Я сажусь, притягивая ее к себе, чтобы она оседлала меня, держась за талию, и она вскрикивает, прежде чем снова прижаться ко мне.

Она прижимается своими губами к моим, и каждый из нас стонет и трахается до тех пор, пока нам не становится трудно дышать. Ее ногти впиваются в меня, и ее тело напрягается, в нескольких шагах от крушения.

Я смотрю в ее прекрасные глаза и влюбляюсь в то, как они подергиваются от страсти, когда она произносит мое имя.

Она целует меня, когда кончает, рассчитывая, что я буду крепко держать ее, но я едва могу держать себя в руках.

Я падаю на спину, и она падает вместе со мной на упругий матрас, нежно подрагивая подо мной, пока мы оба приближаемся к кульминации.

— И? — Спрашиваю я, покрывая поцелуями ее лоб.

Элиза улыбается и на мгновение замирает, чтобы перевести дыхание.

— Да, — отвечает она.

Эпилог

Элиза

5 лет спустя

Я стягиваю одеяло со спинки дивана и накрываю им свой живот, похожий на гигантский пляжный мяч. После нескольких секунд беспокойных попыток устроиться поудобнее я, в конце концов, сдаюсь.

— Элиза, ты меня вообще слушаешь? — говорит Грант, его голос едва слышен через динамик телефона, лежащего рядом с моей головой.

Я хватаю его и прижимаю к уху.

— Да, я здесь, — бормочу я. — Я официально достигла той стадии беременности, когда ничто не кажется мне достаточно хорошим, и я хочу спрыгнуть с ближайшего небоскреба.

— О, черт возьми, — смеется он. — Ты можешь целыми днями валяться в пригороде и есть конфеты с моей очаровательной крестницей. Это мне приходится иметь дело с настоящими детьми.

Я усмехаюсь.

— Луиза… не такая уж плохая.

— Пфф. Она не такая, как ты.

— Что ж, я постараюсь запланировать свою следующую беременность так, чтобы она не мешала твоим планам, Грант.

— Спасибо. Это все, о чем я прошу, — вздыхает он. — Когда же все-таки вернется этот красавчик?

Я смотрю в окно на тихий угол улицы. С неба падает снег, покрывая черную улицу свежим белым слоем.

— Я заберу его из аэропорта утром, — отвечаю я. — Ты смотрел игру в День благодарения?

— Ты спрашиваешь об этом так, как будто у меня был выбор, — смеется он. — Тай присылает мне по электронной почте основные моменты из нее два дня подряд.

— Он просто гордится своим любимым клиентом. — Я снова поворачиваюсь на диване, чувствуя, как у меня сводит поясницу. — Тай уже дома?

— Нет, думаю, у него на этих выходных какая-то конференция в Далласе или где-то еще. Никто не говорил мне, что, выходя за спортивного агента, я проведу столько праздников в одиночестве.

Я надуваю губы и снова смотрю в окно.

— Я чувствую твою боль.

— По крайней мере, у меня есть моя инженю (прим. актерское амплуа, наивная девушка)… когда она не беременна.

— Прости! — Я смеюсь.

— Все в порядке. Я просто шучу. Если этот ребенок хоть немного похож на того, который у вас уже есть, оно того стоит.

Я провожу рукой по животу и улыбаюсь.

— Согласна.

На улице на углу останавливается такси, и я прищуриваюсь, чтобы получше разглядеть сквозь густой снегопад.

С заднего сиденья выходит мужчина; высокий, широкоплечий, красивый…

Я задыхаюсь.

— О, боже мой!

— Что? — Спрашивает Грант. — Малыш? У тебя что-то случилось?

Я раскачиваюсь взад-вперед, набирая обороты, чтобы подняться с дивана.

— Это Джуниор!

— Что? Где?

— На улице. — Я ковыляю к входной двери и распахиваю ее, не обращая внимания на холод и снегопад. — Приехал на такси.

Джуниор смотрит на дом и улыбается, без сомнения, ожидая от меня именно такой реакции, как он и планировал.

— О, — говорит Грант. — Это старый трюк, я прилетел пораньше, чтобы удивить тебя. Я люблю этого человека.

— Отвали. Он уже занят, — говорю я в трубку, наблюдая, как Джуниор расплачивается с водителем и поднимает с земли свой чемодан.

— Что ж… Трахни его как следует. Он это заслужил. А я буду здесь, в городе, пить Шардоне в одиночестве и плакать над выстрелом Луизы в голову.

— Пока, Грант, — ухмыляюсь я.

— Пока, Элиза.

Я опускаю трубку, когда мой муж поднимается на крыльцо передо мной. Он останавливается в нескольких футах от меня и бросает свой чемодан, ни на секунду не отводя взгляда от моего лица.

— Что ты здесь делаешь? — Я спрашиваю.

— Я прилетел более ранним рейсом, чтобы сделать тебе сюрприз.

Я бросаюсь к нему, и он раскрывает объятия, мгновенно обнимая меня и смеясь мне в ухо.

— Все хорошо?

— Все более чем в порядке, — говорю я, уткнувшись ему в грудь, и мой голос звучит приглушенно. Я чувствую, что слезы уже готовы вырваться наружу, но мне удается справиться с гормонами, прежде чем они выплеснутся наружу. — Заходи. Здесь холодно.

Джуниор хватает свой чемодан, и я отряхиваю снег с его пальто, когда мы заходим внутрь.

— Хорошо… — Он пинком закрывает дверь и жестом предлагает мне покружиться. — Дай-ка я посмотрю на тебя.

Я вздыхаю и медленно описываю круг.

— Боже мой…

— Что?

— Ты огромная.

— Извини… — У меня отвисает челюсть. — Это все ты виноват.

— Меня не было две недели. А не два месяца.

— Добро пожаловать на девятый месяц, Джуниор, — говорю я. — Не знаю, помнишь ли ты это по прошлому разу, но это отстой.

— О, теперь вспоминаю, — смеется он. — Скоро начнутся курсы будущих матерей и полуночные забеги за клубничным мороженым и картошкой фри.

Я приподнимаю бровь.

— Ты что, жалуешься?

— Нет.

— Тогда заткнись на хрен.

Он смеется и вешает пальто на вешалку у двери.

— С кем ты так поздно болтала?

— Грант, — отвечаю я, возвращаясь в гостиную.

— Как он?

Я опускаюсь на диван и пытаюсь дотянуться до одеяла на полу. Джуниор наклоняется и протягивает его мне.

— Его режиссерский дебют за пределами Бродвея состоится на следующей неделе… — Я усмехаюсь: с моей дублершей.

Джуниор накрывает меня одеялом, прежде чем сесть рядом.

— Ты и оглянуться не успеешь, как снова окажешься наверху, Элли, — говорит он. — Просто сосредоточься на этом прямо сейчас.

Я делаю глубокий, медленный вдох.

— Знаю. Я в порядке. Однако беспокоюсь за Гранта. Меня не будет весь сезон, а Тая никогда не бывает дома.

— Ну… — Джуниор ухмыляется. — Я не хочу ничего портить, но… Мы с Таем вместе летели обратно.

— Правда?

— Минут через десять Грант тоже получит приятный сюрприз.

Я улыбаюсь.

— Хорошо.

У Джуниора появляется такой взгляд, который умоляет меня поцеловать его. Он наклоняется, медленно придвигаясь ближе ко мне на диване.

— Папа!

Он останавливается и поворачивается к коридору, его рот расплывается в еще более широкой улыбке.

— Иди сюда! — смеется он, раскрывая объятия, когда Кортни вбегает в комнату.

Она вскакивает, и он ловит ее, легко переворачивая ее маленькое тельце и укачивая в своих крепких объятиях.

— Почему ты не спишь? Уже поздно, — дразнит он, щекоча ее животик.

— Я слышала, как мама закричала, — говорит она.

— Мама закричала? — он повторяет, как попугай. — Прости, детка. Иногда папа так действует на маму.

Я хлопаю его по руке.

— Кортни… — Он целует ее в лоб. — Тебе нужно хорошо спать, если ты хочешь вырасти красивой и умной, как твоя мать. — Он подмигивает мне, отпуская коварные комплименты, как чемпион.

Она кивает.

— Недостаток сна может серьезно ухудшить когнитивные способности, такие как мышление и память.

Джуниор моргает, глядя на меня, и я сдерживаю смех.

— Я вижу, тетя Мэгги и дядя Нейт успели в этом году на День благодарения… — Он удерживает Кортни на колене. — Ты сводила мамочку с ума, как я тебе и говорил?

— Да! — сияет она.

— Что? — Спрашиваю я, смеясь. — Вы что, опять ополчились на меня?

Джуниор поднимает палец.