— Вы себе оставили больше, — охотник от счастья не запрыгал.

— Да, но нас двое. Нам и надо больше, — огрызнулась Рани.

— Да? Хорошо, — не стал продолжать спор Божан, — дам вам бесплатный совет — бегите! Как можно дальше, лучше на материк.

— Прямо сейчас и поплывем, — улыбнулся я.

Божан же оставался серьезен.

— Прямо сейчас. И, хотел вас предупредить, если меня наймут для вашей поимки, я отказываться не буду.

— Условия сделки ты не нарушаешь, — кивнул я и слегка покачал копьем, — но я тебе по-дружески не рекомендую за нами гоняться.

Божан мне ничего не ответил, натянул на голову капюшон, свистнул зверюгам и побрел прочь. Гвены последовали за своим хозяином.

— Ты что это перстнями раскидываешься? — прошипел я, не отводя глаз от Божана. Тип опасный, черт его знает, что выкинуть может.

— Так самое ценное я нам оставила, — девушка подошла ко мне, поднесла к моему носу кулачок и раскрыла его.

На ладони у Рани лежала тяжелая золотая пряжка. Тоже с синим камнем. Только наш камень был раза в два больше, чем тот, который мы отдали Божану.

— Красивый? — спросила девушка, глядя как я невольно залюбовался.

— Сапфир?

— Какой еще сапфир, — прыснула Рани, — это же кобаж! Настоящий!

— Дорогой?

— Конечно, дурень! Правда виланам его продавать нельзя, — у девушки веселья поубавилось, — если нас с кобажем поймают — живьем кожу сдерут.

Глава 4

Да уж. Дилемма. По словам девушки выходило, что мы стали наследниками великого сокровища. И она же предупреждала, что нам им владеть законы не позволяют. Но кое-что требовалось прояснить.

— Вилане… это кто?

— Как кто… мы с тобой!

— Ага. А почему мы вилане?

— Почему-почему. Потому что простые люди, без дара, — Рани с беспокойством посмотрела на мой лоб, — крепко же тебя Гундар приложил.

— Что такое дар?

— Видел, как Гундар аркан кидает? Это его родовой дар. Понятно?

Ну более или менее до меня начало доходить. Вилане это нормальные ребята. Поля пашут, скотину разводят. А гриммары это местные кровопийцы, которые народ эксплуатируют. Зато волшебство имеют. Все остальное запутанно, но расхлебывать эту кашу лучше где-нибудь в надежном убежище.

— Понятно. Где мы пересидим?

— Что сделаем?

— Нам надо найти место…

— Дед! Нам надо его выручать! — оборвав разговор, девушка развернулась и побежала вдоль речки.

Я мог крикнуть ей вслед, что возвращаться в лесную хижину опасно. Или пойти в другую сторону. Но я привык доводить начатое до конца и за девушку и ее деда нес кое-какую ответственность.

— Погоди! — я перебросил вилы в левую руку и побежал за девушкой.

Удивительно, но обратная дорога по ощущениям у нас заняла больше времени. Видимо сказывалось гнетущее предчувствие — а что там, в лесной избе? Гундар был еще тем типчиком и старика мог в гневе прибить на месте.

— Если он деда хоть пальцем тронул — я его… я его…

Я не стал напоминать Рани, что Гундар и так получил по заслугам со сторицей. Пусть она пар выпускает.

Дверь в избушку была настежь открыта. Сердце у меня екнуло, когда Рани присела возле нее и завыла. Тихо, но страшно. Я заглянул внутрь — посреди комнаты лежал лицом вниз дед Микаль. Его руки были широко раскинуты.

— Деда, — позвала его девушка.

И дед слегка шелохнулся. Мы ринулись к нему, я перевернул старика, Рани вскрикнула. От лба до челюсти через глаз его лицо пересекал полосой ожог. Старик застонал.

— Чего ждешь? Лечи — быстро! — крикнул я, чтобы вывести девушку из ступора.

Я поднял деда с пола и перенес на стол — я был в курсе, где в этом доме проводятся операции. Девушка вывалила на стол кучу склянок, горшков и корзинок. Чистой тряпкой, смоченной в отваре, она протерла ожог. Потом нанесла на него толстый слой голубоватой мази.

— Деда, глаз не спасти…

— Ну и гвен с ним, все равно ничего не видел, — простонал старик.

— Так у тебя и второй глаз не очень видит.

— Значит ничего не поменялось. Как не видел, так и не вижу. Вы зачем вернулись⁈

— За тобой, деда…

— Вам бежать надо! За вами Гундар…

— Нет больше Гундара, — попробовал я успокоить мечущегося на столе старика.

— Как нет⁈ Куды делся?

— Убили мы его… — ответила старику девушка.

— Как убили⁈ — подскочил со стола дед, — зачем убили⁈ Вы чего вообще наделали⁈

— Так получилось, дед. Либо мы его, либо он нас. Мы выбрали первый вариант.

— Ох-хо-хо, — закачался дед, обхватив голову, — горе, горе всем нам! Они были тут, Гундар в усадьбу гонца послал.

— Зачем⁈

— Он очень осерчал, когда я отказался вас выдать. Сказал, что это мятеж…

— Мятеж⁈ — девушка аж захлебнулась.

— Мятеж. Он решил, что мы с вами злобные мятежники. Старый доллен…

— Это кто? — я решил, что хватит с меня недомолвок. Чем больше я буду знать об этом мире, тем быстрее я в нем освоюсь.

— Доллен — глава дола, — попробовала объяснить Рани.

— Все равно ни черта не понятно. Дол — это земельный надел? И управляет им доллен?

— Откуда ты на наши головы свалился? — продолжил горевать дед Микаль, — как дитя малое… да какое там — и малое дитя знает, что доллен владеет долом. Четыре дола образуют квал. Главу квала кличут кваленном. Вот он и отправит к нам войска, если узнает, что у нас мятеж!

Голова шла кругом, но я понял, что у них тут замшелая феодальная система в ходу. Доллен — это что-то типа барона. А кваллен, наверное, целый граф.

— Если ква… ква… — попытался я выговорить незнакомое слово, — кваллен пришлет войска, что будет?

— Плохо будет всей деревне, бунтовщиков будут искать.

— Ну значит гонец не дойдет до усадьбы, — спася девушку из лап Гундара я запустил целую цепочку событий, которая могла привести к большим неприятностям для всего поселения. Как говорится — взялся за гуж, тяни лямку до конца, — Рани, ставь на ноги деда, как я вернусь — уходим.

— Куда уходим-то?

— А это вы думайте, я не местный. После… после Гундара нам здесь оставаться нельзя. Да и дружина местного квала нам ни к чему. Так что думайте, родные, думайте. Куда мы пойдем и кого в дороге изображать будем. У вас бродячие артисты есть?

У меня уже был такой опыт, когда я пробирался между отрядами махновцев. Акробата из себя изображал в кочующем цирке.

— Есть, но им кваллен выдает разрешение на прохождение по своей земле. Без разрешения путешествовать нельзя.

— Бродячим артистам нельзя? — уточнил я.

— Никому из вилан нельзя. У вас как-то по-другому?

— Я потом расскажу, как у нас, — ответил я девушке, — все, собирайтесь и ждите меня.

— Пропали мы, совсем пропали, — расклеился дед.

— Не дрефь и не из таких передряг выбирались, — похлопал я его по плечу.

Я пошел к двери и подхватил дожидавшиеся меня там вилы. Лучше бы, конечно, трехлинейкой разжиться. И десятью обоймами. Но имеем, что имеем.

— Это что? Стой, покажи! — дед зря на слепоту жаловался, вилы он-таки смог разглядеть. И разглядеть детально.

— Что показать?

— Вилы! Не строй из себя дурачка! Дай сюда! — потребовал дед Микаль.

Как бы я не торопился, но пришлось вернуться и показать деду обнову, которую я случайно нашел на дне реки.

— Где… где… где ты их взял⁈ — челюсть у деда ходуном ходила.

— Из речки вытащил, случайно. А что?

— Лучше бы ты в этой речки и утоп, поганец! Ну как так, а? Ну как так? Ты вообще кто такой? Зачем ты нам на голову свалился⁈

— Деда, ты не волнуйся… — Рани попробовала его обнять за плечи, но дед Михаль из успокоительных объятий вырвался.

— Я не волнуюсь, я уже жисть прожил. Но что с тобой будет, когда гриммары узнают, что вы вилы Уроша Проклятого нашли! Выкиньте их! Закопайте поглубже и место это забудьте!

— А кто такой Урош? — спросила Рани. Видимо у деда от нее были свои секреты.

— Не твоего бабьего ума, кто такой Урош. И имя это забудь! — топнул ногой Михаль.