- Брат, я понимаю, что ты привязался к этому юноше. К нему легко привязаться, он из истинных королей. Но подобное - не наше дело. Мы искореняем ересь, а не лезем в дела королевской семьи.

- А если ересь уже во дворце? - впрямую спросил брат Жан. - Если новый комендант столицы - сам еретик и покрывает еретиков? Разве нас это не касается?

- Иди. Я обдумаю твои слова.

Называя спасение принца чудесным, брат Жан был искренне уверен в том, что говорит правду. Спасло их именно чудо, ибо храбрости и мужества человеческих было недостаточно, чтобы отряд отбился от нападения втрое более сильного противника на постоялом дворе, вовсе не пригодном к обороне. Он и не отбился, постоялый двор был захвачен и, наверное, сожжен, но брат-расследователь ухитрился не только уцелеть, но и в компании раненого керторского капитана и трех гвардейцев выбраться вместе с принцем. Им дважды удалось запутать следы и обмануть погоню, дерзнувшую преследовать беглецов едва ли не до середины баронства Брулен. Капитан Братиану в первом же встретившемся на пути городе потребовал в помощь отряд городской стражи и велел арестовать преследователей, как преступников перед короной, но погоня предусмотрительно разделилась на несколько отрядов. Один задержали, осталось еще двое. Только на третьи сутки они смогли выдохнуть спокойно и поверить в то, что вырвались из огненного кошмара предательства, которым обернулся королевский постоялый двор.

Увы, о судьбе господина Далорна и северянки брат Жан ничего не знал. Он вообще с трудом помнил, что произошло в те часы. Несколько схваток, одна за другой, и ему пришлось взяться за оружие, а потом бежать, петляя по замершему от страха селению, и почему принц и керторец с самого начала оказались рядом, он не помнил и, как ни пытался понять дни спустя, - не мог.

Это было первым чудом. Вторым - то, что ни монах, ни принц не были ранены в суматохе. Не попались в руки переодетых скорийцев, не нарвались ни на удар меча, ни на арбалетную стрелу, не были затоптаны взбесившимися лошадьми, не сломали ноги в ночной беготне...

- Ну пустите же, это герцог Гоэллон, он приехал за мной! - напомнил о себе отодвинутый от окна принц.

Чтобы различить в одиноком всаднике, показавшемся на горизонте, своего родича, нужно было обладать зрением принца Элграса, или, может быть, тем чутьем, что было присуще и брату Жану, и прочим монахам Ордена. Брат-расследователь вспомнил, как удивился и насторожился господин Далорн, когда их с северянкой разыскали на сеновале. Тогда недосуг было объяснять, как брат Жан сумел сделать это; для него же ничего сложного не было.

Если у принца есть тот же талант, то это пригодится ему в будущем. Равно и как умение отличать еретика, которое, конечно, за пару седмиц не отшлифуешь подобающим образом, но даже те начатки знания, что Элграс уже получил, тоже могут оказаться ему полезными.

- Один, без отряда? - спросил брат Жан. - Вы так уверены? Почему?

- Я знаю!

- Хорошо, ждите здесь, а я проверю, не ошиблись ли вы.

Принц не ошибся. Монахи не знали, конечно, в лицо прибывшего человека, а на его костюме и лошадиной сбруи не было ни одного знака принадлежности к Старшему Роду, но едва ли он мог оказаться кем-то еще. Благородного человека можно было узнать в любой одежде, и по осанке, и по манерам.

Всадник, державший в поводу роскошного, но явно усталого коня, без труда выделил среди вышедшей во двор братии Жана. Брат-расследователь слегка передернулся. Ему показалось, что невидимые холодные пальцы по очереди касаются всех присутствующих, перебирая их, словно четки, а потом выделяют одну, нужную бусину. Приехавший бросил поводья ближайшему послушнику, что-то негромко приказал, потом шагнул к брату Жану.

- Проведите меня к настоятелю. С принцем все в порядке? - не вопрос, скорее уж, утверждение.

- Да, господин герцог.

- Скажите, любезнейший, у меня титул на лбу написан? - усмехнулся высокий человек в сером кафтане и серой же шелковой косынке, завязанной по обычаю эллонских моряков.

- Принц вас узнал. Вы хотите его видеть?

- Очень хочу, но сперва я хочу видеть отца-настоятеля сего монастыря. Вы и есть тот героический брат Ордена, что спас его высочество?

- Да, господин герцог... Это у меня на лбу написано?

- В некотором роде, - еще раз усмехнулся гость.

- Вы прибыли из столицы?

- Отнюдь нет, и вы могли бы догадаться об этом. До столицы ваша слава еще не докатилась, а вот в Брулене о вас слагают легенды. Разгневанный монах с острой косой, понимаете ли...

- С косой? Я сражался мечом и то несколько минут, - удивился брат Жан.

- Ну вы же не хуже меня представляете, что такое слухи и домыслы. Будьте любезны доложить настоятелю и подождать меня здесь, - я хочу побеседовать с вами, а потом вы проводите меня к принцу.

- Хорошо, господин герцог.

Брат Жан дважды вдохнул и выдохнул, прежде чем толкнуть резную дубовую дверь. Этот человек, кажется, везде чувствовал себя как дома, командуя чужими людьми точно слугами или вассалами. Он не задумывался, будут ли выполняться его распоряжения, и точно так же не хотелось раздумывать тем, кто получал приказы. Через несколько лет принц Элграс станет таким же, как его родственник. Теперь брат-расследователь лучше понимал, почему наследник с такой любовью и уважением отзывался о своем двоюродном дяде, и почему девица Къела говорила о нем тем доверчивым и восторженным тоном, который слышится в голосах детей, когда они упоминают о достойных родителях.

Еще через пять минут, когда настоятель Ириней ответил "Зови немедля!", а брат Жан остался за дверью в тихом коридорчике перед его кабинетом, он опустился на лавку и уткнулся взглядом в беленую стену. Зачем приехал этот человек и почему он явился в одиночестве? Герцог много дней провел в дороге, это было очевидно, но если он приехал, чтобы забрать принца в столицу, то почему, против всех правил, прибыл один?

Торопливые шаги. Его высочество принц Элграс, только что помянутый и словно откликнувшийся на мысли брата Жана. Его сюда никто не звал, ему было положено оставаться в келье на третьем этаже, но золотоволосого подростка подобные вещи не волновали никогда. Мало ли, что положено - ведь хочется-то другого...

Юноша бездумно оправил одежду и провел ладонями по волосам, потом тихо уселся рядом с монахом. Впрочем, надолго его терпения не хватило.

- А дядя там, да? - спросил принц шепотом.

- Да, ваше высочество.

- А надолго?

- Понятия не имею, ваше высочество.

- У...

Примерно через полчаса двери отворились. Принц подскочил, словно укушенный осой в седалище и с места прыгнул навстречу герцогу. Брат Жан приготовился услышать радостный вопль, который уже выучил наизусть весь монастырь - им сопровождались все приятные события в жизни наследника престола, - но стал свидетелем очередного чуда. Юноша подлетел к своему родственнику молча, впрочем, нежными объятиями можно было удушить и человека покрепче герцога Гоэллона.

- Вас и монастырь не научил себя вести спокойно? - усмехнулся, осторожно отодвигая от себя наследника, герцог. - Элграс, я вам говорил, что вы чудовище?

- Раз так сто...

- Печально, я повторяюсь, но скажу и в сто первый. Вы - чудовище. Доблестному монаху не стоило рисковать ради вас жизнью. Вы бы в одиночку распугали всех, кто на вас покушался, и они бы вернули вас с большой суммой золота впридачу.

- Ага! - радостно согласился Элграс.

- Брат Жан, вы не откажетесь выйти во двор?

- Вы не хотите отдохнуть? Вам наверняка уже подготовили покои...

- Хочу, я очень хочу и отдохнуть, и посетить монастырскую баню, буде она тут имеется, но сначала я все-таки хочу поговорить с вами обоими. Желательно, сидя. Есть ли в сей гостеприимной обители лавка под тенистым деревом?

- Найдется, - улыбнулся брат Жан. - Пойдемте.

Нашлась и лавка, отполированная задами отдыхавшей тут после трудов братии, и тенистое дерево, даже не одно - две плакучие ивы, склонившиеся над небольшим прудом. Который день стояла жара, и над водой висела легкая дымка. Пруд недавно чистили, но он опять успел по краям зарасти тиной и ряской. Толстый карп лениво подбирал остатки хлебных крошек с поверхности воды.