Меррик внимательно разглядывал мое лицо.

— Ты уникальная, Эви.

Я смаковала вино.

— Тебя трудно понять. Это оскорбление или комплимент?

Он улыбнулся.

— Комплимент.

— Стоит ли увековечить этот день? Такое ощущение, что это для тебя редкость.

— Раз уж сегодня я великодушен, то должен поблагодарить за то, что ты примчалась сюда позаботиться о моей бабушке.

— Не стоит благодарности. Я бы сделала все что угодно для Китти. Она удивительная женщина. Упрямая, но удивительная.

— Прости, что не предупредил, когда приеду. Я заснул в самолете и прочитал твое сообщение, когда самолет уже шел на посадку. Собирался ответить, когда приземлимся, но телефон практически разрядился: оставался всего один процент. У меня получилось сесть на рейс с пересадками, чтобы прилететь сюда, но на том самолете негде было зарядить телефон.

Я кивнула.

— Если честно, я немного волновалась, но решила, что нечто-подобное и произошло.

— И вообще, какого черта моя бабушка каталась на роликах?

— Если хочешь еще один удар по голове, задай этот вопрос ей.

Меррик засмеялся и отпил вина.

— Ага, точно.

— Несмотря на все минусы, то, что случилось – благословение. Очевидно, у нее уже некоторое время были кровотечения и боли в матке, но она не обращалась к врачам. Они узнали об этом только потому, что в больнице у нее выявили анемию. Сегодня днем она разрешила мне войти на сайт больницы для пациентов и посмотреть результаты анализов. Лечащий врач написал, что нужна консультация гинеколога и предположил, что скорее всего ей потребуется гистерэктомия. Так что придется как-то уговорить Китти вернуться в больницу. Ей не следует оставаться одной. Удивлена, как с такой анемией она не свалилась в обморок и не переломала себе кости раньше.

Меррик покачал головой и провел рукой по волосам.

— Это же Китти. Заботится обо всех, кроме себя.

— Моя бабушка была такой же.

— Так у Китти два гипса?

— Жесткий гипс на той ноге, что сломана, и съемный ботинок на растянутой лодыжке. Она, конечно, не в восторге. Если в гараже есть пила, пожалуй, надо ее спрятать. Китти наверняка попытается снять гипс сама.

— Хорошая идея.

Посмотрев поверх его плеча, я заметила возле входной двери только портфель и спросила:

— Где твой чемодан?

— Не успел на рейс до Атланты. Надеюсь, появится завтра.

— Ужасно. Что ж, мой чемодан в комнате для гостей, перенесу его сюда, как только допью вино. Ты, должно быть, устал от всех этих перелетов.

— Ты не будешь спать на диване. Мне будет удобнее здесь.

Дом Китти с двумя спальнями был маленьким, как и мебель. Я посмотрела на крошечный диванчик.

— Ты не поместишься на нем.

— Я могу заснуть где угодно.

Я оглядела комнату и вздохнула.

— Так странно быть здесь и не иметь возможности зайти в дом по соседству. Я здесь впервые с тех пор, как продала дом бабушки. Я арендовала его на два года после ее смерти, потому что еще не была готова расстаться.

— Мне жаль. Это, должно быть, тяжело.

Я грустно улыбнулась.

— По крайней мере, у меня много хороших воспоминаний. Наши бабушки каждый вечер после ужина сидели у нас на крыльце. Я работала над докторской диссертацией, практически жила в библиотеке и возвращалась домой в десять или одиннадцать, а они все еще были там, хохотали до упаду и пили сладкий чай с джином. Они наливали его в кружки, чтобы соседи думали, что это обычный чай. Я провожала Китти домой, она настаивала, чтобы я выпила с ней виски перед сном. Потом мы с бабушкой еще немного сидели на крыльце.

Меррик улыбнулся.

— Мне было восемь, когда бабушка дала впервые попробовать виски. Мама была в бешенстве.

— Новый владелец убрал домик на дереве на заднем дворе. Мне он так нравился.

— Я помню его. Был в нем несколько раз.

— Ты?

— Когда ребенком приезжал навестить бабушку, иногда ходил проверять, как у них дела, когда они сидели на крыльце. Помню, что в домике на дереве было много розового: розовый пластиковый холодильник, розовые подушки, абажур с оборками, хотя электричества, очевидно, не было.

Я улыбнулась.

— В этом была вся я. Еще не довела навыки декоратора до идеала.

— Там, вроде бы, висел постер какой-то мальчишеской группы?

— Не бойз-бэнда. Берта Рейнольдса.

— Старый актер, который умер пару лет назад?

— Ага. Я была по уши влюблена в него. Он озвучивал немецкую овчарку в мультфильме «Все собаки попадают в рай», и мне очень понравился его голос. Я пересматривала мультик снова и снова, а потом увидела в магазине юбилейный постер фильма Берта Рейнольдса «Полицейский и бандит», и заставила маму его купить. Считала его самым красивым мужчиной на свете.

— А... Так это твой идеал?

— Что ты имеешь в виду?

— Нравятся мужчины постарше. Знаешь, я старше тебя на три года. — Меррик подмигнул.

Я фыркнула.

— Забавно, что мы оба провели здесь так много времени, но никогда не сталкивались друг с другом. — Я пожала плечами. — По крайней мере, мне так кажется. Честно говоря, я плохо помню то, что было до десяти лет.

— Как так вышло?

— Это называется диссоциативной амнезией. Мозг блокирует травмирующие события: такой защитный механизм. Когда мама окончательно бросила отца, мне было как раз десять. Обычно отец избивал и оскорблял ее ночью, когда возвращался домой пьяным. Я уже была в постели. На прикроватной тумбочке стояли маленькие розовые радио-часы со стразами. Услышав крики, я забиралась под одеяло, прижимала часы к уху и включала музыку. — Я на мгновение остановилась. — В тот раз, который стал для мамы последней каплей, отец был совершенно трезв. Мы были здесь, у бабушки, приехали погостить на несколько дней. Отцу это не понравилось. Однажды днем он дождался, пока бабушка выйдет, и пробрался в дом. Я не помню всех деталей, но, очевидно, отец заставил нас с сестрой сесть на диван и смотреть, как он избивает маму. Это было дополнительным наказанием для нее, потому что ушла, не погладив его рубашки.

— Господи Иисусе!

Я покачала головой.

— В ту ночь шел ливень. После этого моя сестра заперлась в спальне, а я побежала в домик на дереве. Но когда добралась до верхней ступеньки лестницы и попыталась забраться внутрь, лестница упала и я повисла на краю домика. Я плакала навзрыд, дождь лил как из ведра, пальцы соскальзывали. Мальчик через дорогу, Купер, спас меня, поставив лестницу обратно. Помнишь его, он заглядывал пару раз?

Меррик покачал головой.

— Нет, не уверен.

— В общем, я думаю, что это был Купер. Я не поворачивалась, чтобы уточнять. Много лет спустя я спросила его об этом, и он сказал, что не помнит. Но я предпочитаю думать, что это Купер спас меня, а не то, что неосознанно приняла помощь от своего отца, который мог выйти из дома. В любом случае, я четко помню тот домик на дереве и свои маленькие часы со стразами, но не могу вспомнить многое другое. В этом домике на дереве я чувствовала себя в безопасности. Дедушка построил его для меня на пятый день рождения. Следующим летом он умер.

Меррик нахмурился.

— Мне жаль, что ты прошла через все это.

Я пожала плечами.

— Это сделало меня только сильнее во многих отношениях. Неспособность вспомнить пробудила интерес к тому, как работает мозг, что в конечном итоге привело к изучению психологии, а домик на дереве, который так сильно любила, натолкнул на мысль устроить глэмпинг. Знаю, бабушка и дедушка были бы в восторге от того, что я сделала с их собственностью, к тому же вся прибыль передается приюту для бездомных в Атланте, который основала Китти.

— Боже, должно быть, ты считаешь меня придурком. — Меррик потер затылок. — Я, по сути, высмеял твой глэмпинг, когда рассказала о нем на собеседовании, а получается вся прибыль уходит в благотворительность моей бабушки.

— Я знаю, что аренда домиков на деревьях и глэмпинговой площадки звучит немного странно, и не считала тебя придурком из-за этого, — я ухмыльнулась. — Было так много других поводов. К примеру, то, что нанял меня, потому что янаименее компетентным кандидатом. — Я улыбнулась. — Прости. У нас был уговор: больше ни слова на эту тему.