю на секунды еще ближе, но успеваю вовремя остановиться. Это было молниеносно и правильно.

— Спокойной ночи, Квин.

Наши тела в двадцати сантиметрах друг от друга.

— И тебе, Ричард.

Когда оказываюсь в машине, то не жду, не думаю, а сразу вжимаю педаль в пол. Я действительно хотела его поцеловать или чувствовала, что должна? Рядом с Диккенсом не я. Это точно. Он пытается вывести на воду милую и глупую версию меня, что заранее провальный план. Парень помог с моей местью Агате, большего мне от него не нужно, так? И все же в Ричарде есть что-то таинственное, что меня так притягивает и в другом парне.

— Итак, он переплюнет июньского Сергея?

С таким вопросом встречает Таиша в пижаме. Она говорит о моей первой из двух летних интрижек. Подруга намерена составить рейтинг моих парней, то есть половых партнеров за последний год. Их было четверо.

— Не уверена, что мы это узнаем. У нас даже поцелуй был, как у подростков, но…

— Стоп. — Таиша.

Лиза выглядывает из кухни.

— То есть он теперь настолько нравится, что вы не переспали, а ты краснеешь от поцелуя?

— Квин. Квин! — для пущего эффекта второй раз — Краснеет.

— Давайте закончим. Мы провели неплохой день вместе, я пыталась не говорить о себе лишнего, слушать его легко, пусть Ричард и не посещал теорию ораторства. — пытаюсь шутить — Потом я сама поцеловала его, перед этим спросив. И…это было мило, приятно, но…

— Но ты ничего не почувствовала. — заканчивает Лиза.

— Не совсем. — прикладываю пальцы к вискам — Я не знаю.

— Но ты не устроишь рандеву с вибратором и мыслями об англичанине? — прямолинейно Таиша.

И ее вопрос проясняет ситуацию.

— Верно. — берусь за перила — Поговорим подробнее завтра.

— Я уйду, чтобы закончить с проектом по естествознанию. — Лиза.

— Мне на репетицию к родительскому дню. — Таиша.

До него неделя.

И завтра закрыты лаборатории и склады, а репетиции только у танцовщиц.

— Хорошо. В любом случае выпытайте из меня всё позже. — ухожу в свою комнату.

Я почти забываю об Агате, плане, Ричарде. Меня обманывают двое самых близких людей. И я не верю в то, что делаю.

— Почему я не получаю новостей? — набираю детектива.

— Я собрал информацию. Проверенная и чистая будет у вас через неделю.

Почему все так отвратительно долго?!

Выдыхаю. Мне не до поисков драгоценной мамы.

— Организуй слежку за Таишой Уизерспун и Лизой Танака. Аванс будет в течение минуты.

КВИН

У меня были недели куда более болезненные, дольше, хуже. И все-таки я сижу даже дома в ожидании удара. И единственное, что меня останавливает, дает передышку — касания Ричарда. Он вскользь сжимает мою руку в Академии, оставляет цветы у сложенного бокового зеркала машины: экзотическую пассифлору, классическую английскую розу или селективные тюльпаны. Мы словно подростки, прячущиеся от мира, вот только я перестаю видеть причину пряток. Я понимаю, что перестаю замечать Адама Фелтона.

— К тебе приедут? — спрашиваю.

Я снимаю с Ричарда очки-панто в тонкой оправе. Через них смотрю на чуть искаженный мир. Даже если он исправит зрение, Диккенсу стоит продолжить носить их в качестве аксессуара.