Недалеко от меня лежало и не двигалось крупное мужское полностью обнаженное тело. Но не это заставило меня оторопеть. Нагота меня в тот момент смущала в последнюю очередь. То, что на самом деле имело значение, это огромный окровавленный сук, который торчал прямо из тела человека в районе неподвижной груди.

— Адриан! — закричала я на пределе своих возможностей, забыв обо всем на свете.

Глава 11

— Что с твоим лицом? — задал вопрос брат, сложив руки на груди. Ну как руки. Руку, учитывая, что вторая у него и без того была на подвязке после серьезного ранения.

— А что с ним не так? — проворчала я. — Свое-то видел? — не смогла я сдержать раздражения, смотря на один сплошной синяк и порез вместо некогда симпатичного лица родственника. Моя физиономия тоже в значительной степени пострадала. Но в отличие от братца, во мне все еще угадывались черты рода Макрой, в то время как я узнавала родственника лишь по габаритам и цвету волос. — Тебя вполне можно вместо пугала выставлять, а ты про меня что-то говоришь.

Брат машинально коснулся уже подживающих ран под левым глазом, поморщился от боли, но быстро вернул самообладание и строго заметил:

— Да я не про это, — обиделся Крейг. — Я про выражение твоего лица. Ты чего такая недовольная уже несколько дней? Наоборот же, радоваться нужно!

— Чувствую себя обманутой, — надулась я, сложив руки на груди, и зашипела от боли в конечностях, которые были не просто переломаны, но еще и заметно повреждены веревками, из-за которых я до сих пор не могла вернуть подвижность кистей. Радует лишь то, что мир магический и в нем имеются не только зелья, но и целители. Потому мне пообещали, что скоро я восстановлюсь, а до тех пор нужно лишь потерпеть...

Вот где справедливость, спрашивается?

— Вот даешь! — фыркнул братец, а после вспомнил о своей задаче и вновь вернулся к моей кормежке, зачерпнув здоровой рукой похлебку и протянув ложку ко мне. Я залилась стыдливым румянцем, но рот послушно открыла и позволила себя кормить. — Еще недавно места себе не находила от беспокойства, отказываясь лечиться, пока не узнаешь о состоянии Корнуэлла, а теперь, когда все обошлось, ведешь себя как обиженный ребенок.

— Вот именно! — не выдержала я, толком не прожевав, потому тут же поперхнулась и закашлялась. Брат учтиво похлопал меня по спине, а я вновь взвыла из-за боли еще и в сломанных ребрах. — Какого черта? Еще недавно я была уверена, что этот кошак кони двинет, но сейчас он где-то резво скачет, в то время, когда после всего моего стресса и переживаний, я оказалась самой пострадавшей. Я даже есть самостоятельно не могу! — в праведном негодовании подняла перебинтованные ладони, из-за которых уже двое суток совершенно беспомощна и должна терпеть унизительный уход от других людей даже в базовых и интимных вещах. Кормит меня брат, а вот в «дамской комнате» приходится полагаться на служанок. Я даже дойти до уборной не могу, ибо сломала и ноги, потому меня несут на руках!

Да я со стыда сгореть желаю каждый раз, потому стараюсь лишний раз не есть и не пить!

— Я не понял, — вздохнул Крейг — Так ты рада, что он выжил, или наоборот

злишься?

— Не знаю! Не решила еще! — выкрикнула я гневно и, надувшись как капризный ребенок, отвернулась, вспоминая произошедшее.

Вновь нахлынули страшные воспоминания с того обрыва, когда я уже попрощалась с жизнью, но в последний момент была спасена Адрианом, пожертвовавшим собой. Помню, как очнулась и увидела окровавленное тело мужчины без признаков жизни с торчащим суком прямо из груди. Пусть Адриан и принял на себя основной удар, чем сберег мне жизнь, я все же знатно поломалась во многих местах, потому не могла даже пошевелиться и была вынуждена лишь беспомощно рыдать и звать на помощь. А также молиться, чтобы этот паршивый Мурзик не помер.

Не знаю, сколько конкретно прошло времени, прежде чем нас обнаружили, но не думаю, что долго. Однако те десятки минут казались мне бесконечными и обреченными. Не удивлюсь, что седых волос у меня прибавилось, но когда нас обнаружили гвардейцы, я пребывала в состоянии истерики, отказываясь принимать помощь прежде Адриана, который к тому времени так и не очнулся.

Лишь после того, как меня усыпили, целители смогли оказать мне первую помощь, но даже во сне тот кошмар не отпускал меня, и я вновь и вновь переживала тот ужас, а картина безжизненного тела Адриана, пожертвовавшего собой ради меня, вынуждала рыдать даже во сне.

Однако, когда я очнулась, рядом уже был разводящий сырость отец, который причитал над моей поломанной тушкой и понурый и так же сильно израненный, но живой брат, который, как выяснилось, и привел гвардейцев на поиски меня и подмогу.

И, несмотря на жуткую боль во всем теле, первым делом я спросила про Корнуэлла. И какого же было мое удивление, когда выяснилось, что он уже пришел в сознание и даже занялся делами, связанными с происшествием.

Признаться, я настолько охренела от подобной новости, что не поверила, решив, что меня дурят. Но затем, при выяснении подробностей, выяснилось... что Адриан никогда и не был серьезно ранен, вопреки моим воспоминаниям. Да, Лесли его подстрелил, ранив в руку, да во время падения Адриан принял на себя основной удар, но вырубился вовсе не из-за ранения в грудь, как мне казалось, а из-за сильного удара головой. Тот же злосчастный сук... Сука... как в паршивом клише, лишь слегка оцарапал мужчину, попав между подмышкой и грудной клеткой. Отсюда и кровь на деревяшке, а из-за моего положения я и подумала, что проткнута грудь, когда жизни Адриана в реальности ничто не угрожало.

Узнав это, я сначала обрадовалась, но по мере успокоения приходило все больше осознания: подсчитав впустую потраченные нервные клетки, ранения по собственному телу, многочисленные кошмары, потенциальную седину и даже необходимость унизительного ухода в плане гигиены... я нашла единственного виновного во всех моих бедах.

Этот паршивый Мурзик!

Гнев мой был столь велик, что окажись этот паршивец поблизости в тот момент, я бы непременно его покусала. Но его не было, потому материлась я в присутствии родственников. Как это ни удивительно, но тех это только обрадовало, а мое нецензурное выступление было для этих двоих ненормальных главным показателем того, что я прихожу в норму.

После отцу пришлось отлучиться по делам, а за мной остался ухаживать Крейг, да и оказалась я не где-то, а в нашем родовом поместье. Как оказалось, узнав о произошедшем, отец настоял на том, чтобы забрать меня и защищать силами Макрой. Удивительно также то, что никто этому решению не препятствовал.

Меня всячески пытались оградить от переживаний, потому в информации ограничивали, но постепенно картина произошедшего все же стала невнятно вырисовываться. Немало в этом посодействовала... Мелания, которая нанесла

Визит на второй день после моего пробуждения.

От нее я узнала то, что брат с отцом пытались от меня скрыть, хоть и не все. После моего побега Крейг с Меланией бросили все силы на то, чтобы задержать преследователей, хоть и не всех. Врагов оказалось куда больше, потому Мелания даже допустила то, что они не справятся. Однако, работая в паре, несмотря на ранения, им удалось разобраться с убийцами, но из-за полученных ран и усталости девушка выбилась из сил, потому отправиться на выручку мне не могла и даже думала, что Крейг бросит ее, но вместо этого он донес ее до ближайшего лагеря, передал целителям и только после этого бросился на мое спасение. Рассказывая это, выражение лица девушки было странным, что меня удивило.

Остальное она и сама знает плохо, ибо проходила лечение. Но до нее дошел слух, что в императорском дворце в данный момент творится настоящий хаос: первую наложницу бросили в темницу, а принца Виго посадили под домашний арест до выяснения всех обстоятельств нападения во время охоты. И в эпицентре всего этого находился Адриан и... кронпринц Рагнар, который вышел из этой передряги живым и относительно здоровым, не считая многочисленных ранений.