Еще не хватало, чтобы он связался с малолетками. Только не в мою смену.

Блондинка тут же потянулась за сумочкой, а вторая девушка продолжала ухмыляться.

– Девять минут? – я вздернула бровь. – Впечатляет, Никсон.

– Потребовалось всего три, – он с усмешкой пожал плечами. – Даже не пришлось выходить из здания. Просто выглянул с балкона и помахал.

Это точно не отобьет охоту у фанаток караулить его у дверей.

– Вот возьми... – блондинка выронила сумочку и ее содержимое вывалилось мне под ноги.

Презервативы, блеск для губ, несколько древних на вид леденцов от кашля... и одна маленькая бутылка водки в форме черепа.

Проклятье.

Никсон встал с дивана и, прищурившись, глянул на бутылку.

Это не к добру. Ой, не к добру. Лучше бы она принесла любой другой алкоголь.

– Извини, – блондиночка запихнула обратно в сумочку все, кроме водки.

Подружка выхватила бутылочку у нее из рук и предложила Никсону, словно величайший дар.

Нет, нет, нет.

– Это Crystal Head, – объяснила она, как будто мы и без нее не знали. – Мы прочитали статью в «Rolling Stone», там говорилось, что ты предпочитаешь именно эту водку.

Ну, все, хватит!

– Думаю, вам лучше...

– Проваливайте к чертовой матери! – рявкнул Никсон, шагая к кухонному островку. – Живо!

Облегченно выдохнув, я помогла подружкам одеться и проводила до лифта.

Что, черт возьми, я бы сделала, потянись он за бутылкой? Выбила у него из рук? Повалила его на пол? Если бы Никсон захотел выпить, я мало что могла сделать. На этой неделе, улизнув от меня, он мог пойти в бар, а не играть в гольф или на йогу. Однако он этого не сделал.

На душе стало тепло. Я гордилась Никсоном.

– К черту все это! – выплюнул он, когда я вошла в гостиную. – И не могла бы ты одеться?

Вся теплота из души улетучилась.

Какого черта? На мне больше одежды, чем на тех девицах!

– А ты не мог бы держать член в штанах, пока я переодеваюсь, или меня ждет вторая часть представления, когда вернусь?

– Ревнуешь? – Он прошел мимо меня и взял одну из гитар с подставки у кофейного столика.

– Размечался.

Хотелось бы мне знать, каково это – переспать с Никсоном?

Возможно.

Ладно, да.

Но хотеть и на самом деле переспать – разные вещи. Я ценила свою карьеру и свое тело больше, чем это.

– Классный, черт подери, халат! – съязвил он, направляясь в домашнюю студию.

– Сегодня просто пятница, помнишь? – крикнула ему вслед.

Остаток дня он проторчал в студии, а я работала за обеденным столом. Ужин прошел в напряженной тишине, и я несказанно обрадовалась, когда Никсон сказал, что собирается пораньше лечь спать. Значит, и я отдохну подольше.

Только мне не спалось. Я прокручивала в голове разные сценария того, что еще мог придумать Никсон, и как мне не дать ему снова сорваться.

Когда в два часа ночи на телефоне высветилось сообщение об очередном электронном письме, я выругалась. Давно пора отключить уведомления на этой штуке. Мир не сгорит дотла, пока я сплю, но с другой стороны – я не собиралась позволять другому ассистенту меня опередить. Кроме того, я все равно не спала.

Просматривая рекламное предложение для группы, я пошла в кухню. Группа не занималась пиаром брендов, а Бен переслал мне их письмо только для того, чтобы я составила продуманный отказ, который он потом отправит.

Не отрывая взгляд от телефона, я достала из ближайшего к холодильнику шкафчик коробку чая, повернулась к островку и… заорала.

Там кто-то сидел.

3 глава

НИКСОН

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — завопила Зои.

— Сижу на своей кухне. На что, черт возьми, это похоже? — выстрелил я в ответ.

Ее крик все еще звенел у в ушах. Черт, у нее сильные легкие.

— Кто сидит на кухне, в темноте, в два часа ночи? — она опустила телефон на столешницу. — Ты меня до смерти напугал!

— Мне извиниться? — я сжал стакан, жалея, что в нем просто вода, а не что-то покрепче: вроде содержимого бутылки Crystal Head, которую те цыпочки унесли с собой.

— Да! Нет. Черт, я не знаю, — она зажгла свет. Я быстро заморгал. По крайней мере, она включила подсветку под шкафами, а не яркий потолочный светильник. — Ты имеешь полное право сидеть в своем доме, где и когда захочешь. Я просто не ожидала застать тебя... здесь… так поздно.

Язвительный ответ замер на языке, когда я увидел, во что Зои одета. Клетчатые шортики едва доходили до середины бедра, обнажая стройные, подтянутые ноги, а розовый топ не оставлял простора воображению.

У нее всегда была такая невероятная грудь? Где, черт возьми, она прятала ее последние четыре года?

— У тебя проблемы со сном? — спросила Зои, отворачиваясь, чтобы наполнить чайник и поставить на плиту.

Я крепче сжал стакан.

Перестань пялиться на ее задницу. Она под запретом. Как и любая другая.

— Никсон?

— Э-э… да.

Проблема – еще мягко сказано.

— Это нормально?

— Для меня — да.

Я почти не сплю, когда не пью, и провел чертову уйму ночей за этим кухонным островком, убегая от воспоминаний. Но в такие ночи, как сегодня, когда сбрасывал ее звонок, было еще хуже.

Четвертый раз за эту неделю.

Она уже угрожала появиться здесь, и в этот момент я перестал слушать ее голосовые... все голосовые сообщения.

— Хочешь поговорить об этом? — Зои прислонилась спиной к стойке и посмотрела на меня.

— Нет.

Я хотел выпить, но это тоже под запретом. В памяти промелькнуло другое женское лицо: большие голубые глаза, вьющиеся светлые волосы и улыбка, с помощью которой она могла получить от меня все, что пожелает. Все, кроме того единственного, в чем действительно нуждалась. Я закрыл глаза, но это не притупило боль. Хотя я все равно не заслуживал облегчения.

— Ладно. Будешь чай? — предложила она.

Кем она меня считала? Восьмидесятилетней старушкой?

— Папа заваривал мне чай, когда я в детстве не могла уснуть. — Она подняла коробку, которую уронила на прилавок. — Ромашка, корень валерианы и лаванда. Мне всегда помогало. — Она наклонила голову и посмотрела вдаль с грустной улыбкой, от которой у меня защемило в груди. — А, может, меня успокаивало просто то, что отец рядом. — Она пожала плечами и нервно заправила прядь волос за ухо, заметив, что я наблюдаю. — У тебя есть что-нибудь подобное? Например, еда? Я могу приготовить.

Может потому что она была такой взъерошенно-мягкой ото сна, я не смог солгать.

— Мне помогают несколько рюмок водки, — я покрутил стакан с водой в руках.

— Оу. — Ее глаза на мгновение вспыхнули от удивления, затем смягчились в понимании.

— Хорошо, хорошо. А когда ты был ребенком? Теплое молоко? Сказка на ночь?

— В детстве всем было насрать, сплю я или нет, главное, чтобы не шумел.

Я стиснул зубы.

Какого черта я это сказал?

— Оу.

Похоже, «оу» — ее любимое слово этой ночью, или ранним утром, или что там сейчас за окном.

— Не у всех было счастливое детство и отец, который готовит чай.

Черт, мне действительно нужно заткнуться.

Она собиралась ответить, но засвистел чайник. Заварив два пакетика, Зои осторожно отнесла дымящиеся кружки на кухонный островок.

— Мне нравится чай с медом. Хочешь попробовать? — она посмотрела на меня без жалости или осуждения, хоть я огрызнулся на нее.

Она казалась... терпеливой.

— Конечно. То есть, да. Пожалуйста. Это было бы здорово. Мед в…

Она уже открывала нужный шкаф. Я не удивился. Эта девушка знала о моей жизни больше меня. При этом я почти ничего не знал о ее.

— Расскажи мне… каково расти с таким папой.

Если чай не поможет, возможно, она убаюкает меня своим рассказом.

— Это было... нормально, наверное. Но так всем кажется в детстве, верно? — она вынула чайные пакетики из кружек.