Дом, который снял для нас Леша, располагался в тихом районе города, откуда было легко добраться до центра, но в то же время достаточно далеко от лишнего шума и суеты.

Внутри всё было обставлено практично: небольшая кухня с необходимыми принадлежностями, просторная гостиная, где можно было устроиться для отдыха или работы, и несколько уютных спален, одна из которых была приспособлена под кабинет Андрея. Это место казалось идеальным для временного укрытия, где мы могли сосредоточиться на своих планах, не опасаясь лишнего внимания.

— Выбирай комнату, Айка, — предложил Алексей, — чердак полностью освобожден под твою работу.

Я невольно улыбнулась — интересно решение было принято позавчера или несколько раньше?

Впрочем, выглянула в окно на небольшой сад, огороженный высоким забором — какая на самом деле разница? Леша прав — забота и любовь Андрея не ограничивала меня ни в чем! Каждый день, проведенный в этом доме приносил мне умиротворение и спокойствие, счастье и нежность. Мы заботились друг о друге, помогали друг другу, поддерживали друг друга. Я не провела в своей комнате ни одной ночи, предпочитая спать рядом с тем, кто помогал мне пережить ночные кошмары, которые не отпускали меня несколько недель.

Я не выходила в город, гуляя только по отгороженному саду или в ближайшем сосновом бору, однако сейчас вынужденная изоляция не тяготила, напротив, дарила чувство безопасности. Андрей стал гораздо больше времени проводить, занимаясь делами свой компании, чему несказанно радовался Алексей. Их приезды в Пермь с семьей вносили веселое оживление в наше добровольное уединение. Маргарита, жена Леши, оказалась совсем не такой как я ее себе представляла — была невысокой, чуть пухленькой женщиной, старше меня всего на пять лет. Но командовала мужем, как хотела.

У меня по-прежнему оставались вопросы, что же все-таки произошло в Бобках со мной и Димой, вопросы, ответы на которые дала наша новая встреча с Механошиной. Та провела почти две недели в психиатрической клинике Перми, общаясь с матерью Натальи и записывая все сведения, полученные от нее. Еще часть сведений дали записи, которые вела Надежда, и которые были обнаружены Хворостовым при разборе ее дома. Он без лишних споров отдал документы представителям Андрея, желая, как и я, разобраться в произошедшем и похоронить историю раз и навсегда.

Начало этого культа было положено 75 лет назад, хотя отголоски уходили своими корнями куда глубже. Даже во времена советской власти село старалось сохранить собственную идентичность, и несмотря на всеобщий атеизм, насильно навязываемый властями, сохраняли свои древние ритуалы и обычаи. Жили так, как жили их деды и прадеды, до той страшной поры, пока из села не забрали сразу несколько старейшин, попавших под репрессивные законы. Их арест, суд и быстрая расправа над почти всеми заставили содрогнуться всех жителей села. Однако одному человеку удалось сбежать от карателей и жить на капище несколько дней. Там, молясь своим духам, он и вспомнил легенду о том, что Вакуль, древний дух воды, может дать то, о чем просишь, однако потребует свою цену.

Точно никто так и не смог сказать, какой была первая жертва этого странного обычая, однако село внезапно стало богатеть и процветать. Даже во времена Второй мировой оно было обойдено взглядом начальства и не потеряло ни одного своего жителя. Удача это была, стечение обстоятельств или что-то большее, сейчас вряд ли уже кто-то смог бы сказать точно. Однако так повелось, что жертва, принесенная раз в 25 лет приносила селу сильного лидера и процветание, воплощением которого была верховная жрица. Когда-то 50 лет назад, такой жрицей стала сама Надежда. Моя мать, родившаяся с внешностью, не похожей на внешность жителей села, сама того не ведая, возродила верования в полудницу, поэтому следующей жрицей была выбрана она. Но, как и у меня, рука у нее не повернулась убить человека, женщину, у которой подрастала дочка — ровесница ее собственной. В отличие от меня ее не накачивали наркотиками, полагаясь лишь на силу веры и внушения. И поэтому, когда она помогла матери Натальи бежать, без сомнений возложили на зеленый алтарный камень ее самое. И снова село процветало, легко прошло и кризис развала Союза и беспредел 90-х, нашло нового сильного лидера, который помогал людям жить безбедно, хотя загибалась вся российская глубинка.

Жертвы, приносимые раз в двадцать пять лет, и их таинственный Вакуль, которому они молились, — всё это казалось нелепым, жутким мифом, но каждый факт, каждый собранный кусочек истории указывал на то, что люди из Бобков верили в свою связь с духом воды настолько глубоко, что были готовы приносить человеческие жертвы ради мнимого процветания. Лишь теперь я начала понимать, как сильно вся эта традиция была вбита в их сознание, передаваясь из поколения в поколение, как тяжкое, неумолимое бремя.

— Судя по тому, что было в записях Надежды, — рассказывала Юлия Александровна, потягивая чай у нас в гостиной, — незадолго до твоего прибытия в село она провела обряд призыва новой жрицы…. У нее самой сил уже не хватало исполнять эту роль. Она пришла на капище и сделала куколку — Акань, наделив ее классической внешностью полудницы. А через несколько дней Дмитрий привез тебя в село. Как тут не поверить в мистику. Вообще, совпадений в этой истории столько, что волей-неволей начинаешь задумываться. Сначала она не восприняла тебя как нечто значимое, хоть ты и обладала всеми внешними проявлениями жрицы — волосы, глаза, молодость…. Но услышав то ли от него, то ли от тебя предположение, что твоя мать родом из села — сразу же смекнула в чем дело. Перерыла твои вещи и нашла фото Агнии. Тут уж отпали последние сомнения. Она восприняла это как знак, подтверждение того, что ритуал призыва сработал, что Акань, эта её куколка, воплотилась в тебе. Надежда слишком долго была верной служительницей этого культа, чтобы поставить под сомнение его правдивость.

— В Дмитрии все старейшины видели Хозяина. Как иначе? Он справлялся с кризисами, сумел подстроить жизнь села под современные реалии, давал людям работу и возможность жить. Молодой, красивый. Но была одна проблема — в его сердце прочно поселилась та, которую в селе не очень-то любили: и за красоту, и за деловую хватку, и за непохожесть на других. В Наталье возродились лучшие черты ее матери, дерзкой бунтарки из прошлого. Наташа знала себе цену и не хотела подчиняться старым законам.

— И для Надежды, и для старейшин, — продолжила Юлия Александровна, — Наталья была как заноза в жопе, простите ребята. Она олицетворяла ту силу, что могла разрушить весь их культ, показать людям, что можно жить иначе, не зависеть от старых ритуалов и страха перед вымышленными духами. И, конечно, Дмитрий, и под ее влиянием, и под собственным здравым смыслом отказывался от старых верований.

— Дальше, Айна, Андрей, я вступаю на скользкую тропу собственных предположений, основываясь на знании человеческой природы. Андрей, — она улыбнулась ему, сидящему на диване рядом со мной и обнимающему за плечи, — вы, как мужчина, может даже быстрее меня поймете. Если я правильно берусь судить, ваше столь яркое появление в селе, Айна, ваш образ и поведение, далеко не такое к какому привык Хворостов, вызвали в нем любопытство. Хищник по природе, защитник по характеру — он увидел в вас все то, что притягивало его. Я права Андрей? Так это действует у мужчин?

Андрей задумчиво посмотрел на Юлию Александровну, слегка улыбаясь. Он чуть сильнее сжал моё плечо, словно поддерживая, а затем ответил:

— Думаю, вы правы. Она была другой, — ответил он, взглянув на меня. — похожей на Наталью по характеру, только по-своему. Более сильной. Более зрелой.

— К тому же, Айна, вы заполнили и его вторую сторону — потребность защищать. Ту, в которой Наталья ему старательно отказывала, сохраняя независимость и строптивый нрав. К тому же…. Ее сердце было не свободно…. Вы же….

— Ладно, я поняла, — сухо перебила я, не желая больше обсуждать психологический аспект случившегося.