Она прошла к хозяйственному шкафчику, чтобы пополнить внезапно опустевшую вазочку с конфетами. Открыв его, она обнаружила множество фантиков и пустую банановую шкурку, аккуратно расположенную в центре композиции из обмусоленных бумажек. И никаких признаков конфет. Что за глупые шутки? И главное чьи? Пребывая в недоумении, она заказала еще конфеты. Внесла этого Олега Строгова в расписание шефа на послезавтра. Выключила настольный комм. И пошла обедать. В столовку на втором этаже. Начальник все равно раньше, чем через полтора часа не вернется.

Спустившись с третьего этажа, Соколов, в сопровождении охранника, вышел на улицу.

Весна вовсю вступала в свои права. Отвратительные зачатки листьев воняли липкой гадостью. Вонища! По мостовой повсюду виднелись лужи, натекшие с крыш окружающих домов. Грязища! вызывать автомобиль было бессмысленно. Любимый ресторан находился на соседней улице, столовую для сотрудников Роман демонстративно игнорировал,. Еще и комм, кажется, в кабинете оставил. Скучища!

Навстречу ему неприятно улыбаясь двинулся какой-то щегол, сопровождаемый стариком. Телохранитель дернулся было перехватить обнаглевшего пацана, но у Романа наконец щелкнуло. Это же Олег Строгов собственной персоной. А с ним какой-то дед, которого ему корона в попечители назначила. Хотя он вроде эмансипирован? Какой попечитель тогда? Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Соколова. Он коротко рыкнул на охранника:

— Пропустить!

Костя почему-то занял позицию между хозяином и стариком, не спуская глаз с его рук. Которые тот демонстративно сложил поверх модной трости. Рангового кольца нет. На пальце какая-то дешевка из сувенирной лавки. Чего напрягаться? Делает вид, что работает. Козел!

— Здравствуйте, эр Соколов! Я эр Олег Строгов! — по-прежнему улыбаясь, заявил недоросль. И протянул Соколову узкую ладонь.

«Знаю я, кто ты! Сам пришел, вот ведь радость! Хотя», — Соколов бросил быстрый нервный взгляд по сторонам — улица людная. Может выйти скандал. Но такой случай упускать грешно. Соколов уже почти решился отдать приказ, как Костя, прекрасно знавший своего хозяина негромко сказал:

— Старик — рыцарь-капитан Братства Стали. Считайте мастер-физик по нашему.

Досадно. Устраивать драку с почти равным противником в общественном месте плохое решение. Да и не потянет Костя мастера. А сам… Скажем так: не физкультурник, а гуманитарий.

— Ясно! Ну, здравствуй, эр Олег Строгов. Мы не знакомы?

Соколов пожал протянутую ему руку молодого наглеца, которую тот продолжал держать на весу. Технически именно в этот момент он обрел свою смерть.

Улица перед клановым офисом. Павлоград.

В тот же момент, когда Соколов пожал мою ладонь, я спустил с поводка «Тихую смерть». Грань, которую я позаимствовал у некроса-Шрама. Ныне покойного. Да, дар похищения чужих граней сильно расширяет мой инструментарий. Изучивший мою подноготную, Соколов, наверняка, не ожидал от «фокусника» никакого подвоха. Аметисту бы он, скорее всего, руку жать отказался. Да и вообще, будь он поумней, не стал бы жать руку кровнику в любом случае. А он раз — и пожал. Мне даже не пришлось прибегнуть к домашней заготовке. Обливаясь слезами повиснуть на нем, с криком: «Почему ты бросил нас с мамочкой. И семерых моих братьев!». Обошлось без этого. А жаль.

Тихая Смерть — очень пакостное проклятие из арсенала малефиков. От него помогает только узко-специализированная защита. Уверен, такой у вражины нет. Оно абсолютно незаметно внедряется в ауру. До конца суток реципиент просто умирает. «По естественным причинам». Следы проклятия обнаружить можно, только если искать специально. И может это сделать только старший мастер Турмалина, астральщик. Или тот же малефик. Да и в любом случае «Тихая Смерть» — грань аметиста. Я-то тут при чем?

Все, теперь Соколов покойник. Я выдернул ладонь из его крепкой хватки. Кажется он пытался сломать мне пальцы.

Демонстративно вытер руку о пиджак. Еще раз улыбнулся ему.

— Ясно. Я тороплюсь, — сказал ходячий труп. Мою демонстративную дерзость он проигнорировал. — У меня обед. У тебя что-то важное?

— Нет. Просто захотел встретиться с тобой лицом к лицу. Я, кстати, уже знаю, что ты ищешь, — еще одна улыбка до ушей.

Соколов дернулся в мою сторону.

Августович как-то по-особенному переместил руки на трости.

Телохранитель кашлянул.

Соколов совладал с эмоциями. Натянул на лицо безразличное выражение. Хотя разбуженная аура так и бурлила. Бросил:

— Я не понимаю, о чем ты. Ко мне на прием можно записаться, — не обременяя себя прощанием, отвернулся и зашагал в свой любимый ресторан. Обедать пошел. Последний раз в жизни.

— Я же обещал прийти за тобой! И советовал тебе оглядываться! — голосом Арлекина прошипел я ему прямо в ухо, не размыкая губ. — Я уже пришел!

Соколов заметно вздрогнул и максимально, чтобы не потерять деловой вид, ускорился. Ну, я говорил уже, что последнее слово и пафос — мое все! Старые привычки, что поделать.

— И все? — Спросил меня Карл Августович, когда мы шли обратно в гостиницу, после нескольких минут тишины. — Действительно?

— Все. Я же обещал. Только разговор.

— И что вы, Олег, сделали? Я не заметил никакого напряжения вашей ауры!

— Пусть это будет моим маленьким секретом!

— Значит, все-таки сделали, — Карл Августович удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям. — Честно говоря, в какой-то момент я решил, что придется драться. Но обошлось, и слава Силе! Так что? Наши дела здесь закончены?

— Все верно. Сейчас пообедаем, и в обратный путь.

— Полагаю, о смерти эра мы узнаем из новостей паутины?

Я пожал плечами. Догадливость это хорошо. Но некоторые вещи лучше вслух не говорить. Шансов на выживание у Соколова практически нет. На «всегда срабатывающий», по мнению одного писателя-юмориста шанс один к миллиону я бы не поставил и медный грош. Ну, в этом случае.

— Никто не властен над жизнью и смертью. А над новостями — особенно! — Хеххе.

Ику дал приказ продолжать следить за Соколовым. Тот, вручив мне массивный дорого-бохато выглядящий комм, уковылял вслед за врагом. Мартых-клептоман радость в семье! Покопаемся.

Плотно пообедали в попавшемся по дороге национальном ресторанчике. Вкусно и недорого. Ну по меркам Павлограда недорого. А вкусно, даже по моим. Я смел все, что принесли и добавки попросил. Было здорово тыкать пальцем в меню в незнакомые названия и потом смотреть, что это такое. Кому-то не понять, а я получал настоящее удовольствие от пробования этого нового времени на ощупь. Например, плескавица оказалась не супом, а здоровенной котлетой. Век живи, век учись! Дураком помрешь. Хехе.

После обеда я решил еще немного погулять по старому Городу. Ностальгия, зерг ее дери, замучила. Августовичу я предлагал отправиться в гостиницу, но настырный старикан похромал вслед за мной.

Все так изменилось.

В доме, где держали самый известный в мои времена бордель, теперь книжный магазин. И даже памятной таблички нет, что досадно.

Солнце лениво освещает в прошлом «Красную», а ныне имени места гибели какого-то хрена-с-бугра площадь. Здесь лилась кровь на дуэлях. По утрам выносили тела погибших. Днем кипела торговля всяким хламом. А теперь тишина и скука.

Мостик через Мыльную реконструировали, убрав с него чудесные работы Арнолда. Вместо них какие-то нелепые чугунные загогулины по проекту Сретелли. И фамилия говно, и литье ниочень. Чтоб ему, этому Сретелли, в бездне истереться до потери граней. И так, почти во всем.