– Как же так, Айруд, ведь моя мать раскаялась в своих поступках, и сердце ее полно искренней любовью ко мне! – воскликнул Сайф, а Айруд ответил:

– Да, и поэтому ты сделал меня ее слугой, а ее – моей госпожой, а я ведь не жаловался на труд, и мне не наскучило тебе служить.

– Я боялся, что буду этой ночью нечист, – сказал Сайф.

Тогда Айруд сказал:

– Никакой любви нет в сердце твоей матери и никакое раскаяние теперь не поможет, а того, что случилось, не поправишь. Ты поступил по своему пониманию и сам погубил свои труды и старания. А слова твоей матери – только ложь и обман.

Услыхав это, Сайф раскаялся в том, что доверился матери, и заплакал о своей несчастной судьбе. Потом он сказал Айруду:

– А ты не можешь оставить нас в одном и том же месте?

– Нет, не могу. Если я ослушаюсь приказа, меня сожгут тайные письмена, начертанные на пластинке. А теперь не говори больше ни слова! Ты не уберег мой талисман, ты меня не ценил и меня погубил, заставил меня горевать и сердцем тосковать.

И когда Айруд долетел до Долины великанов, он опустился, оставил там Шаму и снова взмыл в небо, унося с собой Сайфа, а приблизившись к Долине гулей, он снова опустился на землю, сбросил с плеч царя Сайфа и улетел своей дорогой. Вот что случилось с ними.

А тем временем царица Камария с нетерпением ждала Айруда. И когда Айруд вернулся к ней и сообщил, что он сделал с Сайфом и Шамой, Камария сказала:

– Теперь мое сердце успокоилось и страхи мои миновали. А ты отправляйся по своим делам, пока я не позову тебя снова.

Избавившись от сына, Камария обрадовалась, и веселости ее не было пределов.

А царица Шама, которую Айруд оставил в Долине великанов, совсем растерялась и блуждала в этих пустынных местах, не зная, что ей делать и куда направиться. Она брела по каменистым тропам, среди скал и камней, проливая горькие слезы и еле передвигая ноги, пока не взошло солнце. Зной становился все сильнее и сильнее, солнце палило все жарче, и Шама шла, размышляя о своем одиночестве, о разлуке с родными краями, с мужем и родичами и оплакивала свою участь.

Вдруг среди гор показалось двадцать огромных великанов, которые надвигались на Шаму со стороны пустынных холмов, так что ей некуда было убежать от них. Один из этих великанов отделился от остальных, подошел к Шаме, протянул руку и схватил ее без долгих разговоров, а потом вернулся к своим товарищам, говоря:

– Посмотрите на это удивительное существо, наверное, бог прогневался на нее и в наказание сделал ее такой короткой и маленькой.

– Ты прав, – ответили те, – она не такая, как наши девушки. Давайте отнесем ее к нашему царю, пусть он посмотрит на нее, а потом сделаем с ней, что он прикажет.

И великаны понесли царицу Шаму, не переставая разглядывать ее по пути. А придя к своему царю, они поставили Шаму перед ним и сказали ему:

– Мы нашли ее в пустыне.

И царь великанов спросил:

– Зачем вы принесли ее сюда? Отнесите ее туда, откуда взяли, убейте там и закопайте в землю, потому что она, наверно, прогневила бога. Если она останется у вас, бог рассердится и накажет вас так же, как наказал ее.

Услыхав слова царя великанов, Шама сказала:

– О господин мой, бог меня не наказывал, я всегда была такой, и в моем сложении нет никакого изъяна.

– Почему же ты не такого роста, как все мы? – спросил царь. – Наверно, ты не поклонялась нашему богу.

Шама ответила:

– Бог сотворил меня такой, как вы видите, по своей воле, чтобы я служила ему, и привел меня для этого в вашу землю.

Царь великанов воскликнул:

– Я не хочу слушать этого! Возьмите ее и поступите с ней, как я приказал.

Люди царя уже хотели схватить Шаму, но вдруг к ней подошла дочь царя и, рассмотрев ее, увидела, что хоть Шама и мала ростом по сравнению с ней, но прекрасна лицом. И царевна спросила у отца:

– А что ты хочешь сделать с этой чужестранкой? И узнав о приказе царя, она сказала: – Бог творит и высоких, и маленьких. Приставим ее служить нашему богу, ведь ей нечего и думать о замужестве. Не надо убивать ее, пусть лучше она прислуживает нашему богу.

А дочь царя великанов сама служила их богу и хотела избавиться от этой обязанности, приставив к нему Шаму. Царь ответил дочери:

– Ладно, возьми ее, и если наш бог согласится принять ее услуги, то приставь ее к нему.

Тогда царевна забрала Шаму и отправилась с ней к богатой постройке диковинного вида с мраморным куполом. Подойдя к этому зданию, она открыла дверь и сказала Шаме:

– Входи, о чужестранка, к своему господину!

Шама вошла внутрь и увидела там большого барана, который посмотрел на нее и заблеял. Тогда царевна, имя которой было Садика, сказала Шаме:

– Нага бог приветствует тебя и радуется твоему приходу. Он согласен, чтобы ты служила ему. Вот бассейн с пресной водой. Если бог захочет пить, набери в этот сосуд воды, положи сахару и напои его. А другой бассейн наполнен миндалем, фисташками и чистым конопляным семенем. Этой едой ты будешь кормить нашего бога. А тебе достанется по ячменной лепешке в день.

– Слушаю и повинуюсь, – ответила Шама.

Потом царевна Садика ушла, оставив Шаму одну, и заперла за собой дверь. А царица Шама проголодалась, поэтому, увидав фисташки, орехи и миндаль, она сказала себе: «Сейчас я поем, ведь всевышнему Аллаху ведомо, как я голодна». Она утолила голод и напилась, а потом накормила барана, как учила ее царевна Садика. После этого Шама осмотрелась кругом и, увидав, что помещение завалено зловонным мусором, подмела пол, везде прибрала и почистила, а потом сделала себе из мягкой и чистой травы подстилку, легла на нее и так провела ночь.

А утром пришла царевна Садика и, увидав, что все кругом чисто убрано, обрадовалась и сказала Шаме:

– Ты все очень хорошо сделала, чужестранка. Знай, это – наше божество, на него мы возлагаем все наши упования. Если ты будешь чистосердечно и усердно служить ему, он спасет тебя от всякой беды и, может быть, вернет тебя на родину, к твоим близким. Надейся же на него.

А это был большой баран с огромными рогами, украшенными червонным золотом и драгоценными камнями. Тогда Шама сказала себе: «Если я выскажу свое неодобрение и позволю себе дурное слово об этом баране, они убьют меня, и я осушу чашу гибели. Мне остается только терпеть, пока Аллах не избавит меня от всего этого своим неотвратимым повелением».

А царевна Садика продолжала:

– О чужестранка, если наш бог будет мочиться, собери его мочу в этот золотой таз и береги ее для нашего царя: он по утрам умывает ею лицо, а в серебряный таз собери помет, он избавляет от дурного запаха изо рта и от многих других болезней, и если кто-нибудь попросит у тебя кусочек помета, бери с него за это динар.

Шама ответила: «Слушаю и повинуюсь!» – и царевна Садика ушла, закрыв за собой дверь. На следующее утро царевна пришла, забрала мочу и помет барана и ушла, довольная тем, как Шама служит их богу. На четвертый день царевна снова пришла за мочой и пометом и сказала:

– Я скажу, чтобы тебе готовили каждый день по курице, и ты ешь их сама, потому что наш бог не ест мяса. А еще тебе будут присылать каждый день по две пшеничные лепешки.

– О госпожа моя, поступай как знаешь, – ответила Шама. Царевна отдала приказание, и Шаме стали каждый день приносить по курице и по две лепешки, а Садика сначала тоже приходила к ней, а потом перестала, потому что увидела, что Шама научилась хорошо прислуживать их богу-барану. Она только посылала к ней каждый день невольниц, которые приносили еду и питье, а Шама отсылала с ними мочу и помет барана. Однажды Шама увидела, что баран сходил не в таз, а прямо на подстилку. Тогда она взяла палку и побила его, и так она поступала всякий раз, пока баран не привык мочиться два раза в день – утром и вечером – прямо в таз. Шама ела кур, пшеничные лепешки и отборный миндаль, который приносили для барана, а ему отдавала остатки. Вот что было с царицей Шамой.