- Никакого короля я тут не вижу, - усмехнулся Алларэ. - Так вот, уважаемая Ассамблея! Меня тут назвали преступником, впрочем, это для вас не секрет. Вот о предъявленных мне обвинениях я для начала и хотел бы сказать. Первое из них - устройство "хлебного бунта". Второе - покушение на жизнь короля. Третье - измена в пользу Тамера. Четвертое - сокрытие сведений государственной важности, но об этом позже. Почтенная Ассамблея! Готовы ли вы слушать дальше такого преступника?
- Продолжайте!
- Да!
- Покиньте трибуну! - это, увы, не из зала, а все тот же бородатый бруленец.
- С вашего позволения, уважаемая Ассамблея! - еще одна усмешка, такая же дерзкая, как и раньше. - Если кто-нибудь из представителей матери нашей Церкви подаст мне Книгу, то я поклянусь в том, что три из вмененных мне преступлений не совершал. Вы, епископ, не будете ли так любезны?
Араон сидел так, что ему было видно лишь плечо и часть лица герцога Скоринга. Тот молчал, слегка склонив голову, и улыбался, но то ли принцу показалось, то ли в во взгляде все-таки была тревога. Почему он молчал? Почему позволял Реми говорить?!
- Пока же епископ следует сюда, не хотите ли вы услышать о преступлении, которое я действительно совершил? О сокрытии важных сведений и улик?
- Хотим!
- Говорите же...
- Да!
Алларцы и эллонцы молчали, сидя на своих местах. Все выкрики раздавались с правой половины зала.
- Позволю себе еще немного злоупотребить вашим терпением, - усмехнулся оратор, и сделал паузу. Показалось Араону, или он в этот момент боролся с приступом кашля? Должно быть показалось: громкий звучный голос, лишившись недавней хрипоты, взлетел к сводам залы. - Я, Реми, милостью Сотворивших полноправный герцог Алларэ, обращаюсь к вам, члены Ассамблеи, за справедливостью и правосудием! Я требую полного и беспристрастного расследования...
Принц вздрогнул и уставился на свои руки. Реми говорил громко, громко и четко, так, что каждое слово было слышно. Хуже того - его слушали; Араон отлично понимал, что отдай он приказ арестовать алларского мятежника, дело кончится новым, куда более опасным, чем раньше, мятежом. В зале слишком много алларцев и эллонцев, а стража - ее слишком мало. Почему Скоринг безмолвствует, почему не подаст знак?
Обрывки фраз эхом отражались от потолка, стен, статуй, колонн, окон...
-...обстоятельств, повлекших за собой казнь всех членов Старших Родов Севера... войну с Тамером... обстоятельств гибели Анны Агайрон... хлебного бунта... гибели моей сестры... членов королевского совета... баронессы Брулен...
Проклятый алларец не забыл ничего! Ему уже успели напеть в оба уха обо всем, что случилось!
- Мы выслушали много нелепостей. И выслушали множество лжи и клеветы. Теперь я хочу услышать правду. Я требую правосудия! - на последней фразе Араон невольно кивнул, на миг разделив негодование герцога Алларэ. Потом он опомнился...
- Вы должны вернуться в крепость Шеннору, - сказал Араон, надеясь, что голос прозвучит не менее властно и уверенно, чем у Реми. - Ваше дело будет рассматривать верховный судья. Он будет выбран...
- Вернуться в Шеннору? Юноша, благодарю покорно... я еще не отдохнул от любезностей палача!
- Палача? - эхом откликнулся Агро, и Араону захотелось удушить недавнего триумфатора своими руками.
- Да, маршал, и, как сказал мне некий господин в маске - по приказу короля. Правда, приказа мне так и не показали... Да, епископ Лонгин, благодарю, будьте любезны, положите книгу передо мной.
Принц был удостоен одного короткого и привычно строгого взгляда бывшего наставника. Старик торчал у трибуны, прижимая к груди Книгу Сотворивших в тяжелом драгоценном окладе. Араон прямо смотрел на разыгрывающуюся комедию и ждал, пока хоть кто-нибудь вспомнит о своем долге и прекратит ее.
- Вы должны снять перчатки... - тихо напомнил Лонгин.
- Епископ, вот это - лишнее, - принц едва расслышал шепот герцога Алларэ.
- Таков обычай...
- Ну, получите свой обычай, - Реми впервые убрал левую руку из-за спины и зубами стащил перчатку.
Слова клятвы несколько потерялись в аханье и брани с первых рядов, восклицаниях типа "да из-за чего этот шум?", "что случилось?" и "в чем дело?" - с остальных. Владетели Эллоны и Алларэ по-прежнему безмолвствовали, но большинство не сочло нужным убрать с лиц злорадные улыбки.
- Довольно, - поднялся из кресла бородатый бруленец. - Мы непозволительно увлеклись этой пиесой. Стража!
- Только осмельтесь! - на этот раз вскочил юноша в серо-серебристом кафтане. - Эллона!
- Стража!
- Вы самозванец!
- Передайте герольду мои верительные грамоты!
- Прекратите!
- Алларэ!
- Вы преступник, и герцог ваш...
- ...лучше бы помолчали!
-... прекратите, господа, пре...
- Какая ныне увлекательная Ассамблея, не то что раньше, - Реми повернулся к Араону, покосился на суматоху в зале и подмигнул. - Верно, Араон?
Глаза у герцога Алларэ были воспаленные, в красных прожилках, и очень нехорошо блестели. Юноша прочитал в них нечто, подозрительно похожее на смертный приговор. Лицо без привычного ореола волос, осунувшееся, с яркими пятнами румянца на щеках и лбу, и - еще более яркая кровь, капавшая с пальцев на священную книгу, на трибуну, на белый шелк ступеней...
- Да сделайте же что-нибудь! - не выдержал принц. - Герцог Скоринг!
- Если герцог Скоринг шелохнется, зал услышит, что вы - отцеубийца, - негромко ответил Реми. - Доказать это я сумею, не волнуйтесь. А герцога я убью, и сил у меня хватит. Ну, Араон?
Принц промолчал, с ненавистью сжав кулаки и понимая, что Алларэ сумел взять их всех за горло.
- Господа, довольно, сядьте по местам! Мы еще не дослушали! - Разумные слова, но, если кричать их из пяти мест сразу, порядка не прибавится.
Наконец суматоха улеглась. Едва не передравшиеся владетели расселись по своим местам и уставились на герцога Алларэ, стоявшего рядом с епископом Лонгином. Тот явно расслышал обвинение, брошенное Реми принцу, и теперь комкал в кулаке седую бороду, хмурился и смотрел то на одного, то на другого, а периодически переводил тяжелый взгляд и на Скоринга.
- Вернемся же к четвертому обвинению. Бернар, ваш выход! - Герцог Алларэ не удержался от красивого жеста. Взмах руки; капля крови упала Араону на щеку, и он зажмурился от отвращения.
- Я, Бернар владетель Кадоль... - пришлось открыть глаза. - Передаю эту грамоту, хранившуюся в доме моего господина, герольду, дабы она была прочитана перед Ассамблеей! - Светловолосый мужчина лет сорока, наверное, привык командовать солдатами, так что его услышали и на последних рядах. В руке он держал свиток, перевязанный лентой и запечатанный в нескольких местах.
- Что это за грамота?
- Предсмертная исповедь сестры Агелины, заверенная игуменьей Марией, настоятельницей Скорийского монастыря Милосердных Сестер. - Улыбка у эллонца была не менее пакостной, чем у его отсутствующего сюзерена.
Господин комендант подскочил, словно укушенный в неудобосказуемое место.
- Уважаемая Ассамблея! - Этот тоже умел говорить громко и четко; Араон впервые понял, какой смысл в уроках риторики. - Считаю своим долгом напомнить вам, для чего мы здесь собрались. Для выбора регента и королевского совета, а вовсе не для исповедей каких-то монахинь...
- А нам торопиться некуда! Успеем выбрать! - маршал Агро определенно напрашивался на почетную отставку. Для начала. - Пусть читает.
Принц посмотрел на герцога Алларэ. Тому, кажется, вовсе не было дело до заваренной им каши. Он о чем-то шептался с епископом Лонгином, опершись локтем на кафедру. Точнее, старик горячо доказывал что-то, а Реми только равнодушно кивал, и, похоже, вовсе не слушал.
Помощник герольда ударил в гонг. Герольд сорвал церковные печати - вниз спорхнула кучка белого пепла - и развернул свиток. "Пергамент, - отметил Араон. - Тонкий, монастырский... А печати были серые. При чем тут Блюдущие?". Пробежав глазами по первым строкам, герольд приподнял брови, но начал читать.
