Откровенно говоря, в тишине мне побыть в последние дни не удавалось: все точно с цепи сорвались, словно думали, что даже минута тишины может пагубно сказаться на мне. И мои гневные истерики с матом и рукоприкладством, с требованием оставить меня, наконец, в покое, отчего-то никого не пугали.
Потому сейчас, несмотря на мое откровенное нежелание любоваться новым домом, я не отказала брату в предложении прокатиться и была благодарна за эту передышку.
После того раза, как Адриан проник ко мне в комнату, мы больше не виделись. Но если кто-то решит, что мы поговорили и расставили все точки над «ё», распрощавшись на «хорошей ноте», глубоко заблуждается.
Все дело в том, что почти сразу после его появления в оконном проеме, ему пришлось спешно ретироваться из-за появившегося, словно черт из табакерки, отца, у которого тем днем, вроде как, должны были быть дела вне особняка.
Так, толком не сказав даже «здрасти», Адриан был буквально вытолкан моим братом обратно в окно, отчего я, честно сказать, охренела.
— Какого?.. — услышала я возглас Адриана, но в ответ брат зашипел:
— Шухер! Отец вернулся! Потом, все потом, если не хочешь, чтобы тебя на коврик прикроватный пустили! Беги и не оглядывайся! Спасайся! — напутствовал Крейг полузадушенным шепотом, после чего плотно закрыл окно и стал его старательно занавешивать, расправляя тюль, точно так всегда и было. Затем «Сивкой-буркой» проскакал обратно на свое кресло и схватился за тарелку, подсовывая мне под нос ложку, правда не заметил, что она была пустой. — Ты ничего не видела, — сделав страшные глаза, прошипел мне брат.
Но цирк на том не закончился, так как следующим пунктом в мою комнату ворвался запыхавшийся отец и, точно ревнивый рогоносец, стал старательно заглядывать во все места, которые я недавно перечисляла: шкаф, под кровать и даже за занавески. В окно мой родитель также не поленился выглянуть.
Лишь после этого успокоился и обратил внимание на меня с братом.
— А что, собственно, происходит? — рискнула я уточнить. Брат с отцом переглянулись, а после отец стал с заискивающим видом уходить от темы.
— Да так... переживаю. Просто переживания старого человека, который печется о здоровье своей доченьки... — бочком пятясь к двери, заверял отец, косясь на какой-то камень в своих руках, который слабо мерцал. Кажется, такие использовались вместо сигнализации, оповещая о проникновении чужаков. — Просто подумал, что моей принцессе стало душно, вот и решил открыть окно... для проветривания, — давил он улыбку, практически проскользнув обратно в коридор. — Ну, я пошел. Еще проведаю тебя чуть позже. Отдыхай, доченька... — но после, противореча своим же словам, строго посмотрел на сына и приказным тоном отчеканил: — Окна не открывать.
После вновь куда-то побежал.
Брат выдохнул с облегчением, но тут вспомнил обо мне и покосился с опаской, вздрогнув, когда наткнулся на мою «милейшую» улыбку:
— Братец, ничего не желаешь мне объяснить?
Поняв, что ему уже не отвертеться, пришлось объяснять.
Выяснилось, что отец меня... буквально выкрал, воспользовавшись тем, что сам Адриан был без сознания, после чего бросил все силы на то, чтобы не дать нам даже встретиться, а сейчас занимается аннулированием нашего брака. Даже связи Корнуэлла и требование самого императора никак не могли повлиять на Стефана Макроя, который мастерски придумывал различные оправдания, чтобы не дать Адриану добраться до меня: от плохого самочувствия до секущихся кончиков волос, из-за чего у меня теперь дурное настроение.
После тщетных попыток повлиять на мнение тестя, Адриану ничего не оставалось, кроме как идти на крайние меры и даже пытаться попасть в усадьбу тайком, а то и взять в осаду. Но поместье Макрой — не то место, которое можно взять такими примитивными методами, учитывая, что решимость отца была велика, а опыт охотника — еще больше, из-за чего он буквально превратил территорию поместья в минное поле из всевозможных ловушек.
Слушая это, мне представлялись сцены из фильма «Рембо» и отец с повязанной полоской на голове.
Потому Адриану не оставалось ничего иного, как опуститься до подкупа приближенных лиц. Учитывая, что, по всей видимости, Крейг явно сотрудничал с нарушителем, в качестве взятки был тот самый конверт, который позже все же повесят в рамочке...
Помня одержимость отца моим здоровьем и счастьем, я не сомневалась, что весть о том, что я едва не погибла, сильно сказалась на нем. Но не думала, что у него настолько сорвет крышу, что он пойдет даже против воли императора.
Впрочем, у императора были другие заботы, учитывая масштаб заговора, который был раскрыт с помощью показаний третьего принца, который все же выжил благодаря своевременной помощи нашедшего его Рагнара. Лесли казнили, первую наложницу обвинили в измене и отправили в темницу на пожизненное. Принц Виго, хоть напрямую не участвовал в заговоре, лишь следуя воле матери, все же знал о готовящемся заговоре, но ничего не предпринял, потому его лишили статуса принца и отправили в изгнание на приграничье, где он должен будет отслужить как солдат двадцать лет, после чего сможет вернуться в столицу. Так как третий принц сотрудничал при расследовании, он так же, как первая наложница проведет всю жизнь в темнице вместо казни. Учитывая его юный возраст, даже не уверена, что было лучше.
От этого рассказа стало неприятно на душе, и вспомнился тот наш последний разговор с Виго. Ведь было видно, что он пытался меня предупредить, зная, что его мать желает избавиться от меня, если не удастся переманить на свою сторону. Но не стал, хотя никогда не казался мне злодеем.
Уже после, рассуждая об этом с братом, он рассказал, что стало причиной подобного поступка. Оказалось, что причина поступка Виго была продиктована в основном его нелюбовью и завистью к Корнуэллу. А все началось с банальной причины: Виго был влюблен в Меланию, даже желал заключить с ней помолвку. Но та отказала ему и даже поступила на службу личным рыцарем Адриана, что и закрепило обиду в сердце юного принца.
А тут еще я...
Впрочем, оправдывать я подобное все равно не собиралась. Из-за его обид и неудач в любовных делах я едва жизни не лишилась. А так как всепрощение – не для меня, то жалости я не ощущала ни к одному из этих му... рзиков.
Кстати о Мурзиках.
Неожиданно даже для себя, узнав, что Корнуэлл вовсе не забыл про меня и даже пытался встретиться, я почувствовала себя лучше и даже хотела повлиять на отца, чтобы тот разрешил нам увидеться. Он долго упирался, заявляя, что тот не достоин даже взглянуть на меня, после того, что я пережила по его недосмотру.
Спорить с такой логикой было сложно. Но я старалась, наполненная воодушевлением и... надеждой. Те намеки Мелании и брата, а так же мои личные мысли относительно мотивов Адриана пожертвовать собой ради меня, сказались и стали обретать форму и правдоподобность, которые, честно говоря, радовали.
Ровно до того момента, как из императорского дворца пришло официальное послание, в котором была купчая на дом в качестве компенсации за физический и моральный вред и... документы о расторжении брака между мной и Адрианом с... подписью последнего.
Если для отца эта весть стала, как подарок небес, то я... словно получила ушат с ледяной водой на голову. Осознание было... болезненным.
И вновь не было даже паршивой записки с банальным «Спасибо за сотрудничество». Скотообразина бесчувственная!
Серьезно? А чего я, собственно, от Адриана ожидала? Сама понадеялась, сама поверила... сама же разочаровалась, вспомнив, кто есть кто в этой истории «не моего романа».
И вот, спустя неделю, я здесь: в новом доме, который стал моими откупными. Из нерадостных мыслей меня вывел стук. Я вздрогнула и посмотрела наверх, но стучал не брат‚ учитывая, что он показал голову и спросил:
— Кто-то пришел? Откроешь?
Я пожала плечами и посмотрела на дверь. И кто это может быть, учитывая, что мы тут никого не знаем?
— Кто там? — вспомнив про осторожность, спросила я, но, честно говоря, не особо вслушивалась. Такая апатия в последнее время навалилась...
