— Домой иди. Можешь?
Алевтина кивнула.
Мужчина остался стоять там же, у тумбы, смотрел, как она уходит. Когда она во второй раз обернулась, то его уже не было. Хотя там и спрятаться совершенно негде. Пропал, как та женщина.
Алевтина, конечно, не пошла в милицию, но не пошла и домой — было невыносимо страшно остаться одной. Пришла ко мне. Сидела за столом на кухне, держала обеими ладонями кружку с кипятком, даже не обжигаясь, тряслась и плакала. На ночь тоже у меня осталась. Деньги мы пересчитали — все купюры оказались на месте. А прядь волос в унитаз смыли — это же как бы проточная вода. Говорят, чтобы никто не нанес урон через волосы, надо их в воду бросать.
Следующим угрюм мы вместе с Алевтиной зашли к ней домой, она убрала (спрятала, куда — я специально не стала смотреть) деньги, оставив в кошельке самую малость, на проезд и обед, и до работы я ее проводила, благо нам по дороге было.
Алевтина жалела, что даже не поблагодарила своего спасителя. Понятно, что в сумеречном состоянии была, но все же. Хоть бы спасибо сказала. Теперь-то как его найдешь: внешность самая обычная, таких тысячи.
Появился ниоткуда, спас и пропал.
Мы долго обсуждали это происшествие. Если бы не случайный добрый человек, осталась бы Алевтина на бобах.
Все можно объяснить: и удивительную способность мошенников считывать по внешнему виду потенциальную жертву, и использование психологии, и элементарный гипноз. Конечно, не всякий такими способностями обладает, но обычно никакой магии в этом не видят. Разве что цыганскую. Ну, мол, понятно — цыганский гипноз! Уж, кажется, про него всем все известно, а жертвами его регулярно становятся самые разные люди. Спроси у родственников и знакомых — обязательно услышишь трагическую историю, случившуюся с кем-то из них или из их близких людей. Вот я тебе рассказала и уверена, что с пяток историй еще наберется, только поинтересуйся. Кажется, и цыган-то столько нет, сколько происшествий с цыганским гипнозом. Может быть, все эти гипнотизеры лишь выглядели как цыгане или внушали, что так выглядят, хотели, чтобы их воспринимали именно так? И это только те случаи, которые мы считаем криминальными, забывая про всяких торговцев, удачно впаривших нам совершенно бесполезные, но дорогие покупки. В этом случае денежки вернуть не так-то просто, поди докажи, что тут цыганский гипноз, — засмеют.
В общем, эта история с Алевтиной могла бы быть очередным рассказом о сорвавшемся криминальном происшествии, если бы не одна деталь.
Совсем непонятно: откуда та женщина (цыганка?) смогла узнать именно про амбарный замок. Почему именно амбарный замок?
Ведь Алевтина спустя какое-то время после этого происшествия на самом деле нашла у себя в квартире старый закрытый навесной замок. Лежал на кухне в нижнем ящике с кастрюлями, в самом дальнем углу. Раньше его там точно не было, и Алевтине такая вещь без надобности. Не ее вещь то есть. Кто-то подбросил, получается. Но ведь незаметно не спрячешь — там вечно такой грохот был и когда выдвигаешь ящик, и когда задвигаешь, и когда кастрюли достаешь. И без Алевтины никого в квартире не могло быть.
Не знай я Алевтину как облупленную, засомневалась бы: а была ли вообще эта поддельная «Ленка из бухгалтерии», внезапный спаситель, чудесное избавление и все деньги, оказавшиеся в итоге на месте?
Не может же быть, что Алевтину спасла зашитая ее матерью в подол куртки булавка? Она потом об этом вспомнила, когда искала причины счастливого спасения. Нужны же причины, что-то объяснимое.
А навесной замок кто подкинул, Алевтина выяснять не стала. Я бы первым делом на Ленку из бухгалтерии подумала, но не пойман — не вор. К слову, эта Ленка у нее дома ни разу не бывала
Зато Алевтина сделала выводы и умерила аппетиты.
И на всякий случай стала более сдержанно общаться с коллегами по работе.
А пятно от воровкиного пальца на Алевтинином лбу продержалось ровно до того момента, как я из чайника полила Алевтине через дверную ручку. Она умылась, и пятно смылось, рассосалось. А думали сначала, что синяк. Я ведь сама его терла, проверяла — это не нарисовано было, настоящая гематома.
А ты знаешь, что у нас в деревне говорили, будто синяк — это прикосновение синего мужика, то есть покойника? Что если есть сомнения, откуда вдруг синяк ни с того ни с сего появился, то это однозначно покойник ткнул.
***
Но этот разговор с мамой был скорее исключением из правил. Я ни с кем не обсуждал того, о чем рассказывал мне дед Власий.
Пока мы были вместе с дедом, его речи воспринимались как само собой разумеющееся, важный житейский опыт, который старик передавал внуку. Но когда я вспоминал их, вернувшись домой, то невольно начинал сомневаться, задумываться: не подшучивает ли дед Власий надо мной, наивным мальчишкой? Мне становилось стыдновато, что я так легко верил каждому его слову.
А потом перед глазами всплывало очень серьезное во лицо, и чаша весов склонялась в другую сторону.
Эти сомнения, периодически терзающие меня, не позволяли делиться с приятелями-сверстниками, которые могли не поверить и, чего хуже, засмеять.
И со взрослыми мне казалось неправильным обсуждать взрослого. Как я мог спросить своего папу: «Твой отец мне наврал или нет?» Вообще невозможно спрогнозировать его реакцию, и я не решался проверить.
С родителями я был обычным современным пацаном, с дедом Власием — готов был поверить в любые суеверия. И одно с другим совершенно безболезненно уживалось. До поры до времени.
Навесной замок я купил. Без ключа — совершенно бесполезная вещь, которой никак не воспользуешься, разве только в качестве груза.
К тому же с бывшими в употреблении замками связана куча суеверий, и почти все эти суеверия не больно хорошие. Вроде чужую судьбу со всеми бедами, особенно финансового плана, и болезнями себе забираешь. И выбрасывать старый замок просто так нельзя, только с приговором и с моста в реку против течения.
Все это я прекрасно знал от деда, но купил, может, еще и потому, что сам себе хотел доказать — я выше предубеждений. Цыгане, как и все остальные, бывают разные, просто, как всякая закрытая группа, вызывают больше недоверия и подозрений.
Папа как-то рассказывал, что когда у них в деревне недолго стоял цыганский табор, то резко возросло число краж. Причем крали то, что цыганам совершенно точно было не нужно. А вот местным — как раз очень. Воровали свои у своих же, надеясь спихнуть вину на пришлых. Правда выяснилась неожиданно: обокраденная деревенская бабка, которой пропажа нанесла большой урон в ее и так небогатом хозяйстве, пошла разбираться прямо к главе табора. Эту толстую, всегда нарядно одетую цыганку беспрекословно слушались все ее соплеменники, от мала до велика.
Выслушав обвинения, цыганка громогласно пообещала, что у вора, кем бы он ни был, свой или чужой, почернеет от гангрены рука в самое ближайшее время. Сначала почернеет, а потом и отвалится, а гангрена дальше пойдет, если вор похищенное не вернет. И так будет с каждым вором, пока табор стоит в деревне.
Не успела деревенская бабка вернуться домой, как видит — сосед на тележке волочет ее пропавшие пожитки. Вот, мол, бес попутал, извиняйте. Цыгане то есть. Заморочили.
Но табор все равно от греха подальше быстро снялся и ушел. Чтобы их не обвинили, как уже бывало, в том, что они своим появлением спровоцировали местных жителей на преступление.
Так что цыган я не боюсь. И уж скорее я сам на кого-нибудь при помощи купленного замка порчу наведу, чем продавец всучит мне свою несчастливую судьбу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Все покупки на блошином рынке, которые я делал сам, по своему собственному желанию, уже без деда Власия, я помню. Одним из первых был чертик. Вот он сейчас передо мной.
