— А у вас разве нет?

— Когда меня пилили, я учился ругаться голосом гитары, то есть пилил аккорды. Ну а потом взял и съехал.

— А меня отдали на скрипку. Но она у меня вот где сидит, — мальчик выпятил подбородок и провел ладонью по горлу. — Про гитару они и слышать не хотят.

— Это хорошо, — улыбнулся студент. — Значит, со слухом у тебя порядок. С таким слухом поймаешь любую фальшь хоть в музыке, хоть в автобусе. Ты когда-нибудь думал про это?

— Не знаю. Я думаю, что бы мне такое сказать маме? Мы почти пришли.

Калитка в их доме была открыта, в окнах горел свет, а со двора доносились голоса. Луна светила ярко, и пользы от неё было больше, чем от уличных фонарей.

Мальчик остановился и снова сказал, что боится, потому что за такое ему много чего будет, но студент накинул капюшон и сказал, что ничего не будет. И ему правда за это ничего не было. И никто ничего не говорил всю ночь и половину следующего дня.