— Посмотрим, что у нас общего… — Женевьева задумчиво отошла в сторону, входя в новую комнату. — Мы все очень привлекательные.

Улыбка Блэквелла стала ещё шире:

— Это правда.

Офелия бросила на сестру осуждающий взгляд:

— Я тебя умоляю, не раздувай его эго больше, чем оно есть.

— А она это не любит делать, — вставил Блэквелл. — Ей гораздо больше нравится быть в этом положении самой.

Офелия пихнула его локтем в бок, чувствуя, как её щеки разгораются. Он откинул голову назад и расхохотался, и она с трудом подавила боль, которая поднялась в её груди при этом звуке. Вот они, она и Женевьева снова вместе, Блэквелл смеётся от души, а она не может перестать думать о том, что через два дня этого больше не будет.

— А как насчёт⁠— начала Женевьева, но её прервал внезапно возникший у её ног маленький призрачный силуэт. — О, Пушистик! Ты вернулся.

— Пушистик? — одновременно переспросили Офелия и Блэквелл.

— А как ещё я должна была его назвать? — обернулась Женевьева.

— Его зовут По, — с улыбкой пояснил Блэквелл, подходя к коту и беря его на руки.

— Нечестно, что ты можешь его гладить, — надула губы Женевьева.

— Не переживай, ты не так уж много теряешь, — заверил её Блэквелл. — Большую часть времени он тот еще гаденыш.

По тут же вырвался из его рук, как будто обидевшись.

Офелия прочистила горло:

— Ладно, думаю, нам пора заканчивать. Мы обошли не меньше десяти лестничных пролётов и осмотрели каждую комнату — всё без толку. Я вымоталась.

Женевьева фыркнула:

— Ну, неудивительно, после того, сколько энергии вы, наверное, сожгли раньше.

Лицо Офелии вспыхнуло уже в который раз за последний час, а Блэквелл снова выглядел так, будто готов разразиться смехом.

Он подошёл ближе к Офелии, аккуратно отодвинул прядь волос с её лица и заправил её за ухо, добавив:

— Я получаю огромное удовольствие от общения с твоей сестрой.

— Я иду спать, — пробормотала Офелия, легонько оттолкнув его руку, и вышла из комнаты с видом обиженного ребёнка. — Надо было сразу понять, что вы вдвоём станете невыносимой парой.

— Подожди! — Женевьева обогнала Блэквелла, чтобы догнать сестру. — Мы теперь будем делить комнату, верно?

Офелия обернулась через плечо и встретилась взглядом с Блэквеллом. Этот молчаливый обмен выражал больше, чем могли сказать слова.

— Это, пожалуй, лучшее решение, — наконец произнес он.

Разумеется, Офелия не хотела расставаться с Женевьевой, но часть её, эгоистичная и отчаянная, была опустошена мыслью, что их последняя близость останется последней.

— Я соберу свои вещи и встречу тебя в твоей комнате, Офи, — сказала Женевьева.

— Хочешь, мы пойдём с тобой? — предложила Офелия, не уверенная, готова ли она отпустить сестру одну. Но Женевьева отмахнулась от её беспокойства.

— Со мной всё будет в порядке! — заверила она и поспешила прочь.

Блэквелл перенёс Офелию обратно в её комнату спустя несколько секунд.

— Это так странно, — сказала она ему. — Будто столкнулись два мира.

— Я рад, что ты её нашла. Точнее, что она нашла нас, — Блэквелл улыбнулся, обвивая её талию руками и притягивая ближе. — Хотя… жаль, что не на пять минут позже.

Офелия одобрительно промычала, позволив ему подарить ей долгий, сладкий поцелуй.

— Мне жаль, что ты не можешь остаться, — прошептала она.

— Мне тоже, — вздохнул он. — Но, возможно, так будет проще.

Она понимала, что он, вероятно, прав, но это не снимало разочарования. Он поцеловал её ещё раз, на этот раз коротко, попрощался и исчез, оставив её переодеваться в ночную сорочку и забираться под одеяло в ожидании сестры.

***

Офелия проснулась на следующее утро от того, что локоть Женевьевы впивался ей в спину, а всё одеяло было бесцеремонно стянуто на другую сторону кровати.

— Поэтому я точно не скучала, — пробормотала она, поднимаясь с постели и потягиваясь.

Она не помнила, как Женевьева вернулась ночью — должно быть, она слишком крепко заснула. Однако теперь весь пол был усеян вещами. Если что-то и было неизменным в Женевьеве, так это её неспособность поддерживать порядок. Повсюду валялись одежда, обувь и флаконы с духами, которые выпали из двух огромных сундуков. Офелия не могла поверить, как много её сестре удалось запихнуть всего в два чемодана.

С кровати донеслось шевеление — Женевьева потянулась и зевнула.

— Ты взяла больше одной пары обуви, Виви? — укоризненно спросила Офелия. — Ты взяла духи?

— Никогда не знаешь, с кем можешь встретиться, — проворчала Женевьева, недовольная тем, что её отчитывают с самого утра. — И вообще, я взяла только недорогие.

— Ты невероятна, — покачала головой Офелия. — Одевайся, пока я не позвала Блэквелла. Хочу успеть как можно больше обыскать до вечера.

Женевьева с трудом поднялась с постели. Несмотря на то, что в Фантазме их жизнь шла в перевёрнутом ритме, и на дворе был уже день, Женевьева по-прежнему оставалась неизменной «неутренней» персоной. Когда обе наконец были готовы, Офелия позвала Блэквелла. Ей пришлось повторить это несколько раз, прежде чем он её услышал, что она тут же поспешила объяснить сестре.

— Вот почему я ненавижу магию, — проворчала Женевьева, выходя с Офелией в коридор. — Слишком много проклятых правил.

Блэквелл возник прямо перед ними через секунду, с мрачным выражением лица.

— Что случилось? — спросила Офелия.

— Несколько последних участников из других групп начали охотиться на людей, чтобы убить их до следующего уровня, — сообщил он. — Лишь один человек может попытаться пройти девятый уровень, поэтому обычно в это время начинается подобное.

Женевьева и Офелия обменялись взглядами. Офелия знала, что должна сказать следующее.

— Виви…

— Нет, — Женевьева энергично покачала головой. — Я не уйду после всего этого.

— Но, если на девятый уровень сможет попасть только один из нас, зачем рисковать дальше? — рассудила Офелия.

— Тогда я сдамся перед девятым уровнем, — возразила Женевьева. — Но до этого я тебя не брошу.

— Что ж, если и есть подходящее время сдаться, то это перед восьмым уровнем, — вмешался Блэквелл. — Именно там можно потерять больше всего, ведь⁠…

— О, уверен, они справятся, — раздался глубокий, зловещий голос, перебивший его слова.

Офелия тут же напряглась. Синклер появился с самодовольной улыбкой на лице, и Блэквелл застыл, едва сдерживая ярость. Это не предвещало ничего хорошего.

— Это ты! — воскликнула Женевьева, затем повернулась к Офелии. — Это он сказал мне, где тебя искать, Офи.

— О, я давно знаком с Офи, можешь не сомневаться, — произнёс Синклер. — На самом деле, в последний раз, когда мы виделись, мои пальцы были у неё⁠…

— Закончишь это предложение, и я тебя убью, — пригрозил Блэквелл.

Офелия была смущена тем, что единственной её мыслью в этот момент было: Блэквелл, как всегда, был прав — ревность идёт ему чертовски к лицу.

Женевьева, наконец осознав, что между этими троими кроется нечто гораздо более сложное, удивлённо огляделась вокруг.

Наклонившись к Офелии с довольной ухмылкой, она прошептала:

— Пожалуйста, скажи, что они дерутся из-за тебя.

Офелия одарила сестру строгим взглядом, который только ещё больше разжёг её веселье.

Синклер наклонил голову.

— Осторожнее, Блэквелл. Можно подумать, что твоя ревность связана с чем-то опасно запретным.

— Что произошло между вами троими, Офи? — заговорщицким шёпотом спросила Женевьева.

— Разве твоя дорогая сестрица не рассказывала? — невинно спросил Синклер. — Блэквелл не единственный, кого она тут целовала.

— Он единственный, поцелуи с кем мне понравились, — резко ответила Офелия, и улыбка Блэквелла приобрела хищный оттенок.

— А между тем, за всё это время мне никто даже не предложил поцелуя, — с обидой заявила Женевьева.

— Я могу это исправить, — предложил Синклер.