Взгляд ван Ёна устремился в сторону Кохаку и Сюаньму.

— Дракон меня не интересует, — прохрипел он и чуть повернул голову в сторону. — Есть среди вас сильные воины?

Кохаку тоже осмотрелась в поисках Ю Сынвона и заметила его лежавшим на земле в окружении своих людей, поблизости также находились евнух Квон — его зелёная одежда бросалась в глаза, — Хеджин и даже яркий каса-обакэ Дзадза. Она вздрогнула, переживая, что туман повлиял и на них. Задрав подбородок, Кохаку выступила вперёд и воскликнула:

— Ты и есть Шэньюань?

Его внимание резко переключилось на неё. Перед этим он посмотрел лишь на дракона, а затем прошёлся взглядом по людям.

— О, так память обо мне не умерла, — ответил аккым в теле ван Ёна с хрипотцой в голосе. — Что за дева знает моё имя? Назовись.

Кохаку ощутила более сильное давление, что тянуло её к земле, продавливаемую ногами, и прижимало лисьи уши к затылку, но смогла устоять, ещё и голову не опустила. Несмотря на тяжесть в груди, она сделала вдох и одну руку сжала в кулак, а второй покрепче вцепилась в гохэй — так она собиралась с силами. Она сделала шаг навстречу Шэньюаню и решительно представилась:

— Я Кохаку, дитя этих земель, выжившая в пожаре двадцатилетней давности, и я верну Чигусе былое величие.

Шэньюань попытался улыбнуться, но как только уголки его губ дёрнулись, ещё кусок мяса отвалился от лица. На этот раз на лице не просто осталось чёрное пятно, теперь оттуда исходил густой чёрный дым и поднимался в воздух. Как сражаться с этим чудовищем? Насколько опасно разрушать тело ван Ёна, если оно и так крошилось от малейшего движения? Кохаку боялась, что с каждым ранением тьма будет распространяться.

— Я только имя просил, об остальном и так догадался, — Шэньюань издал некое подобие смешка, но улыбаться больше не пытался. Он прав: по ушам и хвосту можно сделать вывод, что она из Чигусы.

— Значит, лисье тело тебя тоже не интересует, Шэньюань?

Как бы Кохаку ни хотела это признавать, её задевало, что на неё даже не обратили внимания. А она умела сражаться и не могла назвать себя слабой.

— Нет, можешь поблагодарить за это свою главную… ой, я же убил её.

Он смотрел на неё с наслаждением от происходящего.

Ярость наполняла грудь Кохаку, она сжала челюсти и напряглась, выпустила когти, готовая ринуться в бой. Обычно спокойный Сюаньму тоже ощущал, как внутри него росло негодование, но он не действовал опрометчиво. Хвостом Сюаньму поймал Кохаку за локоть и покачал головой: враг провоцировал её, не надо кидаться на него без плана. Она попыталась вырвать свою руку, но дракон только настойчивее сжал её хвостом и даже потянул назад, в глазах его читалось: «Не делай этого». Даже если этот монстр виноват во всех убийствах и разрушении Чигусы, не было смысла бросаться на него просто так. Более того, покойная верховная лиса что-то сделала с остальными.

— Что не так с лисьим телом? — произнёс Сюаньму, раз нуна даже не осознала суть его слов.

Шэньюань подавил смешок.

— Ты, должно быть, видела разбросанные повсюду камни, — заговорил он насмешливым тоном. Сюаньму вспомнил, что об один из них нуна споткнулась. — Это всё лисы и драконы, чьё тело я пытался заполучить.

В глазах Кохаку застыл ужас. Она наклонилась и огляделась по сторонам — вся земля была усеяна множеством драгоценных камней. Получается, это были её братья и сёстры? Она не знала, на кого из них успела наступить, но уже раскаивалась из-за своей невнимательности.

— Отпусти меня, — прошипела она сквозь зубы.

— Нуна, — Сюаньму собрался с силами, чтобы привести её в чувство, — что ты собираешься делать? Будешь драться с ним, ломать это тело, чтобы выпустить ещё больше тьмы? Ты сейчас не в себе.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Атаковать, не касаясь?

Она задумчиво свела брови и, наконец, отвлеклась от переполняющей её злости.

— Ты имеешь в виду при помощи света?

Сюаньму кивнул головой и ослабил хватку, Кохаку прикрыла глаза, сжала гохэй обеими руками и сосредоточилась. Её окружали свет и тепло от возникших кицунэби, в которые она вкладывала собственные силы и душевные воспоминания. Огоньки устремились в разные стороны и осветили всё поле сражения, пролетели над лежавшими и сидевшими воинами и направились дальше.

— Ты не израсходуешь силу просто так?

Ю Сынвон подкрался со спины. Когда Кохаку открыла глаза, то заметила, что выглядел он потрёпанным и раненым, как и остальные его люди.

— Я не знаю, что ещё придумать, — вздохнула Кохаку. Она приподняла голову и осмотрелась по сторонам — мрачные обгоревшие деревья или даже скорее оставшиеся от них коряги теперь освещали её золотистые кицунэби. Это место выглядело ещё более зловещим и так не похожим на прежнюю Чигусу, чем в полумраке, что Кохаку вздрогнула, а по рукам пробежались мурашки. Теперь в свете кицунэби она ясно видела, что произошло с её домом, как жуткие коряги возвышались на холмах и полянах, где некогда росли густые леса, и отбрасывали пугающие тени. Но одновременно с горечью и болью росла и надежда.

Гохэй в её руках наполнялся теплом, растекающимся по её телу. Кохаку знала, что делать.

Она уверенно сжала пальцы и быстро зашагала в сторону Шэньюаня, минуя лежавших воинов. Сюаньму не остался на месте, а полетел за ней. Его тело извивалось и напоминало ползущую по воздуху змею, в этой форме он чувствовал себя уже увереннее, чем прежде.

Кохаку остановилась в джане перед Шэньюанем — тот стоял на двух ногах, а руками держался за длинный и широкий меч, воткнутый в землю. Гохэем она разрубила воздух перед собой, и световая дуга вылетела из верхушки жезла, откуда торчали зигзагообразные ленты, и устремилась во врага, при соприкосновении она разрубила тьму на уровне его щеки и достигла лица, но так и не ранила тело. Кицунэби продолжали парить над полем, а Кохаку вновь двинула гохэем.

— Убери это, — злостно прорычал Шэньюань и, наконец, вырвал меч из земли.

Давление вновь увеличилось, и всех людей прижало к земле. Если бы Сюаньму не обвил тело Кохаку, она бы сама грохнулась, но почему-то он умудрялся висеть в воздухе и удерживать её.

Плечо Шэньюяня хрустнуло, и рука обвисла. С яростью в глазах он схватил оружие более здоровой рукой, как Кохаку нарисовала в воздухе крест — тот принял форму света и пришёлся на грудь Шэньюаня. Враг взвыл, замахнулся мечом и рванул вперёд. Кохаку представляла его слабым и совершенно не ожидала, что в мгновение ока он окажется перед ней. Сюаньму не успел среагировать: попытался подвинуться и закрыть нуну собой, но не успел. Перед ними вдруг возникла рука Хеджин, которая незаметно появилась возле них. Как всегда, Кохаку не услышала, как та подкралась.

Она моргнула, и Хеджин закричала. Её рука упала на землю, в то время как служанка осталась стоять, кровь хлестала из отрубленного плеча.

— Хеджин! — в ужасе взвыла Кохаку и упала перед ней на колени.

— Пустяки, — выдавила из себя та, но не устояла на ногах и осела на землю под злорадствующий смех Шэньюаня. Сюаньму перестал удерживать Кохаку, зарычал и бросился на врага, вцепился зубами в широкий меч и попытался вырвать его. Если он повредит тело, то только распространит тьму, так пусть хотя бы лишит его оружия.

— Зачем ты это сделала, Хеджин-а! — выла Кохаку, чувствуя, как слёзы выступали у неё на глазах. Даже в тяжёлые ситуации она старалась не поддаваться отчаянию, но картины из прошлого как будто повторялись у неё на глазах.

Хеджин, чьё лицо также рассекал недавно оставленный шрам, решительно схватила её окровавленными пальцами оставшейся руки, которой только что зажимала рану.

— Моя мать лишила нас с братом тепла и внимания ради вашей защиты, моя госпожа. Я приняла её выбор и не позволю её жертве оказаться напрасной, это не ваша вина.

— Нет, Хеджин-а, эти слова не станут твоими последними, ты будешь жить дальше! — Кохаку создала ещё несколько кицунэби перед собой. Если не прижечь обрубленную часть, то кровотечение не остановится и Хеджин точно умрёт. Но Кохаку не хотела причинять ей боль…