На само заседание, были приглашены самые авторитетные и спокойные представители прессы. Они не бросались с вопросами и не вели себя словно стадо обезьян. Однако это не помешало глазу Алисии дёрнуться, когда едва они зашли в зал заседаний, на них снова посыпалось множество вспышек фиксирующей аппаратуры и голокамер. Лицо девушка удержала, оставшись внешне спокойной и уверенной в себе, но вспышки начинали раздражать чувствительные глаза, а следом и её саму.
Цирк начинал своё представление и сама Хакетт хотела выступить как минимум не хуже тех, кто это придумал. А возможно даже и выиграть пару баллов в глазах простых людей, после событий Торфана. Хотя это и было маловероятно.
Заняв своё место рядом с адвокатом Алисия бегло осмотрела присутствующих в зале суда и к своей радости заметила много знакомых лиц. В отдельном ложе разместились несколько адмиралов, место среди которых занял её отец. Так же, мрачной тучей там сидели Кузнецов и Риос, о чём-то переговариваясь. Кахоку тоже был там, ястребом, не сводя взгляда со «стороны» обвинения. Но потом взгляд Хакетт зацепился за ещё одно знакомое лицо, которое она предпочла бы больше не встречать никогда в жизни. В одном из кресел сидел адмирал Шепард. Мужчина сидел с каменным, надменным лицом, но в его глазах то и дело пробегали искры веселья и предвкушения.
Стороне обвинения девушка не уделила много внимания, там сидели незнакомые ей люди, некоторые в гражданской одежде, некоторые в форме СБ, как и сами «обвинители».
В противовес этому на стороне защиты она заметила родных и немало знакомых по службе. Лидия и Иллирия сосредоточились на других, будто кого-то высматривая и прочитать их истинное настроение было сложно. Сестра, на этот раз была одета в строгий брючный костюм и сидела с до боли похожим на её собственное выражение лица. Сосредоточенное, холодное и с явным раздражением внутри. Если бы она сидела в таком же мундире, что и Алисия, сестёр нельзя было бы отличить друг от друга. Вдобавок, к непомерному удивлению рядом с Иллирией сидел Роберт Хакетт. Отставной офицер и по совместительству дедушка двух сестёр и отец Стивена, одетый в свой лучший мундир и судя по его виду, был готов броситься в бой в любой момент. Позади родственников виднелись несколько старых сослуживцев, что активно общались с незнакомым Алисии офицером. Возможно там были и другие знакомые ей, но рассмотреть она их не смогла.
— Встать! Суд идёт! — пронёсся по помещению голос секретаря. «Битва» началась.
Занявшие свои места пятеро судей с первого взгляда, на удивление, казались настроенными серьёзно, хотя вполне возможно, о всей той заварушке, что сейчас наверняка творится в высоких кругах они просто ещё не знали.
— Всем сесть. Слушается заседание военного трибунала по делу об обвинении майора Алисии Л. Хакетт по ряду военных преступлений с отягчающими обстоятельствами. Прокурор, вы можете начинать.
— Благодарю, судья, — с места поднялся прилизанный, по-другому не скажешь, метросексуал в прокурорской форме от одного вида которого Алисии сделалось смешно. Его аккуратные усики не смотрелись вообще ни в какие ворота и только портили внешний вид. Чтобы не выдать своего веселья, девушка с трудом, но смогла перекинуть распирающие эмоции от смеха в хвост, чудом не привлекая к себе внимания. А едва прокурор начал зачитывать обвинение, Хакетт поняла, ужин сегодня будет о-очень поздно, если не превратится в завтрак.
Следующие три часа превратились для Хакетт в однообразную картину. По большей части она молчала, предоставив всё адвокату, лишь изредка отвечая на вопросы и била хвостом по спине защитника, когда нужно было вставить веское по мнению Алисии «Протестую!», подкреплённое собранным материалом. Обвинение в свою очередь проходилось по всем «грехам». Особенно задержавшись на первой высадке. Здесь в качестве свидетелей выступили офицеры Чуйкова и лично, теперь уже майор Орлов, давших исчерпывающую характеристику своей бывшей подчинённой.
Говорил он сухо и по делу, не срываясь в особые детали, эпитеты и подробности, первые из которых, стороне обвинения приходилось вытаскивать из него словно клещами. Когда же они приблизились к месту появления Иллирии, прокурора неожиданно прервал адмирал Риос. Обратившись к судьям, он напомнил, что эта часть операции строго засекречена и СБ не имеет права предавать огласке или использовать её в данном процессе без разрешения коллегии адмиралов, а она его не давала. Перешёптывались судьи несколько секунд, но всё же одобрили это прошение и Алисия мысленно облегчённо вздохнула. Происхождение её сестры к делу отношения не имела никакого. А вот вивисекция «учёного» могла дать за что зацепиться и в очередной раз проехаться по её «необоснованной» жестокости.
После этого обвинение вовсе начало скакать по временным отрезкам, словно пытаясь всех запутать. Апогея, этот «цирк» достиг, когда к трибуне собственной персоной вышел директор приюта - Аристарх Фёдорович. В который Алисия попала после эвакуации из ЛОГ. Девушка опять чуть не рассмеялась в голос от такого поворота. Судьи тоже были в лёгком недоумении, но лица сохранили беспристрастными. Сама Хакетт начала украдкой высматривать со стороны обвинителя Джимми, последнего нанимателя девушки, работавшего, как потом выяснилось, на Цербер. И ведь именно благодаря первому, по сути она и попала много лет назад «домой».
Вопросы были стандартными, обвинение явно пыталось поймать нужную нитку, чтобы сломать легенду о детстве Хакетт, но даже заданный напрямую вопрос об поступлении Алисии в его приют, Аристарх Фёдорович внимательно осмотрев Алисию недоумённо поднял бровь, — учитывая, сколько детей проходит через наши руки, лица забываются буквально через пару лет. К тому же, по требованию следователей были подняты архивы и как вам должно быть известно самим, в наш приют никогда не поступал ребёнок с именем Алисия.
— В предоставленных отчётах, уважаемые судьи, — вставил своё слово прокурор, — вы можете узнать, что тогда подсудимую звали Лилиан.
— Да, припоминаю, была одна особа с таким именем. На редкость сложно контролируемый ребёнок, — директор тяжело вздохнул, — к сожалению, она сбежала, подстроив диверсию на кухне во время ужина, отчёт о том инциденте мы предоставили следствию. Поиски… Были уже не в нашей компетенции.
— Иными словами, подсудимая, по вашим словам, и та Лилиан не одно и тоже лицо?
— Простите моё неуважение. Но я никогда в жизни не поверю, что бы та отмороженная девчонка могла стать уважаемым офицером и Героем СССР, — саркастично усмехнувшись Арестарх бросил на Алисию взгляд, — к тому же, она не была фелисидом.
У девушки же засосало под ложечкой, она задалась вопросом. Действительно ли старый директор не узнал её или просто нашлось что-то, что заставило его солгать в присутствии стольких людей? Ведь фактически, это была дача ложных показаний, что каралось не слабым тюремных сроком. Или же после неё была ещё одна Лилиан, а о ней всю информацию изъяли спецслужбы, что было вполне возможно. А главное, замечать хаотичные перемещения начала не только Хакетт.
— У обвинения больше нет вопросов к свидетелю.
Со стороны главного судьи послышался мучительный вздох, — прокурор. Какое отношение детство подсудимой имеет к проходящему делу? Суду «кажется», или вы начинаете оперировать обвинениями, которые к этому процессу имеют такое же отношение как миграция космических китов к уменьшению удоев молока у коров? Прекратите превращать заседание в цирк! — после этих слов по залу пробежали смешки, а прокурор, пробормотав что-то невнятное и продолжил уже с актуальными датами.
Следом за трибуной побывали ещё несколько хорошо знакомых Хакетт людей, в том числе, на удивление Алисии новоиспечённого капрала ВКС Ричарда Дженкинса. За прошедшее время от испуганного мальчишки не осталось почти никаких следов. Перед ней стоял пусть немного и нервничавшей, но уверенный в своих силах мужчина. И Алисия вынуждена была признать, что парень вырос во вполне симпатичного, по её вкусам, молодого человека.
