— Извини, Офи, не могу не подшучивать. Никогда не видела тебя такой! Самое пикантное, что ты когда-либо делала, — это Эллиот, а у меня с кусочком пудинга было больше химии, чем у вас двоих.

Офелия недовольно пробурчала что-то, прежде чем вернуть разговор к первоначальному вопросу:

— Значит, ты прошла уровни, просто исчезая?

Женевьева посерьёзнела:

— Более или менее. Ты бы видела меня на уровне с вопросами «правда или ложь». Если бы я не смогла освободиться, меня бы размазали в лепёшку. Оказывается, я не слишком хороша в распознавании лжи.

— А как насчёт всех привидений в поместье? — спросила Офелия.

Женевьева пожала плечами:

— Легко избавиться от них, когда можешь проходить сквозь стены.

— Ты хочешь сказать, что так хорошо контролируешь свои способности? — удивилась Офелия.

Женевьева закусила губу:

— Да. Я занимаюсь этим с детства. Теперь это для меня как вторая натура. Именно так я всегда избегала наказаний дома.

— Я знала, что это ты украла ту дорогую бутылку ликёра из шкафа на Марди Гра много лет назад! Теперь понятно, почему мама была в таком замешательстве — тебе не нужен был её ключ.

— Ну, тогда она чуть не поймала меня, — пробормотала Женевьева. — На самом деле, я почти уверена, что она всё поняла, но так и не решилась меня об этом спросить. Думаю, это была не та магия, которая могла бы привлечь её внимание.

— Виви… — прошептала Офелия. — Почему ты никогда не рассказывала мне, что можешь делать такое?

— Потому что… — Женевьева выглядела печальной. — Я доверяю тебе, Офи, правда. Но когда мы были младше, я не могла рисковать, что ты проговоришься и расскажешь маме. Она так тебя оберегала… я не хотела такой жизни. Я всегда боялась, что она узнает о моей магии и лишит меня свободы, как лишила тебя. Если бы я только знала, что ей, скорее всего, вообще всё равно.

— Она не лишала меня свободы⁠—

— Лишала, — перебила Женевьева. — Чёрт возьми, лишала.

— У меня было хорошее детство, Виви. Просто… у меня были другие обязанности и ожидания.

— Ты никогда не поймёшь, насколько я благодарна, что ты моя старшая сестра, — сказала Женевьева. — Если бы на твоём месте был кто-то менее самоотверженный, мы бы не были так близки. Но мне всегда было тяжело видеть, как ты откладываешь свои мечты, интересы… всю свою жизнь ради чувства долга перед наследием нашей семьи. Я хочу, чтобы ты была той, кем хочешь быть, Офи.

— Мы близки? — прошептала Офелия. — В моей группе была одна девушка… Люси.

Женевьева резко выпрямилась. — Люси Вэйл?

Офелия кивнула. — Она сказала, что вы дружили. Целая компания. Я даже имён их никогда не слышала. Казалось, будто ты жила какой-то отдельной жизнью без меня. Будто ты оставила меня позади.

Женевьева сглотнула. — Я никогда не хотела хвастаться своей социальной жизнью, зная, как это расстраивало тебя. Я хотела рассказать тебе о своих друзьях. И расскажу. Я расскажу тебе всё, Офи. Ты — самый важный человек для меня в этом мире. Ты ведь знаешь это, правда?

У Офелии на глаза навернулись слёзы. — Пожалуйста, никогда не отдаляйся от меня. Мне нужна ты. Мы — это мы. Навсегда. Правда?

— Обещаю, — прошептала Женевьева, обнимая её.

Они так и сидели, казалось, целую вечность, крепко прижимаясь друг к другу, словно стараясь убедиться, что это всё на самом деле, что они здесь, вместе, и всё теперь будет хорошо.

Когда Женевьева, наконец, отстранилась, она спросила:

— Что случилось с Люси?

Офелия поморщилась. — Она жива.

Женевьева с облегчением вздохнула.

— Но она… проклята, — добавила Офелия, прежде чем рассказать всю эту историю.

— Люси — один из лучших людей, которых я встречала, — сказала Женевьева. — Это ужасно.

— Она всегда была милой. А вот её кузен…

— Ты про Кэйда? — Глаза Женевьевы вспыхнули гневом. — Кэйд был здесь? Он, пожалуй, один из самых больших подонков, которых мне доводилось встретить. И это я видела его мельком.

— Приятно знать, что его репутация его опережает, — кивнула Офелия. — Особенно если учесть, что я его убила.

— Что?! — вскрикнула Женевьева.

— На последнем уровне это был он или я. Я выбрала себя.

Женевьева смотрела на Офелию так, словно видела её впервые.

— Ты так сильно изменилась за столь короткое время.

— Я никогда не чувствовала себя настолько уверенной в том, кто я есть, как сейчас, — призналась Офелия. — Знаю, это странно. Это последнее место, где я ожидала обрести себя. Но это правда.

— Что ж, это же место твоего происхождения, — пошутила Женевьева. — Поэтично, если подумать. Или, может, дело просто в здешней воде.

Офелия мягко рассмеялась. — Или в том, что я — дочь нашей матери.

Женевьева улыбнулась и сказала:

— Я горжусь тобой, Офи.

Офелия готова была разрыдаться прямо там.

— Прости за то, что я тогда сказала тебе в переулке. Мы только что простились с матерью, я была расстроена, подавлена… Мне так жаль, что я вынудила тебя прийти сюда.

— О, Офелия… — Женевьева покачала головой. — Прости, если ты хоть на секунду подумала, что это ты заставила меня прийти сюда. Я бы пришла в любом случае. Это всегда было моим планом. А то, что ты тогда сказала… ты ведь не ошибалась. Ты всегда убираешь за мной мои ошибки, а я просто хотела хоть раз сделать что-то для тебя.

Словно тяжёлый груз свалился с плеч Офелии после слов сестры.

— Итак! — Женевьева хлопнула в ладони, прежде чем встать с кровати. — Следующий пункт в нашем списке: у нас есть сорок восемь часов, чтобы убедиться, что тебе не придётся отдавать десятилетие своей жизни сексуальному Призраку. С чего начнём?

Офелия улыбнулась. Надежда вновь поселилась в её сердце.

ГЛАВА 47. СТОЛКНОВЕНИЕ

Девятая ночь в Фантазме

— Нам стоит придумать название для команды, — предложила Женевьева, когда они поднялись на шестой этаж особняка. В команду входили Офелия, Женевьева и весьма развеселённый Блэквелл.

Последние три часа они исследовали этажи и комнаты Фантазмы, пытаясь обойти как можно больше территорий. Они до сих пор не встретили никого из оставшихся участников, что сильно тревожило Офелию. Она хотела заранее оценить своих соперников перед следующим испытанием.

Женевьева же, напротив, казалась совершенно беззаботной, сосредоточив всё своё внимание на том, чтобы засыпать Блэквелла вопросами обо всём, что приходило ей в голову:

— Каково это — быть призраком?

— Ты не боишься, что твоя одежда выйдет из моды?

— Или что ты безнадёжно отстал от последних технологий?

— Ты вообще когда-нибудь видел машину?

— Сколько людей ты видел умирающими здесь?

— И насколько длин⁠—

Офелия даже не хотела знать, куда вел последний вопрос, но она успела оборвать Женевьеву прежде, чем та успела его закончить. Надо отдать должное Блэквеллу: он воспринимал каждое её изречение спокойно, а, кажется, даже получал удовольствие от её выходок. Это пробуждало в Офелии странную тоску где-то глубоко внутри. Она постаралась подавить это чувство, сосредоточившись на их поисках.

Все коридоры и залы в остальных крыльях оказались почти идентичны тому, где Офелия провела всё это время. Те же вычурные столовые, библиотеки и случайные чуланы. Довольно быстро они поняли, что это одни и те же комнаты, только существующие на разных линейных плоскостях, словно наложенные друг на друга в отдельных карманах вселенной. От этой мысли у Офелии начинала кружиться голова, но теперь стало понятнее, почему имя её отца оказалось вырезано именно в её части особняка. Теоретически, если другие участники осознали это, они могли оставлять сообщения для других групп. Эта деталь особенно раздражала Офелию, учитывая, сколько времени она провела в тревоге из-за пропажи Женевьевы.

— Я открыт к предложениям по названию команды, — наконец вмешался Блэквелл, вырывая её из размышлений и возвращая к их нелепому разговору.