— … вы все всё видите, так что обойдёмся без долгих вступлений. Мы не успеваем на перехват, — донеслось из динамиков. — Не успеваем. Полигон слишком далеко…

Вольфрам тяжело облокотился нижними руками на пульт, а верхними закрыл лицо.

— … это билет в один конец в любом случае. — продолжал человек на экране. — Мы будто древние воины Старой Земли, летим в Вальгаллу…

— В Вальгаллу… — одними губами прошептал Вольфрам.

В тот миг он ненавидел свою память сильнее, чем когда-либо.

* * *

— Ты безумец! — кричала девушка. — Остановись!

— Я целиком и полностью в здравом уме, — вздохнул Вольфрам. — Более здравом, чем когда-либо.

— Ты себя со стороны видел? Корабль трещит по швам, движки сейчас расплавятся, экипаж… экипаж мертв!

— Я везу их в Вальгаллу. Как они и просили.

Из-за переборок раздавался треск металла, всё громче и громче. В соседних креслах замерли покойники, раздавленные перегрузкой. Сквозь забрала шлемов было видно их перекошенные, стянутые лица. Борткомпьютер выводил на экран одну неисправность за другой. Девушка не могла даже пошевелиться, и поэтому говорила сразу в радиоканал.

— Послушай, ну куда ты так гонишь?

— Защищаю свою родную планету. Пафосно звучит, но так и есть. Неужели ты будешь меня за это осуждать?

Он сидел в своём кресле, сложив две руки на подлокотниках и две на животе, и, прикрыв глаза, рулил борткомпьютером по беспроводному интерфейсу. Ни одного лишнего движения.

— Вольфрам, я всегда верила тебе. Всегда. Даже когда мы… расходились во мнениях, ты был со мной честен. Никто никогда в тебе не сомневался и не сомневается. Но сейчас… — она резко повысила голос — … какая нахрен разница, вакуум её к драной матери забери?!! Первая волна атаки уже прорвалась и отбомбилась. Там всё горит, ты слышишь, всё!

Вольфрам не ответил. Девушка всхлипнула и заговорила почти шепотом:

— Всё горит, от горизонта до горизонта, от моря до моря. Спасать нечего.

Один из экранов переключился на изображение планеты. Прекрасный голубой шар, покрытый рябью облаков, искрился вспышками атомных взрывов. Пыль уже окрашивала его серым, медленно, но верно.

— Это с метеоспутника. Видишь? Кого ты там спасать собрался?

Вольфрам снова не ответил. Трещал и хрустел корпус, борткомпьютер ругался на параметры реакторов, скалились мертвецы в соседних креслах. Крейсер шел на двадцати G.

— Нет больше ничего, — шептала в радиоканал девушка. — Помнишь кедровую рощу, которую мы с ребятами посадили, когда все началось? Я была там месяц назад. Казалось, деревья подпирали небо. Теперь их нет. А нашу беседку за библиотекой помнишь? Я брала туда книги и вечно засиживалась допоздна, а ты…

— … А я приходил посмотреть закат. И забирал тебя домой.

— Да, я помню, — девушка всхлипнула. — Убеждал, что ночью надо спать, даже если организму сон не нужен. Как… наивно.

— Я ошибался?

— Нет, но… Ты так далёк от человека. Дальше чем все мы. И больше всех за человечность цепляешься.

— А каким я должен быть?

— Рациональным. Таким, какой ты в бою.

За переборками что-то особенно сильно хрустнуло, раздался громкий скрежет. Корабль ломал сам себя, но продолжал разгоняться.

— Ладно, Марго, — сказал Вольфрам. — Что ты предлагаешь?

— А ты до сих пор не понял? Планету не спасти. Консорциуму конец. Ты этого не изменишь.

— И?

— Ты уже никому не поможешь. Никому, кроме себя.

— Мысль интересная, продолжай.

— Да ты меня даже не слушаешь!

— Марго, успокойся. Я всегда тебя слушал. Не всегда соглашался, но неизменно ценил твое мнение.

— И в тот раз?

— Да, и в тот раз тоже.

— Но поступил по-своему. А сейчас я прошу тебя. Я умоляю! Послушайся меня хоть раз!

— Я слушаю.

Он был спокоен как линейный крейсер и даже не двигался. При этом рулил всеми корабельными системами одновременно, прокладывал курс и вел зашифрованную радиосвязь с десятками абонентов. Было страшно даже представить, с какой нагрузкой работал его мозг и надолго ли его хватит.

— Послушай меня, — медленно, по слогам сказала Марго. — Ты никого не спасешь, уже поздно. Полигон слишком далеко, мы бы в любом случае не успели. Не пора ли подумать о нас? Если твои мозги еще способны на чувства, конечно. Если нет — включи рациональность и подумай о собственной шкуре.

Девушка перевела дух, насколько применимо к радиоканалу и продолжила:

— Просто выйди из боя, и в прыжок. При минимальном интервале между прыжками нас не перехватить, сам знаешь.

— И что дальше?

— Независимых миров — десятки. Выбирай любой. И покупай. Или завоёвывай. С этим кораблём мы будем диктовать правила игры.

— Наполеоновские планы?

— Немножко. И это лучший вариант для нас сейчас.

— Лучший — возможно. Но недолговечный. Тебе как всегда не хватает дальновидности, Марго.

— О чем ты?

— Представь, мы появляемся у приличной независимой планеты, и делаем местному царьку предложение, от которого невозможно отказаться…

— Таков и был план.

— А дальше что? Нам неизбежно придётся лезть в местные проблемы. Хотя бы просто из незнания локальной специфики. О нас узнают все кому не лень — корабль такого размера не спрячешь.

— И?

— Два варианта. Первый — мы привлечем внимание, и по нашу душу явятся все заинтересованные лица. Рано или поздно.

— А второй? — спросила Марго.

— Второй хуже. Царёк решит свои вопросы нашими руками, а потом сам нас и продаст. Корабль разберут по винтикам, а мы… помнишь кошку?

— Кошку?

— Ну кошку, — вздохнул Вольфрам. — Еще в платьице с передником.

— А, эту. Помню.

— А помнишь, как она зашла не в ту комнату?

— Там кибер за собой дверь не закрыл, — проворчала Марго. — У них мозгов хватает только чтоб ноги не заплетались…

— А что было потом? Что там случилось с бедной кошкой?

Марго не ответила.

— Вот то же самое ждёт и нас, — закончил Вольфрам.

Они молчали несколько минут. Корабль бешено трясся, но продолжал разгоняться. Всё скрипело, искрило и шаталось. Стали гаснуть лампы на потолке, одна за другой.

— На корабле есть шлюпки, — вдруг сказал Вольфрам. — Я запущу их как ложные цели перед атакой. Но одну могу оставить тебе. Есть несколько кораблей, которые могут успеть тебя подобрать. Отправлю сообщение, скажу, что перед атакой оставляем минимальный экипаж из добровольцев, а остальным приказано спасаться. Это должно сработать. Решайся. У тебя… шесть часов одиннадцать минут на размышления.

— А ты?

— Я свой выбор сделал. Сразу и окончательно.

* * *

Он помотал головой и с огромным, нечеловеческим усилием вернулся назад в реальность. Вновь стоял перед пультом, с помутневшего экрана смотрело застывшее лицо капитана.

Вольфрам резко ударил по клавишам, возвращая терминал к списку сообщений, и на несколько минут погрузился в чтение. Теория Виктора неожиданно подтвердилась. В списке исходящих сообщений обнаружилось одно явно новое. Все часы на базе давно не работали, и когда появилось питание с «Кицунэ», хронометр в пульте возобновил работу с нуля. Получился явный разрыв в хронологии событий. Но само сообщение ничего из себя не представляло — просто набор цифр. Явно условный сигнал. Причем с ненаправленных антенн. Кому и зачем? Непонятно. Кое-какие мысли на этот счет у Вольфрама были. Но это подождёт. Пока нужна только самая простая версия, которую можно будет преподнести любопытному полицейскому, чтобы он поверил.

И еще нужно кое-что с собой забрать. Вольфрам достал ключ из замка, обошел пульт и распахнул заднюю крышку. Через минуту на пульт один за другим легли три модуля памяти размером с небольшую книгу.

Вольфрам не спеша осмотрел их, крутя каждый отдельной рукой, а свободной почесывая переносицу. Выбрал один и сунул в карман плаща. Потом задумчиво огляделся. Не всё можно оставлять кому попало, далеко не всё. А Виктор где-то тут положил кувалду. Вот и пригодится.