Он только продрал глаза, и совершенно не понимал моей щедрости. Настороженно, опухшими ото сна и похмелья глазами, Зиган посмотрел на меня, и взял бутылку.

— Нассал, небось, в неё? — с хрипотой в голосе, спросил маг.

— Назад посмотри, — сказал я. — А теперь вперед.

Вершок взглянул назад, и увидел на задней повозке рядом с Гучей неизвестного человека. Он повернул голову вперёд, и уставился на вереницу повозок. Рядом с ними ехали всадники, шли пешие воины, над которыми развивались зелёные флаги Киснитов.

— Чё за срань? — поинтересовался Зиган. — Что за мужик с Гучей, и когда мы успели повергнуть в бегство это войско?

— Сзади Фотар. Приставлен к нам Инквизицией. Впереди славные воины, которые поймали Белую Ведьму, — ответил я ему. — Ты пей, пей, а то они и тебя поймают.

— Заеб… замучаются, — прорычал Вершок. По всей видимости, он вспомнил вчерашний инцидент, и его аж перекосило от гнева.

— Мы свидетели поимки, и обязаны явиться на казнь, — добавил я. — На ближайшие дни эти господа с зелёными штандартами наше сопровождение. Так что, лучше бы тебе эти дни провести в забвении.

— Точно не ссал в бутылку? — переспросил Зиган.

— Точно, — улыбнулся я.

Содержимое первой бутылки он выпил залпом. Швырнул её за спину, и потянулся к котомке с едой. Немного перекусив, он откупорил вторую. В пару заходов выпил больше половины, громко отрыгнул, и бесчувственно завалился назад. Вот и всё, до вечера можно быть спокойным.

За день мы останавливались всего один раз, и то не больше чем на час. Фотар отошёл чуть вперёд, дождался там инквизитора, и долго с ним разговаривал. Я же, воспользовавшись моментом, переговорил с Гучей. Выяснилось, что навязанный нам попутчик несколько раз пытался разговорить его. Он даже предлагал золото и защиту от преследований, если алхимик сдаст нас церковникам. Торопится мужик. Хочет закончить работу до Таспера, чтобы не ехать с нами дальше. Смешной он…

Не нравится мне такие путешествия, и дело даже не в опасной близости инквизиторов. Не люблю я молчать, не люблю. Охото поговорить, обсудить что-нибудь, рассказать или послушать интересную историю… Эх, скорее бы всё это закончилось…

Следующий день был точной копией предыдущего, если не считать того, что вдоль дороги начали попадаться деревни. Хотя, лучше бы их не было, ведь при появлении солдат графа и ублюдков-инквизиторов, с улиц исчезали все люди, а ставни на окнах закрывались наглухо. Пустая деревня, где даже не слышно собачьего лая — угнетающее зрелище… К вечеру второго дня пути мы добрались до Таспера, где и разъехались с охотниками на ведьм. Они въехали в южные ворота, а мы, с позволения Инквизиции, не заезжая в город, двинулись объездной дорогой. Остановились на большой ровной площадке у придорожного трактира, название которого заставило меня улыбнуться. "У ароматного Зигана". Если там пахнет так же, как воняет единственный знакомый мне Зиган, то я ни в жизнь не переступлю порог этого заведения. Кстати, стоянка эта оказалась не бесплатной, и нам пришлось заплатить по два медяка за каждую повозку. Как сказал мне толстожопый сборщик монет, за эту плату мы получаем полную безопасность жизней и нашего имущества. Ну-ну, знаю я вас. Оставь тут что-нибудь без присмотра, и можешь забыть о своих вещах. Но, как пояснил мне Фотар, слова толстого не просто трёп. Эта таверна и площадка — имущество церковного Ордена Золотого Круга, и всё, что здесь происходит, не обходится без его внимания.

"Заебись! Дожились, нахуй! Заплатил за то, чтобы меня Церковь защищала!" — подумал я, помешивая закипающую на костре похлебку в нашем походном котелке. — "Хорошо, что настоящий Зиган спит и не слышит всей этой хуйни!"

Как бы я не хотел, но нам пришлось довериться местной охране. Мы оставили лошадей и повозки с грузом на площадке, и пошли вслед за Фотаром к месту сожжения Ведьмы. Всё должно было произойти паре сотен ярдов севернее восточных ворот, на огромной площади, вымощенной камнем. Площадь заканчивалась узорчатым фасадом храма Церкви Триединства, по непонятной мне причине построенной за крепостными стенами города. В центре площади уже был сооружён деревянный подиум, в два ярда выше мостовой. По центру подиума возвышалась незамысловатая конструкция из почерневшего дерева в виде буквы "Y", у основания которой церковные служащие раскладывали хворост. Именно к этой конструкции привязывают жертв казни, и на ней, в предсмертной агонии, на медленном огне сгорают неугодные Церкви грешники.

До начала огненного представления было ещё долго, но жадные до чужих мучений зрители уже начинали собираться на площади. Фотар провёл нас к храму, где передал молодому, но уже лысому парню. Клирики — если не ошибаюсь, то именно так зовутся те ублюдки, которые проходят обучения в храмах, в надежде на то, что вскоре станут инквизиторами. Этот лысый выродок был одним из них.

— Пьянь с вами? — высокомерно спросил клирик, указав худеньким пальчиком на Вершка.

— Да, — ответил я, поддерживая неустойчивого мага под руку.

— Смотрите, чтобы эта свинья не испачкала полы, иначе вас выпорят. — Заявила лысая гнида, и жестом повелела следовать за ней.

Полупьяная свинья стиснула зубы, сжала кулаки, но сдержалась. Мы прошли по узкому сводчатому коридору, и оказались в небольшой комнате-канцелярии. По центру, за столом сидел монах в чёрной мантии, перевязанной широким поясом из красной кожи.

— Амак без рода, Гуча без рода и Зиган, так же без рода, — монах перечислил наши имена, прочитав их поочерёдно с разных листов пожелтевшей бумаги. — Всё верно?

— Да, господин, это мы, — подтвердил я, трижды кивнув головой.

— Что за глупость, со стороны вашего мерзкого хозяина, нанимать на работу безродное отребье, — монах укоризненно покачал головой, и что-то записал в бумаги.

— Подписывайтесь, и можете проваливать отсюда, — повелительно заявил монах, и развернул листы в нашу сторону. — Вот перо, вот чернила.

— Но, господин инквизитор сказал нам, что мы должны посмотреть казнь, а уже после засвидетельствовать сей факт на бумаге, — сказал я ему, изобразив как можно более виноватое лицо.

— Я дам вам грамоту… — начал было монах, но осёкся, и подозрительно посмотрел на меня. — А не хочешь ли ты сказать, что казнь не состоится? Кто-то хочет воспрепятствовать деянию Церкви?

— Нет-нет, ваша светлость, я не об этом, — молящим о прощении голосом, попытался я оправдать сказанное ранее. — Ничего такого нам неизвестно, и мы только рады происходящему. Просто…

— Подписывай, — приказал монах, прервав тем самым мои оправдания.

Я поставил закорючку в указанном месте и передал перо алхимику. Гуча повторил за мной, расписавшись на нужном листе, в указанном ему месте. Настала очередь Вершка. Он взял в руки перо, повертел его перед глазами, и макнул в чернильницу.

— Я не умею писать, — буркнул Зиган.

— Ставь крестик, или макни палец в чернила, и оставь оттиск, — заявил на это монах.

— А оттиск задницы можно оставить? — поинтересовался Вершок, и звонко икнул.

— Не смей так шутить! — повысил свой писклявый голос клирик, и вскинул руку вверх. Его пальцы заискрились золотым свечением, на которое Зиган отреагировал ехидной ухмылкой.

— Прости. Боюсь-боюсь и извиняюсь, — пробурчал маг, и нарисовал корявый крест на месте подписи.

— Вот ваша грамота, — монах небрежно швырнул мне лист бумаги, который я успел подхватить, пока он не упал на пол. — Забирайте и проваливайте отсюда.

Глава 7. Огненное представление

Мы решили остаться и посмотреть на казнь. Нет, мне не интересно смотреть на то, как сжигают человека, тем более что я видел это много раз. Я, как и мои друзья, хотели увидеть Белую Ведьму. Как она выглядит, и похожа ли она на человека? Вот что интересовало меня тогда.

Площадь заполнилась зрителями до отказа. Весь цвет дворянства Таспера расположился на высоких трибунах слева от храма, на широком балконе которого уже начали появляться церковники. Три упитанных аббата в черных подрясниках и золотистых рясах уселись на роскошные, резные кресла. За их спинами остались стоять монахи, чьи одеяния выглядели нищенскими, по сравнению с облачением их господ. Непонятно откуда зазвучали громкие звуки горнов, и толпа затихла. Ворота храма бесшумно распахнулись, и по широкому коридору, который мгновенно образовался, к кемадеро двинулась процессия палачей, инквизиторов и, собственно, виновницы торжества. Она была скрыта от глаз, что серьёзно расстроило меня. Но я искренне надеялся, что во время казни я увижу её. Четверо палачей, что скрывались под плащами из грубой кожи, с накинутыми на головы капюшонами, удерживали Ведьму на толстых цепях. Она, закованная по рукам и ногам, парила над землёй, и виной тому были палачи, которые растягивали цепи в разные стороны. Спереди, сзади и по бокам от палачей шли полторы дюжины инквизиторов, двое из которых были нам уже знакомы. Тот ублюдок, что обыскивал нас, возглавлял шествие, а тот, что приказал нам явиться сюда, шёл от него по правую руку. Все они взошли на подиум, и начался процесс приготовления. Палачи приковали жертву к "Y" — образному столбу, после чего ответственные инквизиторы проверили крепление оков. Наш "знакомый", обладатель мерзкого, скрипучего голоса лично проверил качество хвороста у ног Ведьмы, и дал отмашку спускаться вниз. Он и его коллеги сошли по деревянным ступеням, и окружили подиум, оставив на нём лишь палачей.