Если с солдатами было покончено сразу, то инквизиторы, пользуясь магической защитой, смогли противостоять стрелам. Тогда-то в дело и вступила магия спутников Даста.

В самом начале этого магического сражения красные мундиры под предводительством архимандрита, пытались объединить силы. Первые же смерти в их рядах разрушили планы по коллективной обороне.

Где-то вверху затрещало, и меня окутал ощутимый озноб. Я приподнял голову, и увидел появляющуюся из ниоткуда ледяную глыбу. Она быстро выросла до размеров приличного стога сена, и тут же обрушилась на инквизитора, который был ближе всего ко мне. Сферическая защита, которая только что спасла от стрел, не выдержала под натиском льда. Громкий, но короткий крик, и обречённого служителя Церкви смяло в кровавую лепёшку.

Инквизиторы сопротивлялись, а некоторые, самые отважные, даже пытались контратаковать, но магический расклад сил был слишком неравен. Некоторые, лишившись защиты, вспыхнули, как факел, и мучительно выгорели дотла за считанные секунды. Кого-то настиг ледяной плен, который мгновенно заморозил человеческие тела, превратив их в неподвижные изваяния. Тело одного инквизитора, который противостоял воздействию магам Магистрата дольше всего, скрутило судорогами. Он рухнул на пол, и его суставы начали неестественно выворачиваться. Его попытки противиться не увенчались успехом, и с мерзким хрустом магия одного из колдунов передробила человеческие кости, не причиняя вреда мягкой плоти.

Как вы уже догадались, последним очагом сопротивления в локальном бою Церкви и Магистрата, остался Фотар. Никто из подчинённых Даста не атаковал его, но каждый из них не позволял ему воспользоваться своими способностями. Он метался из стороны в сторону, но каждый словно раз натыкался на невидимую преграду. Непреодолимое для него препятствие не только сковывало передвижения архимандрита, но и блокировало его атакующие заклинания.

Окаянный вытянул руку в сторону Фотара, сжал пальцы в кулак, и архимандрит на мгновение замер. Из щелей между камней под ногами инквизитора начала просачиваться чёрный дымок. Словно щупальца морского монстра, дым перекинулся на ноги инквизитора, и пополз по доспехам вверх. Словно опомнившись, Фотар попытался стряхнуть с себя дымчатую тьму, но все его попытки были безрезультатны. Архимандрит бил по нему мечом, путался ухватить его латными перчатками, но губительная сущность играючи ускользала от него. Дым поднимался вверх, медленно окутывая тонкими струйками золотые доспехи, и с каждой секундой человеческое сопротивление слабло. Дым поднимался всё выше и выше, и вот архимандрит, скованный десятками витков магических пут, неподвижно стоит посреди внутреннего двора Год-Форса. Окаянный, чья рука была всё ещё направлена на Фотара, резко распрямил пальцы, и тело инквизитора вытянулось, будто его растянули на дыбе.

Несмотря на всё, что Даст делал с Фотаром, тот молчал. Молчал он до тех пор, пока Окаянный не начал вращать указательным пальцем. Одновременно с этим движением чёрный дымок начал заползать в проломленную на груди кирасу, и архимандрит разразился криком боли и отчаяния. Чем дольше это длилось, чем отчаяннее и надрывнее звучал голос Фотара, тем быстрее исчезали его золотые доспехи. И вот, когда от магической брони не осталось и следа, чёрные щупальца принялись за красный мундир.

Нагой инквизитор был обессилен, и крики больше походили на стоны, но та боль, что отражалась в его глазах, была сравнима с мучениями тысяч жертв подземелий Дуумгарда. Намертво прилипая к телу, дымчатое орудие казни церковника начало планомерно, тонкими полосками сдирать кожу с инквизитора. Оставляя после прикосновений сочащуюся кровью плоть, щупальца швыряли на пол кусочки кожи, и все они, как один, падали окровавленной стороной кверху, вырисовывая на камнях символ Триединства.

Всё это время я стоял неподвижно. Сначала я замер для того, чтобы ненароком меня не зацепило каким-нибудь заклинанием, а теперь, потому что был заворожён садистским действом. Из этого состояния меня вывел голос одного из магов — Беглого Визиря:

— Кайс! — окрикнул он меня, и когда я обернулся, по высокой дуге бросил мне небольшую блестящую флягу.

Я ловко подхватил её, и с мыслями: "Только бы успеть", бросился к Вершку.

Его слабое дыхание заставило меня радостно улыбнуться. Рукавом я вытер кровь с его губ, и влил в рот Зигана спасительную жидкость…

* * *

— Хоть что-то вы сделали так, как надо, — улыбнулся Даст, когда я передал ему золотую пластину. Он внимательно осмотрел её, и сунул в свою походную сумку.

— Что это такое? — спросил я его.

— Тебе не стоит этого знать, — ответил он мне. — По крайней мере, сейчас.

— Откуда вы узнали, что мы будем здесь? — спросил Даста Вершок, который, как ни в чём не бывало, заливал в себя пойло.

— Ты считаешь наше появление здесь странным? — Окаянный ответил вопросом, и сам начал на него отвечать. — В нашем появлении нет ничего странного. Тем более что ваше приключение было организовано Магистром.

Мы удивлённо уставились на Даста, а он загадочно улыбнулся и продолжил:

— Колесо на вашей телеге пришло в негодность не просто так. И на то селение, где встретили Казима, вы набрели не случайно. А дальше, зная вас, всё было предрешено. Не могли вы, два любопытных, чувствующих за собой вину за ошибку с сыном Магистра, не прийти сюда, и не выполнить, якобы, просьбу Кости.

— Но… — недоумевал я. — Но Казим сказал…

— Сказал, что его попросил молодой еретик? — усмехнулся Даст, не дав мне договорить. — Всё это план нашего повелителя. И вы, наверно впервые в своей жизни, сделали всё идеально.

— Ничего не понимаю, — тупо насупившись, произнес Вершок. — Казим же сам еретик, и если Магистр знал об этом, то почему его ещё не сожрали?

— О-о-о, — протянул Окаянный. — Этот виртуоз кузнечного дела необычный еретик. Он единственный, кто попал в Трагард не по чьей-то воле, а каким-то иным способом. К тому же, он с иного, незнакомого Магистру Мира. На его счастье, появился он на Землях Магистрата, и его не нужно было искать. Казима схватили и доставили к Магистру, ну а тот сразу же всё понял, и завербовал его.

— Значит, весь этот лживый спектакль только ради той золотой херни? — задал я вопрос, ответ на который мне уже не был нужен. — Что это такое, раз так всем необходимо?

— А это, как я уже говорил — совершенно не ваше дело. — Бескомпромиссно поставил точку в этом разговоре Окаянный.

Засадный отряд Даста в полном составе собрался на внутреннем дворе Год-Форса, и двинулся через восточные ворота. Кроме перечисленных недавно магов, отряд состоял из двух дюжин воинов и лучников. Большинство из этих людей я знал лично, а про лица остальных уверенно мог сказать, что они мне знакомы. Эх, если бы не осознание того, что меня в очередной раз обманули, воспользовавшись, как безмозглой марионеткой, путь через лес, а потом и по Долгому тракту до Зелёной дороги, был бы приятной прогулкой в компании старых друзей.

Вы когда-нибудь ходили с магами по чащобам? Нет, не с такими, как пропоец Зиган, а с настоящими, чьи имена внушают ужас, и которым уже не нужно таиться церковного гнева. М-м-м… любая глухомань становится редколесьем. Первыми шли Даст, и Беглый Визирь, и именно они заставляли ветви хвойных деревьев подниматься вверх, а назойливые колючие кустарники и сухостой прижиматься пониже к земле. Да что там, казалось, что даже толстые стволы могучих сосен стараются отогнуться в стороны, чтобы не помешать чародеям пройти мимо них.

Замыкали отряд Боган Кровавые Глаза, Калбос и Пабол Слепец. Если последние двое и мне, и Вершку были почти незнакомы, то Богана мы знали отлично. Улучив момент, когда Кровавые Глаза окажется подальше от остальных, Зиган попытался узнать у него о той золотой пластине, но получил на свой вопрос, абсолютно искренний правдивый ответ:

— Я не посвящён в эту тайну, — сказал Боган. — Не думайте вы про это. Магистр великий и очень мудрый человек, и если послал вас на это дело, не посвятив во все моменты, значит, так было нужно. Уверен, что скоро всё разъяснится.