Герцог Скоринг сделал шаг вперед, но дорогу ему преградил епископ Лонгин. Двое здоровяков, старик и молодой герцог, уставились друг на друга. Намерения Лонгина были весьма серьезны, Араон это знал, ибо за пять лет изучил все манеры своего воспитателя наизусть. Между собой и Скорингом он держал, словно щит, книгу в испачканном кровью окладе.

- Исповедь сестры Агелины, записанная с ее слов в пятый день девятины Святого Окберта Агайрского в год три тысячи восемьсот семьдесят восьмой от Сотворения! - начал читать герольд.

Через пять минут, когда он закончил, Араон узнал, что является самозванцем.

Он и до сих пор знал, что родился раньше срока, поскольку его матери накануне родов приспичило отправиться на богомолье. Именно этим лекари объясняли его не самое лучшее здоровье и слабое телосложение. Он знал, что родился в каком-то монастыре и вовсе не так, как следовало появляться на свет наследнику престола - в присутствии шести придворных дам и четырех королевских медиков. Почти шестнадцать лет это никого не волновало, об этом все забыли, забыл и сам Араон...

Теперь же он узнал, что покойная королева Астрид произвела на свет слабого ребенка, который умер в ночь после родов, и, опасаясь гнева царственного супруга, уговорила монахиню Агелину подменить его на младенца, которого в тот день подбросили в монастырь.

Ассамблея молча пыталась осознать суть прочитанного. Лица владетелей достойны были кистей лучших художников. Они смотрели на Реми, но тот ничего не говорил, и, к счастью, кажется, вовсе не мог: герцог Алларэ пытался подавить очередной приступ кашля. Он кусал и без того растрескавшиеся губы.

Зато к Ассамблее наконец-то обратился герцог Скоринг.

- Уважаемые господа, члены цехов и гильдий! Зачитанный нами документ, несомненно, интересен, но это - фальшивка. Этой подделкой герцог Алларэ надеялся посеять смуту между нами. Он не побоялся оскорбить наследника престола подлым обвинением, он посмел оскорбить память его покойной матери, любимой нами королевы Астрид! Этой фальшивой исповедью, хранившейся в доме изменника...

- Вы говорите, да не заговаривайтесь! - перебил эллонец. - У вас и герцог Гоэллон - изменник?!

- Этой подделкой, появившейся невесть откуда через шесть лет, герцог Алларэ пытается оскорбить нас всех. У нас есть король, король из благословенной Сотворившими династии Сеорнов...

- Король у нас действительно есть, - прокашлялся Реми. - Только не этот, а принц Элграс.

- Кто из присутствующих может подтвердить эту клеветническую чушь? - продолжал говорить герцог Скоринг. Араон с радостью заметил, что многие кивают.

- Я! - из рядов Алларэ поднялся некто, на кого принц раньше не обращал внимания: почти все алларцы одной масти, и отличить одного от другого трудно уже с десяти шагов.

Братец-бастард сменил цвета с королевских на алларские.

- Мне и ранее доводилось слышать подобные... предположения, - говорил он не слишком громко и довольно нерешительно. - Владетель Далорн из Алларэ...

Герцогов шпион нашел способ отомстить за давнюю обиду.

- Еще один преступник и убийца! - загремел Скоринг. - Господа, доколе мы будем сносить одну клевету и подлость за другой? Доколе мы позволим оскорблять нашего короля?

- А где принц Элграс?

- Так настоящий он или нет?

- Бордель, а не Ассамблея!

- Алларэ, где вы взяли эту исповедь?

- Герцог Алларэ, поклянитесь, что будете говорить правду!

- Епископ, скажите что-нибудь!

Епископ развернулся к герцогу Алларэ и протянул ему на вытянутых руках Книгу для клятвы. Реми замер столбом, глядя на него, медленно, очень медленно начал поднимать ладонь - и вдруг пошатнулся и упал.

Владетель Кадоль, тот, что притащил пакостную грамоту, успел подхватить его; а герцог Скоринг немедленно заговорил.

- Нужно ли вам лучшее доказательство клеветы? Сотворившие покарали лжеца, не дав ему осквернить Книгу ложной клятвой! Предыдущую клятву вы выслушали, и, значит, герцог Алларэ пал жертвой клеветы. Он был оправдан перед Матерью и Воином, но боги воспротивились ложной клятве!

Из рядов эллонцев вылетели двое - тот юноша, что помешал призвать стражу, и другой, похожий на него; на втором были цвета Бруленов, а серый плащ он скинул по пути к трибуне. Этот ринулся к Алларэ, а вот эллонец встал рядом с герцогом Скорингом, в паре шагов от него. Нашелся и еще один самозваный оратор, тот, что входил в зал вместе с Реми - этот пробирался по проходу.

Ассамблея действительно начинала напоминать бордель, и хуже всего было то, что никто не знал, что с этим делать.

- Непроизнесенная клятва не может быть ложной! Сотворившие не карают за намерение! Епископ, так ли это? - завопил родич герцога Гоэллона.

- Истинно так! - подтвердил, тряся бородой, Лонгин.

- Герцог Алларэ подвергался... тяжелым испытаниям. Придя в себя, он произнесет клятву и все вам расскажет! - этого, может, и слышали лишь на первых рядах, но те, кто не разобрал, спрашивали у сидящих впереди.

- Мы можем обойтись и без богохульных сплетен! - а Скоринг громче, куда громче... - Коронация подтвердит, что принц Араон - истинный потомок династии Сеорнов! Венец короля Аллиона...

- Ассамблея закрыта! Королевский совет и выборы регента состоятся после коронации! - поднялся с кресла истинный потомок, наконец, сообразив, что нужно делать. - Желаю здравствовать, господа!

6. Собра - Сеория

- Это вы решили красоваться перед всей Ассамблеей!

- Пользуетесь тем, что не получите пощечину? - мрачно поинтересовался Реми, но сейчас Саннио его ничуть не боялся, и вовсе не потому, что не считал опасным.

Ассамблея закончилась не то провалом, не то победой партии Эллоны и Алларэ - пока что никто не мог этого понять. Гоэллон считал полным провалом сам тот факт, что столица разделилась на две враждебные партии: одна поддерживала герцога Алларэ, другая - герцога Скоринга. Кто сильнее, на чьей стороне больше соратников, пока еще нельзя было понять, но этого было довольно, чтобы Саннио набрался дерзости назвать вещи своими именами: Реми сделал противоположное тому, что хотел.

Следом за Соброй должна была разделиться и вся страна. Два принца, два герцога - две противоборствующие стороны, и отсюда недалеко до раскола. Владетели Агайрэ уже заявили об отказе от королевской опеки и о том, что у них есть новый граф, а устраивает ли он столицу - неважно, пусть сначала разберутся, кто король. Наместнику, попытавшемуся оспорить это решение, весьма невежливо указали дорожку в Скору, из которой он явился.

Бруленские владетели, по образу и подобию своих родичей, оставшихся в баронстве, разделились на две партии, причем одна с дура ума объявила герцога Алларэ и наследника герцога Гоэллона организаторами заговора и убийства баронессы Брулен, другая же выразила свое почтение Реми и тем подтвердила подозрения первой.

Мерцы в большинстве последовали за маршалом Агро, который по вполне понятным причинам выбрал сторону Эллоны, но те, чьи владения примыкали к сеорийским землям, энтузиазма недавнего триумфатора не разделяли.

Немногочисленные представители Керторы предпочли следовать за двоюродным братом своего барона, который считался лучшим другом герцога Скоринга, и поддержал его.

Среди редких северян бродили и более странные идеи - одни желали видеть наместником герцога Алларэ, другие ратовали за отделение от окончательно разочаровавшей их Собраны, а третьи вспомнили, кто командовал армией, прогнавшей тамерцев, и решили, что это повод для обиды на его племянника, а, значит, и на герцога Алларэ. За компанию.

При этом не меньше трети сторонников партии Алларэ и Эллоны считали, что герцог несколько погорячился, называя принца Араона бастардом, а часть принявших сторону Скоринга требовала усадить на трон Элграса...

К вечеру пятого дня первой седмицы девятины Святого Галадеона Собра походила на бурлящий котел. Решительно у каждого владетеля, жившего в столице который год, или недавно приехавшего и оказавшегося на Ассамблее случайно оказалось свое мнение о том, что надлежит делать всем и каждому. На почве противоречий между мнениями вспыхивали ссоры, а порой и драки, небольшие группы временно согласных собирались, распадались и объединялись с сиюминутными единомышленниками, потом вновь ссорились и переходили к вражде.