Мы учились в одиннадцатом классе, когда я впервые заметила, что близнецы наконец начали воспринимать себя конкурентами. Без агрессии, скорее, шутливо. До этого ни один из них не стремился превзойти другого, получить мою благосклонность отдельно от брата, но то время прошло.

Сложно сказать, что послужило толчком к подобным изменениям. Мама, когда я рассказала ей о том, что братья становятся конкурентами, лишь пожала плечами.

— Ну, когда-нибудь это должно было случиться, — сказала она. — Они ещё припозднились, я думала, раньше повзрослеют. Значит, из мальчиков постепенно становятся мужчинами, а все мужчины, Юль, собственники.

— Что же это получается, — я нахмурилась. — Они теперь начнут ссориться и делить меня?

— Совсем не обязательно. В любом случае ты на это повлиять не можешь, это их отношения.

Я была не согласна с мамой — я могла повлиять. Как в положительном ключе, так и в отрицательном. Я отлично осознавала, что способна рассорить Федю и Диму, если начну выделять из них кого-то одного.

Но я не выделяла. Во-первых, потому что не знала, кто из них мне больше нравится — я любила их тогда одинаково. Или мне казалось, что одинаково? Не знаю. В любом случае больше всего на свете я не желала, чтобы они поссорились. И я делала для этого всё возможное. Благо, многое делать и не приходилось: главным было не выделять никого из близнецов.

Но всё когда-нибудь заканчивается, закончилось и это время.

В одиннадцатом классе мы стали всерьёз задумываться о том, куда идти учиться дальше. Конечно, мы думали и раньше, но не настолько серьёзно — тогда казалось, что до этого ещё ого-го сколько времени. Однако теперь выпускной замаячил на горизонте, нужно было выбрать, куда двигаться дальше.

Я не говорила близнецам, что собираюсь на биофак. Я решила это ещё в девятом классе — мне больше всего нравилась биология, да и химию я любила. Почему не говорила? Потому что Федя и Дима, наоборот, всё это не слишком уважали. Им была ближе математика, да и русский с литературой — тем более, что их мама была учительницей как раз русского языка и литературы, а отчим преподавал алгебру и геометрию и был нашим классным руководителем. Я сердцем чувствовала, что из-за меня близнецов может переклинить не туда, куда они мечтают поступить, а совсем в другую сторону.

Я была права. Как только я сдалась и под напором близнецов рассказала им о своих планах, Фред тут же заявил:

— Юльчонок, мы с тобой!

— Но вы же не любите биологию! — попыталась я воззвать к их разуму.

— Зато мы любим тебя, — засмеялся Дима, но его глаза не улыбались — он говорил серьёзно. Да я давно знала, что уж со своими чувствами они не шутят никогда. Как и с моими.

— Но какой в этом смысл? — всё же не сдавалась я. — Когда-нибудь жизнь нас всё равно разведёт, а если вы выберете себе нелюбимую профессию, то от этого только лишний раз страдать будете.

— Да ладно, — отмахнулся Федя. — Ты преувеличиваешь. Биология и химия тоже ничего, мы же эти предметы не ненавидим, да и знаем на «отлично». Зато пойдём в один вуз! Это же здорово!

Я так не считала. Я точно знала, что близнецы по жизни хотели заниматься совсем другим, а не как я — разработками в области биологии. Особенно меня привлекала генная инженерия. Федя и Дима без учёта моих желаний выбирали между архитектурным, физматом и филфаком, но как только я озвучила, куда хочу пойти — сразу забыли о собственных стремлениях.

Я уговаривала их не совершать ошибку весь одиннадцатый класс. Даже общалась с Алёной Леонидовной, их мамой, по этому вопросу. Надеялась, что уж она-то найдёт способ повлиять на этих упрямцев! Но нет — Феде и Диме будто вожжа под хвост попала. Пойдём поступать вместе с Юлей — и всё тут.

В какой-то момент я перестала их уговаривать, осознав, что у меня заканчиваются нервы и терпение, и ещё немного — я близнецов просто придушу за тупое упрямство. Кроме того, на горизонте замаячила другая проблема.

Выпускной вечер.

Разумеется, никто не приходит на выпускной вечер в обнимку с двумя парнями. Хотя я не сомневалась, что Федя и Дима будут вести себя прилично — так, как они вели себя всегда, всё время нашей дружбы. Но мне самой не хотелось туда идти. Я подозревала, что конкуренция, возникшая у близнецов лишь в последний год, на выпускном вечере только обострится. Там же надо будет танцевать! Да я с ума сойду, если начну кружиться в танце с одним из них, а второй станет смотреть. Если бы включали лишь быструю музыку, тогда ладно, ещё можно потерпеть танцы втроём. Но медляки — не вариант, слишком опасно.

Поэтому я сказала маме, что не пойду на выпускной. На торжественное вручение аттестатов — да, а на сам праздник уже нет.

— Ну Юля-я-я, — протянула мама, глядя на меня с жалостью. — Я же не могу не сдавать деньги. Все родители скидываются на выпускной, собираемся везти вас на автобус в ресторан. И как я скажу, что ты не пойдёшь?

— Не говори, что я не пойду. Давай сдадим деньги. Я тебе потом верну! Летом устроюсь на подработку и верну.

— Ох, Юляш… — покачала головой мама. — Ладно, давай так сделаем. Но платье мы тебе всё-таки купим. Вдруг ты передумаешь?

Я не передумала. Даже наоборот. Глядя на Федю и Диму, которых всё сильнее захлёстывало пусть шутливое, но уже соперничество, я понимала: это единственный выход. Не хватает мне, чтобы они подрались там, как два петуха! Я подобного точно не переживу.

Не могу сказать, что мне не хотелось на выпускной. Кому туда не хочется? Тем более, что он бывает лишь раз в жизни. Но я гораздо больше любила близнецов, чем хотела на выпускной, и не могла позволить, чтобы они поссорились.

На покупке платья мама настояла. Оно было такое красивое — само белое, но пояс красный, и красная же нижняя юбка, которая кокетливо торчала из-под белой верхней. Ещё к платью у меня была маленькая клатч-сумочка, тоже красная, и алые изящные туфельки.

— Не хватает только красной шапочки, — шутила бабушка, и мама вздыхала: ей-то мы не говорили, что идти на выпускной я не собираюсь. Думаю, подобным замечательным платьем мама стремилась уговорить меня не совершать ошибку и плюнуть на близнецов. Она всегда осторожно намекала мне, боясь расстроить, что их ссоры — это их проблемы, а я должна жить дальше и не жертвовать собой только из-за того, что Федя и Дима могут поругаться.

— Как поругаются, так и помирятся, — говорила она. — А выпускной-то один раз в жизни! Второй попытки не будет, Юляш!

Я понимала. Но когда представляла, как буду танцевать с Федей, а Дима станет смотреть на нас из-за стола, у меня сжимался желудок и начинало тошнить.

Обойдусь. Выпускной — не главное в жизни.

Аттестат я получила, надев на его вручение то самое бело-красное платье, а когда вернулась на своё место и заметила, с каким выражением на почти одинаковых лицах смотрят на меня близнецы, поняла — всё я решила правильно.

Правда, я почему-то думала, что Федя и Дима, не обнаружив меня в автобусе, который должен был отвезти всех в ресторан, смирно поедут туда праздновать. Мне и в голову не приходило то, что случилось дальше…

Я собиралась провести вечер весьма увлекательно — точнее, увлекательно для меня. Я всегда любила читать, причём всё подряд — и художественную литературу, и научно-популярную, и мемуары, и даже энциклопедии. Выбирала книгу в зависимости от настроения.

Уже не помню, на что упал мой взгляд в тот вечер, когда я пришла домой после вручения аттестатов. Кажется, это были «Записки о Шерлоке Холмсе» — в одиннадцатом классе я как раз увлекалась детективами в свободное от учёбы время, которого было не так уж и много, к сожалению — его львиную долю, разумеется, сжирала подготовка к экзаменам. Но теперь они были позади, осталось только подать документы — и ждать результат. Я надеялась, что меня примут — баллы по ЕГЭ у меня были отличные, лучшие среди одноклассников. У Феди и Димы результат был похожим, но чуть ниже. Однако это «чуть» вряд ли повлияет на поступление, и близнецов примут на биофак вместе со мной.