– Боже мой, она сошла с ума?

– Нет, мне кажется, что этот человек-дьявол накачал ее наркотиками.

– Черт побери, – сказал Воррик, – мне нужно быть там.

Люди едва сдержали его, потому что в страхе и гневе он просто обезумел.

– Не глупи, Воррик! – воскликнул Эмрис. – Ты не сможешь ей помочь, а если ты окажешься перед этим ублюдком, то сразу же попадешь к нему в лапы. Неужели ты не понимаешь? Именно этого он и хочет. Поэтому Изабелла и взобралась наверх, рискуя жизнью!

Воррик стоял совершенно беспомощный и смотрел на Изабеллу. Он пережил тысячу смертей с каждым новым покачиванием жены на зубчатой стене, и, когда он уже больше не мог выносить это зрелище, она упала.

– Вставай! – заревел лорд Монтекатини, отряхиваясь, так как падающая Изабелла сбила его с ног. – Отвратительная сука, – злобно прошипел он, когда она продолжала неподвижно лежать на дорожке, оглушенная и ничего не понимающая. – Вставай! Иначе я убью тебя, как твоего брата!

Сквозь пелену, затуманивающую ее мозг, до нее все же дошел смысл произнесенных слов. Она была потрясена этим сообщением.

– Нет! Что, что вы говорите? – спросила она резким пронзительным голосом, с трудом поднимаясь на ноги. – Повтори мне, ублюдок! – воскликнула девушка, схватив итальянца за горло. – Повтори, что ты сказал? Убьешь меня, как убил брата? КАК МОЕГО БРАТА?

Пришедший в бешенство итальянец сшиб ее с ног, потом рассмеялся отвратительным смехом.

– Я имею в виду именно то, что сказал, глупая сука! Это я убил твоего брата! А ты винила в этом уэльского ублюдка. Но это я его убил.

– Но… но как? И… и зачем?

– Я подсыпал яда в снотворное, которое ты просила приготовить для него. Это было милостью с моей стороны: избавить мальчика от страданий. Кроме того, я знал, что ты будешь обвинять в этом графа, настроишься против него и превратишь его жизнь в ад. Он унизил меня, как тебе известно, в тот день на турнире. Я поклялся, что отомщу сукину сыну.

Изабелла больше не слушала. В ее сознании отложилось только одно:

«Я ПОДСЫПАЛ ЯДА В СНОТВОРНОЕ, КОТОРОЕ ТЫ ПРОСИЛА ПРИГОТОВИТЬ ДЛЯ НЕГО».

«Боже милосердный! Я своими руками убила Гила! Это я дала ему смертельную настойку! Боже милосердный!»

Изабелла обезумела и яростно набросилась на графа. Она вцепилась в его обезображенное лицо, стала рвать его дублет, пинала его ногами. Став неестественно сильной в своей злобе и желании заполучить сладкий нектар, который он так и не дал ей, девушка кулаками избивала графа. Разъяренный ее неожиданным нападением итальянец набросился на нее, но она продолжала бороться с силой дикого зверя. Изабелла отшвырнула его назад и продолжала наступать до тех пор, пока он не оказался прижатым к проему в стене.

Внезапно битва закончилась, и лорд Монтекатини падал… падал… падал…

Изабелла, задыхаясь, смотрела на его разбитое тело, лежащее на скалистых выступах внизу. Граф был мертв. Она столкнула его со стены крепости Болдон-на-море и была рада, что сделала это. У нее закружилась голова, она пошатнулась и подсознательно поняла, что ей нужна помощь. Как раненое животное, она захотела, чтобы ей помог человек, которого она любила больше всех на свете, человек, который всегда приходил ей на помощь. Она откинула голову и издала вопль, похожий на жалобный вой. Он услышал его и сердце Воррика радостно забилось в груди.

– Воррик! Воррик! – звала она.

Никакая крепость, как бы она ни была защищена и укреплена, не является неприступной. Узнав о смерти лорда, люди Монтекатини решили бежать через задние ворота к кораблю, который ждал их на берегу.

Воррик позволил им это сделать. Достаточно было того, что ему удалось войти в замок, достаточно было того, что он мог снова крепко обнять свою Изабеллу.

Пустоши, Англия, 1490 год.

Некоторые думали, что это ветер, пронесшийся по пустошам, всколыхнул высокую траву, хотя трава волновалась под льющимся проливным дождем. Только Изабелла знала, что это не так.

Это были горестные вздохи тех, кого она знала и любила – их чуть слышный шепот звучал у нее в ушах – и слезы давно умерших, которые все преследовали ее, хотя Воррик сегодня просил Изабеллу отпустить их.

Наедине со своими призраками она прошла вдоль кладбища к могиле, где был похоронен Кэрливел, и к тому месту, где они поставили камень, обозначающий могилу Мэдога, хотя он не был здесь похоронен.

Теперь ей было хорошо благодаря Воррику и Эмрису, хотя она не знала, каким образом им удалось пережить эти страшные долгие дни и месяцы, когда постепенно отучали ее от сладкого макового нектара. Только глубокая любовь Воррика помогла ей пережить это страшное испытание. Муж всегда был ее силой и опорой – и Хвилис это знала.

Хвилис теперь жила с ними, как Эмрис и Джоселин. Джоселин тоже удалось выжить ради сына Артура, и теперь, благодаря нежным ухаживаниям сэра Бевона, она снова училась любить. Изабелла была уверена, что со временем Джоселин сможет преодолеть свой страх перед мужчинами. Служанка и сэр Бевон поженятся, и во дворе Хокхарста будут играть дети.

Хокхарст – ДОМ.

Остановившись, Изабелла оглянулась на крепость. Там сейчас ее будет ждать Воррик. Он зажжет свечу и поставит на окно в их комнате. Как маяк, она будет ей указывать дорогу домой. Она пойдет назад. Побежит в его распахнутые объятия и расскажет ему о том, что ждет ребенка, что, наконец, их ребенок появится на свет в этом опустевшем замке, и в нем зазвучит детский смех. Хотя никто в этом замке не займет место тех, кто когда-то жил здесь, тех, с кем теперь навсегда распрощалась девушка – пришло время их отпустить. Изабелла продолжала жить. Она принадлежала своему мужу, с которым ей предстоит забыть печальное прошлое и заглянуть в будущее, а оно им сулило радость.

С крепостного вала замка, где сидел Рагнор, донесся пронзительный крик, сладким звуком прорезавший ночную тишину. К ней вернулась птица. Изабелла чувствовала, что сокол вернется, и теперь он навсегда принадлежал ей так же, как и Воррик. «Быстрее, – казалось, звал ее сокол, – спеши домой, любимая!»

ДОМ. ВОРРИК.

Подхватив юбки, Изабелла побежала на свет, сияющий из окна их комнаты в Хокхарсте, как негасимое пламя любви.

Этот роман частично касается жизни английского короля Ричарда III. Автор книги изображает его под другим углом зрения, не так, как традиционно принято изображать этого человека в исторической литературе. Эта неординарная личность представляется автору значительно благороднее и добрее.

В противовес общепринятому мнению – доказательств того, что Ричард убил двух мальчиков – принцев, нет – автор смеет предположить, что это не его рук дело. Преступление, традиционно приписываемое Ричарду, полно загадок, противоречий, тайн и – по личному мнению автора – преувеличений. Обвинение Ричарда – следствие пропаганды Тюдора, что ясно следует из работ Томаса Мора, основанных на воспоминаниях Джона Мортона – епископа Эли – одного из тех людей, кто был непосредственно причастен к воздвижению Генри Тюдора на трон, являясь не просто пристрастным наблюдателем.

Есть основание предположить, что причастны к этому преступлению король Генри IV и Генри Стеффорд Бекингем, у которых были причины более веские, чем у Ричарда, убрать с дороги малолетних наследников престола. Именно поэтому в романе обвиняется герцог Бекингем в совершении преступления в союзе с леди Маргарет Стейнли. Есть доказательства, что встреча на дороге леди Стейнли и Бекингема, действительно, состоялась. Возникает много споров по поводу того, о чем договаривались в тот день союзники. Кажется странным и то, что Генри не предпринимал никаких попыток выявить преступника, ответственного за убийство. Ведь, если Ричард убил принцев, логично было бы королю Генри заявить об этом во всеуслышание, но он этого не сделал. Значит: либо он сам убил мальчиков, либо знал, кто это сделал, но огласка была для него нежелательна.